Религия - Уиллокс Тим (книги TXT) 📗

— Похитить? — Его слова привели ее в ужас. — Разве это возможно?

Он снова сел на скамейку рядом с ней.

— Я провозил контрабандой грузы и покрупнее, и в более суровых условиях. Но для начала мы должны его найти.

— Я узнаю его, когда увижу, поверьте мне, — сказала она.

— Разумеется, — подтвердил он, явно не разделяя ее уверенности. — Но едва ли мы сможем просить Ла Валлетта, чтобы он отозвал из рядов защитников всех детей, чтобы вы смогли выбрать.

И так же быстро, как ее сердце воспарило, оно рухнуло в пропасть. Она проделала весь этот путь, веря в сказку, настолько поглощенная преодолением трудностей большого мира, что просто ни разу не задумалась о самых простых практических вещах. Она была глупа. Но Тангейзер глуп не был, сейчас это проявилось явственнее, чем когда-либо.

— Римская церковь надежно пустила корни среди мальтийцев, — произнес он. — Мальчика должны были крестить, законнорожденный он или нет, а его имя должным образом занести в метрическую книгу прихода. Если ваши сведения о приюте верны, в таком случае соответствующая запись должна сохраниться в книгах «Сакра Инфермерии».

— Но, как вы уже заметили раньше, мы не знаем его имени.

Усилие, какое он сделал над собой, чтобы ничего не сказать вслух, заставило ее еще явственнее ощутить собственную глупость.

— Это верно. Но вы должны хотя бы помнить дату его рождения.

— Последний день октября, тысяча пятьсот пятьдесят второй год.

Как и возраст мальчика, дата его рождения, кажется, что-то значила для него.

— Канун Дня всех святых, [58] — сказал он. — Солнце в знаке Скорпиона. — Он покачал головой. — Какие странные пути, госпожа графиня. Воистину странные пути привели нас в этот сад над морем.

Он не стал ничего объяснять; прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Тангейзер сжал руку в кулак:

— Ну почему вы не обратились ко мне раньше? Вы же пробыли здесь шесть недель? Мы могли бы съездить туда и вернуться обратно, не рискуя ничем, разве что утонуть во время пути.

Возмущение стиснуло ей горло.

— Но до сегодняшнего утра я понятия не имела о вашем существовании!

Подозрение промелькнуло на его лице.

— И кто же поставил вас в известность?

— Фра Оливер Старки из Английского ланга.

Она видела, как гнев вспыхнул в его глазах синим светом из самого сердца пламени, и она испугалась, что он оставит ее. Почему имя Старки вызвало у него такую реакцию, она не знала.

— Брат Старки очень высоко отзывался о ваших талантах.

— В этом я не сомневаюсь.

— В его письме…

— В письме?

— В его письме говорилось, что вы человек замечательных способностей, который не боится ничего и относится с презрением к любым законам, моральным, юридическим, религиозным. — Почему это должно было ему польстить, она не знала, но верила, что польстит. — Еще он сказал, что вы прежде всего человек слова.

— Этот англичанин гораздо искушеннее, чем я думал.

В итоге она почувствовала, что должна сообщить о чем-то полезном.

— Фра Старки сказал, что может на «Куронне» довезти нас до места.

Эти слова нисколько не улучшили его настроения.

— В этом я не сомневаюсь.

— «Куронн» отходит с полуночным приливом.

— Он уйдет без нас.

Он отмел прочь гнев и улыбнулся.

— У войны длинные руки, она сжимает своими пальцами мне глотку, но я все равно от нее ускользну.

— Но разве «Куронн» не самый надежный способ попасть на остров?

— Возможно. Только сделку с дьяволом лучше отложить до более безнадежных времен.

Он помедлил, словно на краю лестницы, с которой высоко падать. Затем кивнул.

— Доверьте все приготовления мне и забудьте о брате Старки. Я появлюсь самое позднее через два дня.

Ей потребовалось время, чтобы понять: произнося эти слова, он соглашается на ее просьбу. Она хотела заговорить, но не смогла найти слов. Тангейзер поднялся со скамейки и поклонился с исключительной галантностью. Он указал на дом.

— А сейчас, если это возможно, я хотел бы взглянуть на магический кристалл девушки. На ее волшебное стекло.

Карла встала.

— Мы еще не поговорили об оплате.

Он колебался, словно бы уже назначил цену, но она казалась ему чрезмерно высокой.

— Если я доставлю вас и вашего сына с Мальты живыми и невредимыми, я попрошу вас выйти за меня замуж, — сказал он.

Карла застыла. Ей показалось, она неправильно поняла его.

— Замуж?

Он казался сконфуженным.

— Обвенчаться. Заключить таинство брака. Стать моей женой и так далее.

Какой-то миг все в ней дрожало. Спящие импульсы зашевелились где-то глубоко в животе. Ее покачнуло, как от внезапно пришедшего опьянения. Она почувствовала, как его рука легла ей на плечо. Посмотрела на него. Его глаза были такими ясными, что в них невозможно было прочесть что-либо. Она не знала, что отражается у нее на лице, но он воспринял это как некую разновидность страха.

— Подобная просьба — конечно же, верх нахальства, — сказал он. — Однако мною движет не порочность и тем более не алчность. Даже слабый аромат благородного происхождения, который придаст мне подобный союз, окажется неоценим для моих дел. Цена, которую я запросил, высока. Учитывая разницу в нашем общественном положении, даже возмутительна. Но и риск, которому я подвергну себя по вашей просьбе, тоже немалый. Разумеется, мы сможем заключить контракт, у меня не будет прав на ваше состояние и на ваши доходы, на которые я и не покушаюсь. Более того, даю вам слово чести, что я ни в коем случае не воспользуюсь без спросу теми правами, которые получу в результате нашего соглашения.

Радость от собственной наивной фантазии испарилась. Это деловое соглашение, ничего больше. Они так же далеки друг от друга по характеру, и по положению тоже, как только могут быть далеки два человека. У нее нет права думать о нем плохо. К тому же она никогда не ставила мужчин особенно высоко. В обмен на то, что он обещает, цена совсем невелика. Но все равно что-то внутри ее, то, что начало возрождаться к жизни в этот последний час, увяло. Она старалась, чтобы голос ее звучал твердо, и слышала, что он звучит холодно.

— Вы неправильно понимаете суть благородного звания, — произнесла она. — Женитьба сама по себе дает только видимость обладания титулом, не больше.

— Но я смогу на законных основаниях называться графом, требовать, чтобы ко мне обращались «ваша светлость» или «мой господин» и выказывали прочие знаки почтения?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда видимость тоже кое-чего стоит. Не важно, пусть будет одна лишь видимость, меня это вполне устроит.

— Отлично, — сказала она. — Мой титул один раз уже продавали. По крайней мере, на этот раз я сделаю это по собственному желанию.

— Значит, мы заключили сделку?

— Нужно позвать адвоката, чтобы подписать контракт?

— Пока что будет довольно простого рукопожатия.

Он протянул руку. Рука была большая и грубая, с мозолями от меча на ладони. Она в ответ протянула свою руку, но он попятился.

— Могу я сделать небольшое дополнение к нашему соглашению? — Его глаза хитро поблескивали.

Обаяние, которое умел источать этот человек, просто приводило в бешенство.

— Вы можете попробовать, — ответила она.

— Когда мы вернемся, вы снова сыграете мне на вашей виоле да гамба.

Волна смятенных чувств нахлынула на нее.

— Зачем вы делаете это со мной?

— Потому что я считаю, что сделка справедлива и будет в высшей степени полезна для моих торговых дел.

— Вы можете не верить в мою интуицию, — сказала она, — но я чувствую, что за вашим согласием кроются какие-то более глубокие мотивы, чем просто забота о коммерческом предприятии.

Тангейзер рассматривал ее, как показалось, несколько минут, хотя, наверное, это были всего лишь секунды. Он вроде бы подсчитывал, какую часть себя может показать ей, а она чувствовала, что в самом потаенном уголке его личности лежит горе, глубокое, вечное, как и ее собственное. Может быть, даже более глубокое. Если бы он заключил ее в объятия, она не стала бы возражать.