Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗

В Гаджи-бее Аржанову ждал приятный сюрприз. Главнокомандующий Южной армией прислал за ней свою карету, армейскую повозку, предназначенную для багажа, и эскорт из восьми драгун при унтер-офицере. Эта забота выглядела вполне оправданной. Флоре предстояло ехать на северо-запад по пустынным степям Северного Причерноморья. Верст через триста ей встретился бы Тирасполь, городок, населенный гагаузами, затем крепость Бендеры, недавно отбитая у османов, затем – Кишинев, маленький пыльный молдавский городишко, затем Унгены, примерно равные ему по населению, и недалеко от них – Яссы, которые пребывание в них светлейшего князя превратило в центр военной и светской жизни.

Так было всегда.

Великолепный Григорий Александрович словно воплощал в себе мощь, силу и богатство Российской империи. По законам Божеским и человеческим он действительно являлся соправителем царицы, и сияние полудержавной власти исходило от него. На этот пронзительный свет в штаб-квартиру Главнокомандующего, особенно если она находилась не на передовой, как при осаде Очакова, а в глубоком тылу, слетались, точно мотыльки к огню, разные люди. Встречались тут офицеры и чиновники, жаждавшие новых назначений, помещики с дочерьми на выданье, европейские авантюристы, искатели приключений, прожектеры, одержимые бредовыми идеями, купцы, разбогатевшие на армейских поставках.

Порой в ряды княжеских прихлебателей попадали и родственники светлейшего, в основном его зятья, племянники и племянницы. Все они, поначалу бедные, малообразованные дворяне Смоленской губернии, выше обер-офицерских чинов никогда не поднимавшиеся, постепенно становились генералами, сенаторами, кавалерами высших российских орденов, фрейлинами двора Ее Величества и, конечно, обладателями крупных состояний. Щедрость и доброту по отношению к ним Потемкин проявлял необыкновенную. Он не забывал никого, помогая своим смолянам преодолевать ступени карьерной лестницы на военной и статской службе, смолянкам – войти в высшее столичное общество. Его венценосная супруга многочисленную родню мужа признавала, наградами и пожалованиями не обходила.

Последний ребенок и единственный сын у родителей, Потемкин имел пятеро сестер. Одна из них, Надежда, умерла совсем молодой и потомства не оставила. Старшая, Мария, стала женой служившего в Санкт-Петербурге дворянина Николая Самойлова и родила двоих детей – сына и дочь. Двое детей было у средней сестры Пелагеи, в замужестве Высоцкой. Но самой многочадной и бедной оказалась другая средняя сестра, Марфа, которая вышла замуж за ротмистра Василия Энгельгардта, обрусевшего немца. У них на свет появилось восемь детей, пять из них – девочки: Александра, Варвара, Екатерина, Татьяна и Надежда.

Старшего своего племянника, Александра Николаевича Самойлова, в 1772 году служившего поручиком в лейб-гвардии Семеновском полку, Потемкин очень любил и сразу взял к себе адъютантом. В 1788 году Самойлов – уже генерал-поручик, при штурме Очакова командовавший двумя колоннами наших войск. Вместе с солдатами он первым взошел на стены крепости и за храбрость получил орден Святого Георгия второй степени.

Другой племянник светлейшего князя, Василий Васильевич Энгельгардт, тоже выслужился в генералы. Он командовал Екатеринославским кирасирским полком, состоявшим из 30 эскадронов, шефом которого числился его дядя. Екатеринославские кирасиры выступали в роли телохранителей тайного супруга императрицы. Но прославился Энгельгардт не военными подвигами, а невероятным казнокрадством. Зная, что родственника Потемкина к суду не притянут, он смело манипулировал счетами на покупку строевых лошадей, овса и сена для них. Своим пяти незаконнорожденным детям генерал оставил более десяти тысяч крепостных, около 180 тысяч гектаров земельных угодий, роскошные дома в Санкт-Петербурге и Москве, прекрасный дворец в селении Ляличи Черниговской губернии.

С Самойловым, человеком весьма грубым и заносчивым, курская дворянка познакомилась еще в Херсоне осенью 1780 года. С толстяком и первостатейным нахалом Энгельгардтом, пытавшимся за ней ухаживать, – под Очаковым. Но в голову ей не могло прийти, что в Яссах она буквально носом к носу столкнется с представительницей женской родни светлейшего князя…

Латунный, с фигурной чеканкой фамильный герб на дверце парадной кареты дворянина – вещь, достаточно распространенная в России во второй половине XVIII столетия. Другое дело, что Аржанова слабо разбиралась в геральдике и по изображению на гербе определить владельца не могла. Она знала лишь основные отличия. Например, щит на фоне горностаевой мантии – княжеский. Щит под большой императорской короной – графский. Щит под обычной короной – баронский. Щит без короны, под рыцарским шлемом с плюмажем – нетитулованный дворянский.

На простом дорожном экипаже из каретного сарая Потемкина-Таврического, в котором Анастасия въехала в город Яссы, естественно, никакого герба не имелось. Вероятно, на этом основании некая богато одетая дама лет тридцати пяти в карете с графским гербом требовала уступить ей дорогу на узкой улочке, ведущей к западному предместью. Двигалась она в одном направлении с княгиней Мещерской и желала ее обогнать, опустив стекло и рукой указывая на свой латунный герб, прибитый к дверце.

Чтобы пропустить даму вперед, требовалось съехать на обочину и вообще остановиться. Однако кучер светлейшего князя к подобным маневрам не привык. Высокомерно усмехнувшись, он хлестнул лошадей длинным кнутом. Они помчались вперед, громко стуча копытами по грунтовой дороге. Графский кучер сделал то же самое. Оба экипажа, чуть не сцепляясь ступицами колес, понеслись параллельно, что выглядело опасно. По крайней мере, места для пешеходов на улице уже не осталось.

Анастасия продолжала слушать рассказ белого мага, который сидел в карете на откидной скамье напротив нее. Гончаров повествовал о том, как наш простой народ относится к чародейству и колдовству. Например, в одной деревне за излечение от падучей внука совсем бедная старушка предложила ему от чистого сердца шкурки от домашнего свиного сала. На самом интересном месте рассказа окна обеих карет поравнялись, и они услышали визгливый голос:

– Арите! Арите сон вуитир имедиатмо… Ву вендра репандр! [7]

Аржанова поняла, что рассерженная незнакомка из экипажа с графским гербом пытается изъясняться с ней по-французски. Выглянув из окна, курская дворянка обратилась к ней:

– Madame, que voulez-vou dire? Je suis tres etonne de vous isi et crier a tue-tete [8].

– Же сви контес Браницкая!

– Очень приятно. Но давайте говорить на родном языке.

– А разве вы не та французская певица из Парижа, которую тут все ждут к завтрашнему концерту? – удивилась графиня Браницкая.

– Нет. Я – княгиня Мещерская. Позвольте мне проехать.

– Ну да, конечно. Конечно. Прощеньица просим! – сразу сдала назад Браницкая, то есть урожденная Александра Васильевна Энгельгардт, племянница Потемкина. Княжеский титул стоял выше графского. Потому преимущество на дороге, бесспорно, принадлежало Флоре.

– Благодарю, ваше сиятельство! – вежливо помахала рукой Аржанова, удаляясь от нее.

Сергей Гончаров, наблюдавший в молчании всю сцену, вздохнул и вынул изо рта короткую глиняную трубочку, которую он не курил, однако держал при себе наготове, ожидая остановки. Трубочка была набита табаком. Прижимая его большим пальцем, белый маг задал вопрос:

– Кто эта идиотка?

– Да не идиотка она! – рассмеялась в ответ курская дворянка. – Наоборот, хитрая и расчетливая баба. Просто после мгновенного вознесения из грязи в князи потемкинской родне здорово шибануло в голову. Он-то человек-громадина, умница и талант. А они – люди совершенно заурядные…

Своего замечательного дядю деревенская девушка Александра Энгельгардт впервые увидела только после смерти матери, когда приехала из села Чижово Духовщинского уезда Смоленской губернии в Москву. Ей уже исполнился 21 год. Писаной красавицей ее бы никто не назвал, но фигуру она имела хорошую, лицо – довольно симпатичное. Побеседовав с племянницей, светлейший князь призадумался. Недостатки в ее образовании и воспитании бросались в глаза и вызвали бы вал насмешек при блестящем екатерининском дворе. Государыня, уступив его просьбе, пожаловала Александре звание своей фрейлины, но как представить неотесанную провинциалку изысканному великосветскому обществу?