Остров мужества - Радзиевская Софья Борисовна (бесплатные полные книги TXT) 📗
Птенцы были сыты, и поэтому вся компания сидела смирно, ни шороха, ни движения, ничто не предупредило песца об опасности. А она приближалась. Четыре золотых глаза следили за ним неотрывно. Обе совы сидели к нему спиной. И сейчас не пошевелились: просто повернули головы назад. И следили, следили.
Чуткий нос доложил песцу, что гусиное гнездо уже совсем близко, ещё немного осталось проползти, ещё немного…
Но вот сова-мать снова тихонько прошипела. И тут же отец взмыл в воздух и, неслышно взмахнув крыльями, оказался над головой песца. Сейчас чёрные кривые когти вопьются в его спину.
Но песец взглянул вверх и… гусыня была забыта. Дело шло о жизни. Проворно вскочив на задние лапы, он с пронзительным лаем замахал передними. Чёрный клюв щёлкнул около самого его носа, бесшумное белое крыло мягко задело по уху, но кривые когти, сжимаясь, захватили лишь пустоту: песец стрелой летел прочь от опасного места, тихонько повизгивая на бегу.
— Тише ты, чего встрепыхнулся? За песцом вдогонку?
— Нет, я…— Ванюшка сконфуженно снова опустился на холмик.
— То-то, что я, — передразнил его Степан. — Хочешь за зверем ходить — первое дело, чтобы ты зверя видел, а он тебя — нет. Замри, не дыши, зверь остерегаться не будет. Тут ты его и перехитрил, будет он твой.
С верхушки холма, на котором они лежали, были хорошо видны и гнездо гусыни, и неудача песца.
— Это как же? — удивился Ванюшка. — Сова, выходит, гусыне на подмогу пошла. А других гусей сама ловит. Это как же?
— Не знаю, — задумчиво ответил Степан. — Только не первый раз примечаю: сова гусиного гнёзда около своего гнёзда не трогает. А какие они промежду себя переговоры ведут, и сам в толк не возьму.
Разговаривая, они продолжали следить за песцом. Вот он, отбежав на безопасное расстояние, остановился, сел и почесал лапой за ухом. Вид у него был такой озадаченный, что Ванюшка зажал рукой рот, чтобы громко не захохотать.
— Фёдор так в затылке чешет, когда мясо пережарит. Как я, мол, не доглядел! — прошептал он.
Степан весело ему подмигнул. С большими мужиками ему, как ни трудно, а приходилось держаться степенно — не мальчишка ведь. Зато с Ванюшкой отводил душу, дурачился вволю.
— Песец нам теперь во всё лето не нужен, — сказал он, когда оба насмеялись. — Шкура дрянная, а мяса и без него, чай, достанем. Давай поглядим, где у него нора, туда помалу мясца подкидывать будем, они далеко и не уйдут. А осенью, как побелеют, пасти наставим — всех переловим.
Ванюшка смущённо потупился. Кормить песцов это ему по сердцу, пускай ручные станут. Только как потом пасти ставить, на ручных-то?.. Неладно. И сказать неладно, Степан засмеёт. Да и ему самому чудно — все же так делают, чего ему одному неладно?
Между тем песец отдохнул от перепуга и опять занялся охотой. Среди кочек мельтешили мыши-пеструшки. Хоть дичь не гусыне чета, зато ловить её проще: зимние норки талой водой залило, спрятаться некуда. Прыг — готово, прыг — готово.
Песец с ходу сам проглотил пару зверюшек, ещё пару придушил и, захватив в пасть, довольный потрусил к берегу.
— Сам несёт, а ноги мышиные из пасти торчат, ровно усы у него выросли, — поднимаясь, засмеялся Ванюшка. — А ну, Степан, поглядим, где у него нора спрятана.
Но Степан вдруг схватил его за плечо, пригнул назад, к земле.
— Гляди, — шепнул.
Сова-мать снялась с гнёзда. Миг — и оказалась над головой песца, вот-вот вцепится в спину когтищами. Песец в страхе метнулся в сторону, в другую… Сова неотступно висит над ним. В отчаянии песец подпрыгнул, замахал передними лапками, опять залаял визгливо. Пеструшки выпали из открытой пасти на землю, он о них и не думал. А сова как раз о них и думала: неслышно пронеслась над землёй перед самым его носом и взмыла кверху. Пеструшки, ловко подхваченные на лету, теперь болтались уже в кривых совиных когтях. Песец от удивления и пасть забыл закрыть, неподвижно стоял, следил, как улетает к совятам завтрак его собственных детей. Затем, словно спохватился, прыгнул ещё. И снова острые его зубы подхватили пару пёстрых зверюшек. Но теперь он не медлил, сразу помчался во весь дух, то и дело оглядываясь на бегу. К самой норе подошёл не сразу, притаиваясь.
Охотники по его следам тоже осторожно добрались до берега. Издали заметили: малыши вылезли из норы отцу навстречу. Они наперебой рвали друг у друга куски добычи, урчали и щетинились — пара пеструшек не очень-то обильный завтрак на всех. Но долго наблюдать их не пришлось: чуткая мать вскочила тревожно. Какой сигнал она подала, Ванюшка, не расслышал, но малыши его поняли: толкаясь и давя друг друга, кинулись к норе. Теперь только по костям да рыбьим головкам, валявшимся вокруг, можно догадаться, где в обрыве над морем спрятан вход в песцовую нору.
— Добро, — проговорил Степан, вставая. — Шевелись, Ванюшка, времени мы стратили немало, а путь не ближний, давай поспешать.
— Занятно-то как, — встал неохотно Ванюшка, не отводя глаз от места, где только что возились малыши. — Всё бы сидел, дожидался, может, опять вылезут.
Шли быстро, вдоль крутого обрыва к морю. Дорога ровная, небольшие бурые моховые кочки. Ни кустика, ни деревца, как и на всём острове. Где тень под скалой — везде снег ещё лежит.
— Хоть бы цветок какой где проглянул, — пожаловался Ванюшка. — Посмотрели, свои, места вспомянули бы.
Степан промолчал, и ему взгрустнулось. Но тут же прислушался и оживился.
— Слышишь? — спросил и сразу убыстрил шаг. — Кайры все прилетели, самое время яйца собирать, пока не насижены. Птица не обидчива: яйца заберём, она ещё нанесёт и птенцов выведет.
Шум птичьего базара слышен был издалека. Скалистый берег спускался к морю, как стена с крутыми узкими уступами. Сверху хорошо было видно: на каждом уступе, где только можно, было прилепиться, сидели птицы, тесно прижимаясь к каменной стене. Другие тучей летали около стены, спускались к морю и опять взмывали — ловили рыбу. От шума крыльев и крика на разные голоса у Ванюшки закружилась голова.
— Гнёзда-то где у них? — удивился он.
— Какие гнёзда? Тут и места нет гнездовать. Видишь — рядышком сидят. Каждая два яйца на камень снесла и на них села. Вот тебе и гнездо. Я тебя на ремне спускать буду, ты из-под: них прямо яйца бери и в мешок. Да гляди, к стене не жмись мешком-то. Не донеся до дому, яишню в мешке сотворишь.
Ванюшка глянул вниз, зябко повёл плечами.
— Высоко, — нерешительно проговорил он.
— А тебе не всё равно? Тебе ж вниз не скакать. Я бы сам полез, да ты меня не сдержишь. Тяжело. А мне тебя сдержать труда нет. Не опасайся.
Ванюшка крепко схватился за камень, нагнулся над обрывом. Из-под его коленок посыпались вниз мелкие камешки.
— Гляди, — вскрикнул он и в удивлении нагнулся ещё сильнее, еле удержался рукой за камень. Ни одна кайра не слетела с места. Как по команде, птицы быстро повернулись на своём уступе, грудью к стене, и крепко к ней прижались. Камешки градом защёлкали по спинам, отскакивали от упругих перьев и сыпались в море. Кайры не шевелились, всё теснее прижимаясь грудью к стене, пока сыпались камешки. Затем опять, как по команде, повернулись около стенки и закричали ещё громче — видно, обсуждали происшествие.
— Они всегда так, — объяснял Степан, затягивая Ванюшке ремень под мышками. — Так их и по голове не стукнет и с перьев камень как на салазках катится. Приобвыкли. Ну, не опасайся, ноги вниз спускай, держу я тебя крепко.
Минута — и Ванюшка повис над обрывом. Зажмурился, чуть назад не запросился. Да поднял глаза вверх, увидел весёлое лицо Степана, стало легче.
— Что, опамятовался? — сказал Степан. — Бывает по первости. Вниз не гляди. Вперёд, на птицу гляди. Вон она, с тобой вровень. Руки под неё сунь, яйца в мешок клади, не опасайся, кайра не клюнет. Дура птица, не то, что поморник, тот до гнёзда не допустит.
Ванюшка быстро освоился. Висеть на ремне, когда его держат надёжные Степановы руки, оказалось не очень страшно. А в увлечении охотой скоро появился и свой интерес. Большие чёрные птицы с красными клювами сидели тесно в ряд и даже не думали защищаться. Ванюшка из-под каждой вынимал пару крупных зеленоватых яиц и осторожно опускал в мешок.
