Тайна римского саркофага - Кузнецов Афанасий Семенович (библиотека электронных книг .txt) 📗
Минут через пять Кубышкин на миг остановился, подождал, не покажется ли Остапенко… В темноте они потеряли друг друга, автоматные очереди разделили их. А кричать было нельзя.
Часовой очумело бегал по лесу. Как назло подъехала машина с солдатами. Алексей то полз, то бежал, прячась меж стволов. Вскоре взошла луна, и лес стал светло-полосатым от теней. Алексей вдыхал теплый запах ночной земли и думал: «Снова я на свободе»…
Несколько часов плутал он по лесу. Место было ему незнакомо.
Выйдя к железной дороге, Алексей пошел вдоль полотна. У поворота заметил: что-то чернеет впереди. Подошел – это был домик стрелочника. В окнах было темно. Алексей осторожно подкрался к домику, прислушался. Ни звука. Тихо-тихо постучал в дверь. Никто не отозвался. Он постучал вновь… Послышались шаркающие шаги и стук отодвигаемого засова. Вышла пожилая черноволосая женщина с бронзовым светильником в руке, громко откашлялась, спросила с тревогой:
– Что надо?
– Руссо, – ответил Алексей.
– Кто? – В голосе прозвучало изумление.
– Руссо! – повторил Алексей.
Женщина поднесла светильник ближе к его лицу, внимательно вгляделась и посторонилась, впуская незнакомца в комнату. Дрожащими руками она зажгла свет. Тусклая лампочка без абажура выхватила из темноты небольшой круг в центре комнаты и статую Минервы, покровительницы дома. На стене – зеркало, календарь на деревянной пластинке, расписанный поблекшими от времени красками. От земляного пола веяло сыроватой прохладой.
На кровати сидел старый итальянец с лицом, как из бронзы, и немигающими тускловатыми глазами глядел на гостя. Борода, закрывавшая всю грудь, была белая, как утренний снег на вершине горных высот. Вытертый до блеска, наверное, единственный, костюм подчеркивал бледность его лица. Он дожевал кусок сухой ослиной колбасы, запил водой из глиняной чаши, потер о брюки угловатые коричневые руки и зажег окурок дешевой сигареты «Национале».
– Как зовут тебя, руссо?
– Алексей.
– Алессио, – кивнул итальянец. – А сына моего зовут Альберто. Он тоже в партизанском отряде. Недавно заглядывал к нам, оставил автомат своего друга. Убили его… Автомат ты возьми. Без оружия идти опасно.
Старуха тем временем собрала на стол, налила стакан виноградного вина.
– Спасибо!..
Старик, по-видимому, был доволен своей долгой жизнью. Ему уже было далеко за шестьдесят, старому Джузеппе. Его отец когда-то сражался вместе с Гарибальди, в честь которого и дал имя своему единственному сыну – Джузеппе.
– Мой отец, вспоминал старик, – до самой своей смерти не переставал рассказывать о русских гарибальдийцах… Был один. – Отец о нем говорил очень тепло. Ваш великий хирург… Сейчас вспомню… Пирокоф!.. С ним отец встречался в Специи, в шестьдесят втором году. В том веке, конечно. Пирокоф приезжал лечить Гарибальди после тяжелого ранения. И если бы тогда не он, ваш Пирокоф, то Гарибальди остался бы без ноги.
Алексей понял, что речь идет о Пирогове.
Теперь он решил ничего не скрывать. За время, пока Алексей находился на итальянской земле, он сумел близко узнать простых итальянцев. И Алексей рассказал, как он бежал от фашистов.
– Хорошо, сынок, хорошо, – проговорил старик. – Иди на чердак. Там в углу, под корзиной, есть автомат. Он и Минерва спасут тебя…
Алексей торопливо поднялся на чердак и начал шарить… Нашел.
Вдруг где-то близко послышалась песня. Алексей пытался разобрать слова: они не были похожи на итальянские. «Значит, немцы. Как они тут очутились? Сколько их?» Алексей хотел выскочить во двор, но поспешно поднявшийся на чердак старик удержал его:
– Не успеешь. Они уже рядом. Заметят. Сиди здесь. – А сам начал спускаться.
Тут же в дверь дома нетерпеливо постучали. Послышались пьяные голоса немцев.
Хозяева испуганно попрятались до углам. Стук повторился. Немцы собирались взломать дверь прикладами. Женщина, дрожа от страха, открыла дверь.
Немцы требовали вина и закуски, а когда узнали, что вина нет, стали избивать старика… Потом они вышли на железнодорожное полотно и принялись петь. Слушая их голоса, Алексей думал о том, что поют они, как и все люди на земле, а вот откуда у них столько ненависти к другим народам, столько жажды к убийству?..
Было светло. Луна заливала все вокруг серебром. Алексей отчетливо видел три фигуры. Он крепче сжал автомат и произнес беззвучно, одними губами: «Это вам за смерть Галафати!»… Раздалась короткая очередь. Алексей услышал крики и стоны. Все трое упали.
Алексей быстро слез с чердака. Сердце у него учащенно билось. Ему казалось, что он еще слышит предсмертные хрипы гитлеровцев.
– Беги скорее, – старик с трудом пошевелил слипшимися губами. – Беги, сынок. В городе Фрасскати – американцы.
«Откуда там взялись американцы? – подумал Алексей. – Ведь только что там находился главный штаб немецких войск. Но раз старик сказал, значит, знает…
– Как хорошо, что во Фраскати нет немцев, – продолжал старик, – как хорошо, что они больше не топчут кипарисовые аллеи и сосновые рощицы. А ведь по ним когда-то ходил сам Цицерон. Он жил в Тускулуме. Это на вершине Тускуланской горы. Чуть повыше Фраскати. Там и поныне остатки стен его виллы… Да что об этом говорить…
Старик хотел еще что-то сказать, но заторопился:
– Прощай, сынок, не слушай мои рассказы… Тебе надо во Фраскати.
Старуха дала Алексею на дорогу лепешек из каштановой муки и уговорила выпить немного вина. Она поделилась последним, что было в их доме.
Выйдя из дома, Алексей подошел к убитым. На воротниках у них виднелись нашивки «СС». Это были солдаты из бронетанковой дивизии «Герман Геринг». «Надо убрать их, – решил он, – а то эсэсовцы подумают, что их убил старик».
Алексей оттащил трупы под откос железной дороги и забросал сухим хворостом и травой. Он быстро зашагал по направлению к городу, временами огибая небольшие горки, покрытые густыми зарослями пиний, олив и виноградников.
Наступило утро. Кубышкин поглядывал на бледные утренние звезды, на светлеющее небо и невольно вспомнил такое же небо под Псковом, когда увозили его оттуда в Италию. И вдруг он увидел падающую звезду вблизи Большой Медведицы и загадал. Вышло, что его желание – вернуться на Родину – исполнится.
Было тихо. Только кузнечики по обочинам пыльной дороги тянули трескучую монотонную песню. Где-то за этой уходящей ночью была Россия, и там жили мать, отец, Маша, братья и сестры. Алексей шел и думал: «Когда же, наконец, увижу я свое родное небо, родную землю, близких людей?.. Может, кто-нибудь из них шагает вот так же сегодня – только по родной земле и так же смотрит на Млечный Путь и видит те же падающие звезды»…
…Англо-американские союзники не торопились наступать на Итальянском фронте. Это давало Гитлеру возможность перебрасывать часть своих войск из Северной Италии на Восточный фронт.
Только в первых числах июня 1944 года союзники активизировали наступательные операции в Италии.
На окраине Фраскати, только что освобожденного союзниками, Алексей впервые в своей жизни увидел американцев и закричал, размахивая автоматом:
– Друзья, я ваш союзник! Я русский… русский… руссо!..
Заметив Алексея, американские танкисты оставили машины и подошли к нему.
«Наконец-то свобода! – подумал Алексей. – Наконец-то можно возвратиться на Родину и сражаться в своей армии»…
Но… почему это американцы, окружив его, вырвали из рук автомат и разбивают его о гусеницу танка? И почему офицер, к которому он обратился, демонстративно отвернулся в сторону.
К Алексею подошел сержант и обшарил карманы. Вот в руках у него оказался маленький конвертик. Сержант прищурился, начал надрывать конверт, но Алексей с силой вырвал его.
Их глаза встретились.
– Это Ленин! – твердо сказал Алексей.
Но сержант… Что такое? Неужели не понял? Он резко ударил Алексея автоматом по руке, и конвертик упал.
Алексей был ошеломлен. Он смотрел, как сержант разорвал конверт, как бросил на землю красную гвоздику и растоптал ее грязным ботинком.
