Прусский террор - Дюма Александр (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Я взял карабин, чтобы размозжить ей голову. Довольно уверенный в точности своего выстрела, я хотел направить пулю ей в голову или в сердце, но мне показалось, что это будет подлостью с моей стороны. Накануне капитан Тигр рассказал историю с одним французом, который в Калькутте на пари отправился убивать тигрицу с детенышами простым штыком. Эта история все время приходила мне в голову и мучила меня.
Тогда я отбросил карабин за плечо, вытащил свой черкесский кинжал, заостренный как игла и отточенный как бритва, и пошел прямо на тигрицу, ни на минуту не спуская с нее взгляда. Затем, с тем же спокойствием, как если бы я имел дело с кабаном или оленем, я встал на одно колено и по самую рукоять всадил ей кинжал в край плеча. Боль заставила ее ужасно взреветь, она сильно дернулась, и это вырвало у меня из рук мой кинжал.
Я бросился в сторону.
Тигрица прыгнула, но на ушах ее все еще висели две борзые, и она вместе с ними покатилась на четыре шага от того места, где я ее ударил.
Сняв карабин с плеча, я быстро его вскинул, чтобы ко всему быть готовым.
Но борзые держали намертво, кинжал тоже не отпускал. В теле у тигрицы застряло четыре дюйма железа.
Два-три раза она перевернулась, одну борзую задушила, второй когтями распорола брюхо, но четыре другие собаки бросились на нее, шесть английских собак тоже приняли участие в этой борьбе, и, когда подоспели другие охотники во главе с капитаном Тигром, тигрица полностью исчезла под движущейся, воющей, разноцветной горой из собак.
Я почувствовал, что у меня под ногами кто-то шевелится. Посмотрел: это были тигрята.
Тогда я схватил в каждую руку по одному из них за загривок и подмял над своей головой, чтобы их не разодрали собаки.
Капитан Тигр в это время руками и кнутом пытался разбить этот бесформенный клубок, казалось превратившийся в одно животное с тысячью хвостами; наконец собаки отпрянули и дали возможность разглядеть издыхающую тигрицу.
Пока длилась агония, мой кинжал на три четверти вышел из ее груди.
«Чей это нож?» — спросил капитан Тигр, извлекая его из раны.
«Мой, капитан, — сказал я, отталкивая ногой борзых, так и стремившихся допрыгнуть до тигрят, которых я все еще держал за загривок».
«Ну что же, дорогой соотечественник, это неплохо! Особенно для начала…»
«Извините за авторские ошибки, как говорится в испанских одноактных пьесах».
— А что случилось с двумя тигрятами? Я особенно интересуюсь сиротами.
— Я отдал их, когда был в Каире, Саид-паше, и он взамен подарил мне эту дамасскую саблю.
И Бенедикт показал изогнутую саблю, висевшую у него на боку.
Они молча принялись перелистывать альбом.
Одна из страниц изображала трех умирающих слонов — одного маленького и двух чудовищных размеров — и сопровождалась подписью «Тройной выстрел».
— Извините, господин Бенедикт, — сказал молодой принц, — но и на этот раз я вынужден попросить у вас объяснений.
— Ваше высочество, — ответил ему Бенедикт, — вам случалось, не правда ли, сделать двойной выстрел, охотясь на молодых куропаток, зайцев, косуль и, может быть, даже оленей. А вот мне выпало сделать тройной выстрел и убить трех слонов четырьмя пулями!
Каульбах и Андерсон переглянулись.
— Что за черт! — сказал Андерсон. — И он говорит это с такой простотой, что даже хочется поверить.
— Эх! Бог мой! — ответил Бенедикт. — Я говорю истинную правду! Ваше высочество, вы попросили посмотреть мои рисунки, я их показываю, меня просят объяснений, я их даю. Если ваше высочество пожелает избавить меня от них, я буду рад: клянусь, нет для меня большей неприятности, чем говорить о себе.
— Нет, нет! — вскричал наследный принц. — Разве мы не аплодировали смерти вашей тигрицы? Разве мы не припились кричать «Браво!»? Это совершенно невозможно. Мы околдованы. У ваших трех мастодонтов такой комический вид, их ноги и хоботы так забавно болтаются в воздухе, что я сомневаюсь, будет ли рассказ об их смерти столь же драматичным, каким был рассказ о тигрице. Ну же, сеньор Бенедикт, расскажите нам вашу историю об охоте на слонов!
— Мне не выпало случая, — начал рассказ Бенедикт, поклонившись, что означало его согласие подчиниться просьбе принца, — поохотиться на слонов в Индии, и я глубоко об этом сожалел. Не поедешь же снова в Калькутту или в Пондишери, как ездят в Берлин или Вену. Когда корабль Английской компании высадил меня на Цейлоне, я решил задержаться там недели на две.
У меня с собой было несколько рекомендательных писем, а среди прочих — письмо к сэру Джорджу Дугласу, одному из младших сыновей той обширной семьи Дугласов, которая сыграла роль во всех серьезных событиях, сотрясавших трон Англии. Сэр Джордж Дуглас в чине полковника командовал английским гарнизоном на Цейлоне.
Я послал ему письмо с просьбой принять меня на следующий день.
Вечер был прелестным; я велел подать чай на балконе и принялся вкушать мой любимый напиток, глядя на акул, резвившихся у самой поверхности воды с такой же подвижностью и с таким же изяществом, какие мы наблюдаем у корюшки или уклейки, а акулы с того места, откуда я их видел, казались именно таких размеров.
Ко мне в дверь постучали.
«Войдите!» — крикнул я и откачнулся на стуле назад, чтобы увидеть через балконное окно, кто же ко мне стучал.
Я увидел английского офицера; услышав мой голос, он вошел.
Поняв, что это мог быть только сэр Джордж, я поспешил ему навстречу.
«Вы господин Бенедикт Тюрпен?» — спросил он, показывая мне письмо, которое я только что отправил.
Он, как человек занятый, задал мне сразу два вопроса.
«Да, сударь, и письмо мое…»
Я показал ему на письмо пальцем.
Он кивнул.
«В письме говорится, что вы охотник».
«Страстный».
«Тогда вы приехали удивительно вовремя. Завтра мы устроим большую охоту на слонов. Хотите в ней участвовать? Предупреждаю, что, если вы с нами не едете, то смертельно проскучаете, здесь ведь больше никого не останется…»
— И им с восторгом согласились? — воскликнул молодой принц.
— Ваше высочество, для тою, чтобы вы знали меня таким, каков я есть, нужно, чтобы я признался вам…
— В чем же?
— Я труслив.
Все три слушателя Бенедикта, не ожидая подобного признания, разразились смехом.
— Труслив! Вы? — вскричал молодой принц.
— Честное слово! Не приходится в этом сомневаться, — сказал полковник Андерсон.
— Объясните же нам, что вы имели в виду, — сказал Каульбах.
— Да очень просто: я труслив, только труслив на манер нашего короля Генриха Четвертого, который поначалу марал себе штаны, а потом пачкал о них носы своих врагов. У меня характер раздражительный, и смелость моя соответствует такому характеру. При виде опасности или скорее при объявлении ее я начинаю сомневаться, дрожать, потом краснею за себя. Мой дух проклинает мое физическое состояние, душа вступает в эту мою борьбу с самим собой, ибо понимает, что с ней связана моя собственная честь, то есть часть ее самой. Она вскакивает верхом на моего зверя, который напрасно упрямится. И, видя, как душа все-таки удержалась на нем верхом, мой зверь начинает творить чудеса дерзости, которые ошеломляют глупцов. Извините, полковник, — смеясь, сказал Бенедикт, — вы же знаете, что о присутствующих не говорят.
Итак, я принял предложение холодно.
Охота на слонов! Заметьте, что по дороге в Индию я только об этом и мечтал.
«Да! Нет! Сколько же времени это продолжится?»
«Семь-восемь дней!»
«Ах, черт, не знаю, смогу ли я».
«Смотрите, подумайте, — сказал сэр Джордж, — у вас есть время до завтра».
И мне показалось в интонации сэра Джорджа Дугласа, что он прочел все в глубине моей души и увидел, что там происходило. На какой-то миг мне стало крайне стыдно.
«Нет, спасибо, — сказал я ему. — Мне нечего думать: я еду».
Я взял носовой платок и вытер пот, проступивший у меня на лбу.
«У вас есть оружие?» — спросил сэр Джордж.
«У меня есть карабин с разрывными пулями».
