Свидетель с копытами - Трускиновская Далия Мейеровна (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
По столице пронесся новый слух: зная, что должен родиться мальчик, царица не позволила врачам спасти невестку. Другой слух был еще почище: Наталью Алексеевну по приказу императрицы отравили. А дипломаты иностранных держав с немалой радостью собирали эти сплетни.
Никита Иванович Панин, устав до изнеможения, поехал домой, где его ждал брат. Петр Иванович без особой нужды в Зимнем не появлялся – как государыня однажды назвала его сгоряча первым вралем и себе персональным оскорбителем, так своего мнения не изменила. А что послала разгромить пугачевское войско – так обоим было уже не до обид, оба выше своих раздоров поставили интересы империи.
– Что же будет? – спросил Петр Иванович. Он, переночевав у брата, ждал новостей, сидя в шлафроке и покуривая трубку.
– А ничего не будет, она ему тут же другую жену найдет, – ответил Никита Иванович. – Сил нет, Тришка, раздевай меня, лягу… Ох, ноженьки мои… Я чай, первое, что наша матушка сделала, – велела перенести к себе все ларцы и портфели покойницы. А покойница ведь могла сохранить письма любовника, которые разумная женщина сразу бы сожгла…
– Сие узнаем, наблюдая за Разумовскими, – сказал Петр Иванович. – Поглядим, что будет с вертопрахом. Хоть он и был на нашей стороне, а, полагаю, повел бы и свою игру, он ведь неглуп.
– Совсем неглуп, только молод, ну да это пройдет. Ох, знать бы, какие еще бумажки в тех портфелях…
– Не было б беды, братец…
Они поняли друг друга сразу.
– Надо Бейера немедленно из Питера выпихивать, немедленно! – воскликнул Никита Иванович. – Пусть как знает, так и устраивается.
– Послать ему денег. Не то решит, что он более не надобен.
– Да, послать, и пусть там ждет от нас знака.
– И внушить ему, чтобы исчез из Питера бесследно.
– Это уж само собой…
– Так внушить, чтобы понял.
– Ты прав, братец…
Оба понимали – когда доходит до спасения своей шкуры, все средства хороши. Если же покойная великая княгиня сохранила компрометирующие их обоих бумаги, надо заметать следы любыми способами…
Бейер узнал о смерти Натальи Алексеевны из разговоров на улице. Это было возле аптеки Бутмана, куда он шел с утра, полагая найти письмишко от Панина.
Вессель, знавший про его замыслы не так уж много, от печальной новости огорчился, но в меру.
– На все Божья воля, – хмуро сказал ему Бейер, и тут его осенило: доподлинно, Божья воля! Видимо, дитя, которое носила великая княгиня, было не от Павла Петровича! И, значит, настоящего, истинного права на трон не имело! Значит, Господу угодно, чтобы наследником великого князя был родной, а не фальшивый внук покойного государя Петра! В том, что интриганка постарается как можно скорее женить сына, и на сей раз выберет покорную невестку, Бейер не сомневался. Покойница показывала слишком мало привязанности к супругу, и ей на смену придет юное неопытное создание, еще не слишком способное властвовать и плести интриги.
Было еще одно забавное обстоятельство. В записках, которыми Бейер обменивался с братьями Паниными, не стояло дат, они могли быть получены и при жизни великой княгини, и после ее смерти. Если же после смерти, то «известной особой», в них упоминаемой, мог быть только великий князь Павел Петрович.
– Кажется, нам придется уезжать из столицы, – заявил Бейер. Предсказать ход мыслей братьев Паниных ему было нетрудно.
– Нам? – удивился Вессель.
– Любезный друг, нам. Ты же не хочешь отвечать господину Шешковскому на вопросы о моей персоне?
Вессель содрогнулся. Шешковский, как говорили, сперва просто показывает жертве кнуты и плети. А если жертва не сообщает то, чего он желает услышать, то тяжко ей приходится…
– Ты будешь трудиться у господина Бутмана до последней минуты, потом скажешься больным… – чтобы успокоить Весселя, Бейер добавил: – Может статься, и в Москве отсидимся.
Но Вессель понимал – пора спасаться.
Единственный человек, с кем он мог посоветоваться, был Ройтман.
Ройтман, как и собирался, женился на вдовушке и был, судя по всему, очень доволен жизнью. Поздно вечером, когда Бутман запер аптеку, Вессель побежал к Ройтману.
Бейер понимал, что Вессель с перепугу может где-то спрятаться, и подкараулил его возле аптеки. Очень скоро стало ясно, что Вессель идет к швейному заведению. Бейер вспомнил давнее предупреждение отставного поручика Гофмана. Тот был прав – чем менее людей знает о мнимом Эрлихе, тем лучше. А Ройтман очень явно показал свою неприязнь.
Швейное заведение было на улице, ведущей к Большому Охтенскому перевозу. Сейчас по случаю ледохода столичные жители обходились без этого перевоза, и улица была пустынна.
У Бейера были при себе пистолет и хороший охотничий нож. Он шел, глядя в спину Весселю и думал: справится ли с делом без помощи этого труса, или трус все же необходим. Затевать стрельбу ему не хотелось, а хотелось кончить дело тихо.
Он думал, что до швейного заведения еще шагать и шагать, но оно неожиданно оказалось очень близко от перекрестка с Невским, и Бейер не успел принять решение. Нижние окна были темны, в окнах верхнего жилья горел свет. Вессель заколотил кулаком в дверь. Бейер поспешил к нему, полагая, что хозяева не скоро пошлют служанку отворить, и есть несколько минут и на решение, и на действия. Но дверь вдруг распахнулась и сразу захлопнулась. Вессель оказался внутри, а вот Бейер – снаружи.
Он встал у стены и задумался. Если треклятый трусишка Вессель решил ночевать у приятеля – его оттуда не выковыряешь. А этот приятель, этот пухленький портняжка, Бейеру не нравился, сильно не нравился, и чувство явно было взаимным. Он как-то уж очень решительно съехал с квартиры…
Постояв и решив, что смысла в охране швейного заведения нет никакого, Бейер собрался уходить. В конце концов, можно было утром прийти в аптеку и увести оттуда Весселя, как – он еще не знал. Но дверь заскрипела, он обернулся и увидел двух человек, выскочивших на улицу. В окошках на противоположной стороне горел свет, и этого света хватило, чтобы опознать Ройтмана и Весселя.
Ройтман куда-то вел приятеля, а тот и хотел, и не хотел следовать за портняжкой: то шел, то останавливался, то вообще отмахивался рукой, как от нечистой силы.
Бейер забеспокоился: куда это можно тащить человека поздно вечером, невзирая на сопротивление?
На углу Невского и Слоновой улицы Ройтман устремился к будочнику, который вместо того чтобы дремать в своей будке или заниматься обычным промыслом, растиранием нюхательного табака с травками, прохаживался взад-вперед и явно был рад развлечению.
Бейер не слышал вопроса, но понял ответ – будочник с чем-то согласился или что-то подтвердил, да еще указал рукой вдаль. Этот ответ понравился Ройтману, но не понравился Весселю. Однако Ройтман стал на него наступать, взмахивая руками, и Бейер словно бы услышал яростную ругань.
Они ушли по Слоновой, а Бейер, не теряя их из виду, быстро подошел к будочнику, держа наготове пятак.
– Держи, любезный, – сказал он по-русски, – да скажи, не проходили ли здесь два господина, один маленький, с пузом, другой повыше, чернявый. Я с ними разминулся, вот бегу следом, не могу понять, куда подевались.
– Да вон туда пошли, к дому Нестерова, там у него господин Ланг стоит, они его как раз искали, – будочник махнул рукой в нужном направлении.
– Доктор Ланг?
– Да нет, сударь, доктор – тот на Новой Каретной, а сей – в полицейской канцелярии служит!
– Так он тоже их знакомец?
– Знакомец, сударь!
– Благодарствую! – и Бейер поспешил к дому, возле которого остановились Ройтман и Вессель.
Он бы покончил с этим делом мирно, он бы что-то сказал Ройтману, может, пригрозил, может, улестил, но Ройтман уже, смешно подпрыгивая, стучал в окошко.
Нельзя было допустить их встречи с полицейским. И Бейер побежал, шаря рукой за пазухой.
Костяная рукоять ножа словно сама прыгнула в ладонь.
Он опоздал на долю секунды.
Почти одновременно он рванул Ройтмана за плечо, разворачивая к себе, а окно отворилось.
