Королевская собственность - Марриет Фредерик (электронная книга txt) 📗
— Я теперь припоминаю, — сказал Поль, — что видел ночью, как этот молодой шутник пробегал тут с ружьями!
— Так они верно взобрались на такелаж! — воскликнул Кортней в восторге. — Скорей ставьте столы: где порох? Зажигайте фитиль!
Сооружение было быстро воздвигнуто, фитиль зажжен, — и люк взлетел вместе со сторожившими его французами! Кортней и его партнеры взобрались наверх раньше, чем дым успел рассеяться, и французы были в их власти. Англичане, ожесточенные тем, что их безоружные моряки не получили пощады, и сами не пощадили неприятеля: французы, все до одного, были выброшены за борт. Побоище кончилось в несколько минут. Сеймур и Джерри сошли со своего укрепления: их друзья встретили их горячими приветствиями. Джерри изложил присутствующим все подробности ночных событий со своим обычным юмором, между тем как Кортней ходил по палубе с Сеймуром, слушая его более серьезное и более обстоятельное изложение. Материалу для разговоров хватило до тех пор, пока судно не пристало, наконец, в гавани Порт-Рояля, откуда м-р Кортней и его люди были посланы на фрегате в Барбадос, а м-р Питер Канон и м-р Поль Контракт поклялись больше не подвергаться опасностям морской жизни, пока англичане не заключат торгового договора.
ГЛАВА XXVII
Итак, Кортней с товарищами через несколько дней отплыли в Барбадос. Фрегатом командовал капитан Браденау, человек весьма оригинального характера. Он был очень искусный и сведущий моряк, отличался умом и предприимчивостью, но в то же время и большим своеволием.
Его вспыльчивость и деспотизм порождали частые недоразумения с офицерами, и на корабле происходили частые замены одних другими: но было замечено, что те, кто оказывал справедливое сопротивление его приказаниям, пользовались покровительством его знакомых, и наоборот. Почти всем вновь поступающим на службу мичманам приходилось послужить под его начальством, так как у него всегда были вакансии, — и это было им хорошей школой.
Когда Кортней и его товарищи явились на фрегат, первый лейтенант, штурман и доктор, раздраженные обращением с ними капитана, отказались обедать у него в каюте, и приходивший их звать камердинер донес капитану, что офицеры не принимают его приглашения.
— Не принимают? Пошлите мне моего секретаря! М-р Поуэлль! — продолжал он при появлении последнего. — Пишите под мою диктовку!
Тут капитан Браденау, расхаживая взад и вперед по каюте, сочинил меморандум, в котором, после длинного предисловия, первый лейтенант, штурман и доктор обязывались обедать с ним каждый день вперед до дальнейших приказаний.
— Фергусон, Брадли! — воскликнул первый лейтенант, входя в каюту. — Посмотрите, какое приказание мы получили!
Доктор прочел и объявил, что скажется больным: штурман прибавил, что он, если и пойдет, то не будет ничего есть.
— Нет, надо идти, — сказал Робертс, первый лейтенант, — но если вы захотите действовать по-моему, он не пригласит нас обедать в другой раз!
Они условились относительно плана действий и в три часа были в каюте вместе с одним из мичманов корабля и Джерри, который тоже удостоился приглашения как гость. Капитан Браденау, который был так же богат, как и щедр, очень заботился о том, чтобы у него был хороший стол: его повар был артист, и вина подавались самого лучшего качества. В сущности говоря, обедать у него было вовсе не худо, но что ж делать, если молодые люди заупрямились! Капитан, довольный тем, что его послушались, решил принять гостей со всей возможной вежливостью.
Подали суп. Первую же ложку, которую Робертс взял в рот, он выплеснул на скатерть с громким восклицанием.
— Что случилось? — спросил капитан.
— Страшно горячо, я обжег себе язык!
— Только-то? Человек, вытри вот тут! — сказал капитан камердинеру.
— Сэр, вы знаете Дженни Кавана, в Барбадосе? — спросил доктор.
— Нет, сэр, я не знаю никаких Дженни! — ответил капитан, удивленный такой фамильярностью.
— Он очень добрый малый, сэр. Приглашает к себе обедать каждый день и не признает никаких отказов!
Капитан понял намек, который ему не особенно понравился.
— Робертс, — сказал он, — будьте так добры нарезать баранину!
Лейтенант отрезал кусок и некоторое время подержал его на вилке, осматривая подозрительно.
— Ну, что случилось?
— Она, кажется, не особенно свежа, сэр!
— Да, я слышу запах отсюда! — сказал Джерри, который рад был случаю пошалить.
— Неужели? Убрать это блюдо! К счастью, оно не единственное!
В таком духе продолжался обед, и Джерри, хотя не имел ни малейшего на то извинения, действовал заодно с прочими, покатываясь со смеху при каждом удобном случае. Капитан был очень удивлен: он в первый раз видел, что мичман так ведет себя за его столом. Наконец, мера его терпения переполнилась, и он воскликнул:
— Уходите сейчас же и из каюты, джентльмены! Клянусь, что ваша нога никогда больше не будет у меня за столом!
Заговорщикам только этого и нужно было.
— А как же приказание, капитан? — спросил лейтенант с притворным удивлением. — Ведь мы должны у вас обедать каждый день!
— Впредь до дальнейших приказаний! — загремел капитан. — А теперь я приказываю вам убираться к черту!
Офицеры удалились: Джерри хотел за ними последовать, но капитан удержал его за руку.
— А вам, молодой человек, я хочу дать еще десерт. Камердинер, вели помощнику боцмана принести кошку, а квартирмейстеру — бензеля!
— Сэр, позвольте узнать, за что вы меня наказываете?
— Нет, не позволю, сэр!
— Я не состою под вашей командой, сэр: позвольте вам сказать, что скажет капитан М., когда узнает все это!
— Говорите!
— Он скажет, что вы не смели наказать собственных офицеров и сорвали гнев на бедном мальчике!
— Помощник боцмана, где кошка?
— Здесь, сэр! Сколько ударов прикажете дать?
— Дайте девять!
Джерри, когда он был раздражен, не взвешивал своих слов, и опять обратился к капитану:
— Сэр, позвольте сказать, как я вас назову после первого удара?
— Как?
— Как? — повторил Джерри с негодованием. — Я назову вас трусом, и ваша совесть скажет вам то же самое!
Капитан с удивлением слушал дерзкие речи мальчика, но, почувствовав долю правды в его словах, смягчился и сказал после краткой паузы:
— Отпустите его: но прошу вас, сэр, больше не попадаться мне на глаза!
— Постараюсь не попадаться! — ответил Джерри, проворно исчезая из каюты.
ГЛАВА XXVIII
«Аспазия» бросила якорь в Карлейльском заливе только через три недели после прибытия фрегата, на котором находились Кортней и его спутники. Последние немедленно явились к капитану М., и Кортней донес подробно обо всем случившемся, нисколько не стараясь снять с себя ответственности, а напротив, подчеркивая свои промахи. Капитан М., которому понравилась его искренность, нисколько не упрекал его и только выразил надежду, что все это будет для него хорошим уроком на будущее время. Сеймуру и Джерри он ничего не сказал, так как боялся, чтобы они не возмечтали о себе, но ждал удобного случая, желая наградить их. Все на «Аспазии» горячо приветствовали вернувшихся товарищей, подвергавшихся такой сильной опасности.
Но, увы, одна опасность миновала, а навернулась другая, худшая. Через несколько дней, когда все сидели и мирно беседовали на палубе, Макаллана вдруг потребовали к капитану.
— М-р Макаллан, — сказал последний, когда доктор явился к нему в каюту, — я должен сообщить вам печальную новость. Я получил известия о том, что в окрестности свирепствует желтая лихорадка, и что об этом получены сведения у стоящей здесь эскадры. К сожалению, я должен прибавить, что получил письмо от губернатора, в котором говорится, что лихорадка появилась в здешних бараках. Так как нам нельзя выйти в море, то подумаем, по крайней мере, что предпринять? Можете ли вы что-нибудь посоветовать?
— Да, сэр. Надо окурить верхнюю палубу, которая уж достаточно чисто вымыта и проветрена. Пока больше нечего делать. Будем надеяться на лучшее!
