Операция «Форт» - Корольков Юрий Михайлович (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Вскоре отряд постигла еще одна неприятность. Жандармы все же заподозрили семью Ивановых в связи с партизанами. Устроили налет, сделали обыск, нашли хлеб, только что испеченный — десяток караваев, грозная улика! Но самое главное — жандармам удалось обнаружить ход из подвала в катакомбы. Только за одно это всем жителям дома грозила смерть.
Старика Иванова вместе с взрослым сыном Андреем завели в катакомбы, каждого заарканили на длинной веревке и приказали идти к партизанам.
Отец шел рядом с Андреем на привязи, а жандармы были сзади, вели их, будто на поводках. Отец нес фонарь, он наклонился к Андрею и шепнул совсем тихо:
— Беги, сынок, как споткнусь, так беги. Все равно нам несдобровать…
Руки были связаны, но пока пробирались темными лабиринтами, удалось ослабить узлы. Андрей прошептал:
— Давай вместе, отец…
— Двоим не уйти, не угонюсь я за тобой, поймают… Выходи к двенадцатой шахте, там отряд бадаевский… Беги!
Старик, будто споткнувшись, упал, ударив фонарь о камень. В ту же секунду Андрей рванул веревку и бросился вправо в темноту штрека. Сзади затрещали выстрелы, мелькнули лучи электрических фонарей. Беглец повернул еще раз вправо, ощупью нашел пролом в соседнюю шахту и, пригнувшись, прикрывая руками голову, натыкаясь на пласты ракушечника, продвигался все дальше и дальше. Вскоре шум погони утих. Андрей ненадолго остановился, перевел дух, смотал веревку, которая все еще волочилась за ним, и медленно, ощупью в чернеющем мраке стал пробираться вперед.
Через два дня, голодный и обессиленный, Андрей Иванов вышел к двенадцатой шахте — его задержали на подземной заставе отряда, узнали и доставили на партизанскую базу.
А старика Иванова, как потом стало известно, каратели привели обратно во двор и забили до смерти, пытаясь узнать, кто связан еще с партизанами. Он умер, не назвав ни одного имени.
Жандармы замуровали и этот выход из катакомб, которым партизаны так долго пользовались.
А связи с Москвой все еще не удавалось наладить — иссякли батареи. С неимоверным трудом Иван Неизвестный устроил самоделки. Их хватило ненадолго, но все же четвертого апреля катакомбисты вышли на связь с Москвой.
В ту ночь передали: «Кир арестован на квартире руководителя городского отряда. Обвиняют в принадлежности к партизанам. На допросы водят в кандалах под усиленным конвоем. Судить будет военно-полевой суд через неделю.
У всех выходов из катакомб установлены круглосуточные жандармские посты. Каратели пытались проникнуть в шахты, произошла перестрелка. Натиск отбит. Жандармы снова заложили входы. Шахту переменить нельзя. Имеется вспышка тифа, тревожат обвалы шахт. Питание рации на исходе». Действительно — от сыпняка умер Фима Хованский, которого Молодцов еще в январе привел из города. Всего он привел пятерых еврейских парней, работавших в составе разведывательных групп. При массовых облавах на евреев в Одессе им было трудно оставаться в городе, возрастала опасность провала. Молодцов увел их в катакомбы. Фима заразился еще в городе, заболел и умер через несколько дней после провала Молодцова. К счастью, сыпняк в катакомбах на этом и кончился.
Далее катакомбисты передавали:
«На одесский нефтеперерабатывающий завод из Плоешти ежедневно прибывает два состава горючего — около семидесяти цистерн. По непроверенным данным, эта база снабжает большой участок Южного фронта. Укажите время налета, будем сигнализировать ракетами».
Радиосвязь с катакомбами то налаживается, то затухает. Но теперь ни одна радиограмма не проходит без упоминания Кира. Во второй половине апреля радист Центра записывает тревожную весть:
«Получено сообщение, что Кир и две связные неминуемо будут приговорены к расстрелу.
Полиция разобрала главный ход в шахту и втолкнула парламентера с письмом румынских властей. Предлагают сдаваться в течение 48 часов. В противном случае будем уничтожены. Угрожают взрывом шахт и применением газов. Парламентер задержан в отряде. Ответа не дали. Какие будут указания?
По поводу Кира сообщаем: он проходит на следствии под фамилией Бадаев Павел Владимирович, уроженец города Сасова Рязанской области, русский, 1911 года рождения, по профессии кузнец, место работы — Гужтрансартель. Другими материалами не располагаем».
Из Москвы с узла связи в тот же сеанс в Одессу отправлены подробные указания:
«Советовался с компетентным товарищем, знающим место вашего пребывания. Он утверждает, что нет таких средств, которыми можно было бы выманить или уничтожить людей, находящихся в вашем положении.
В случае необходимости вы можете уходить в любом направлении. Передаю ориентиры:
Колея от тачек в штольне ведет к выходу из катакомб.
Следы от ударов острия кирки на потолке указывают направление в глубину катакомб.
Сообщите, какие возможности имеются у вас для ведения работы в городе. Что известно о положении Кира? Мужайтесь. Григорий».
Здесь снова наступает перерыв в связи. Видимо, подпольщикам невозможно прорваться сквозь блокаду жандармов и хотя бы ненадолго развернуть радиостанцию. Но подпольщики могут слушать Москву, они принимают некоторые сообщения. 11 мая, выйдя на связь после многодневного перерыва, они передают в Центр:
«Ваши первомайские поздравления и сообщение о победах Красной Армии приняли по обычной сети. Сами выйти в эфир не могли. Тяжелые условия, в которых мы пребываем, не сломили в нас веру в победу Красной Армии».
24 мая катакомбисты успели передать очень короткое сообщение, оборванное на полуслове.
«Катакомбы блокированы воинскими частями румын. Намерены…»
Радист центрального узла связи записал: «Связь нарушена и больше не восстановилась. На позывные корреспондент не ответил».
После этого связь с одесским подпольем оборвалась надолго. Она возобновилась только в августе 1942 года. Два с половиной месяца от подпольщиков не было никаких известий.
Среди материалов дела «Операция „Форт“ есть одна маленькая справка, единственный документ, относящийся к лету 1942 года. Это докладная одного из сотрудников отдела, которому поручалось выяснить ряд деталей, связанных с „Операцией «Форт“. Сотрудник писал:
«По имеющимся документальным данным, полученным из параллельных источников, установлено, что в конце мая румынские и немецкие власти приступили к окуриванию аэросолом катакомб в Одессе. На окраине города произошло несколько сильных подземных взрывов, вследствие которых имелись потери среди румынских солдат. Есть убитые и раненые. Размеры потерь не установлены».
Вот и все, что было известно о неразгаданной судьбе подпольщиков в одесских катакомбах. К этому времени относятся лишь несколько запросов и рекомендаций, сохранившихся в деле.
«Передавать указания через открытую сеть на длинных волнах».
«Систематически выходить на связь».
«Внимательно следить за эфиром, искать катакомбы на соседних волнах».
«Нет ли вестей из Одессы?»
Вестей не было.
Но люди продолжали там жить, там — в катакомбах, оторванные от Большой земли. Они жили, не имея возможности подать о себе весть.
Старшим радистом в отряде катакомбистов был Евгений Глушков, узколицый парень с тонкими, постоянно сжатыми губами и длинными светлыми волосами, которые по-девичьи зачесывал назад. Он неплохо знал радиодело, но человек был разбросанный и разболтанный. Все свободное время он проводил в обществе Асхат Францевны Янке — отрядного врача катакомбистов, которую Глушков знал еще до войны и привел в катакомбй, когда формировался отряд. В катакомбах врачиху звали просто Ася. Это была еще молодая, но уже начинающая полнеть женщина с такими белесыми ресницами и бровями, что казалось, будто на ее бледном и веснушчатом лице вообще нет никакого намека на растительность. От этого ее прозрачно-голубые глаза выглядели куда темнее, чем были на самом деле. В отряде держалась она не то чтобы замкнуто, но своей холодной официальностью отталкивала от себя людей. Исключение составлял радист Глушков, глядевший на Асхат Францевну влюбленными глазами.
