Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Тут в деревянной постройке, за стенами высокого монастыря, никто не мог подозревать о присутствии шести солдат с лошадьми. Нарваэс приказал брату-привратнику не говорить о нем, если трое всадников постучатся в ворота, а впустить их, как прикажет аббат, в монастырь и отвести им отдельную келью.
Оставшись полностью довольным сделанными распоряжениями, Нарваэс попросил монаха показать им дорогу к благочестивому патеру Томасу, аббату Санта-Крус.
Проходя мимо громадного здания с толстыми, крепкими стенами, Нарваэс сознавал, что не могло существовать более удобного места, где бы можно было легче овладеть тремя предводителями карлистов. Когда Нарваэс и его адъютант в сопровождении монаха подходили к старому серому зданию, с несколькими широкими ступенями перед невысоким порталом, в дверях показалась высокая фигура, одетая в длинный черный плащ.
— Благочестивый отец вышел сам, чтобы принять благородного господина, — произнес брат-привратник, остановившись у порога и почтительно кланяясь со скрещенными на груди руками.
— Этот почтенный господин сам аббат? — тихо спросил его Нарваэс, так как не знал в лицо своего родственника.
— Да, милостивый государь, это благочестивый патер Томас, аббат Санта-Крус.
— Извините, благочестивый отец, — произнес Нарваэс, быстро взойдя По лестнице и протягивая руку стоявшему в дверях высокому господину, одетому в черное. — Извините, что я осмелился побеспокоить вас в такую пору и, пользуясь нашим близким родством, решился просить у вас ночлега.
— Приветствуем вас, господин генерал, — густым звучным голосом произнес аббат, — я давно уже желал видеть храброго героя нашей юной королевы, с которым связан родственными узами!
— Мой адъютант, — сказал Нарваэс, так как благочестивый отец с удивлением рассматривал сопровождавшего его.
Граф Маторо почтительно поклонился адъютанту и затем снова обратился к своему двоюродному брату.
— Что я вижу, дорогой мой генерал, — воскликнул он и ввел Нарваэса в портал, где стоял лакей с драгоценным зажженным канделябром, — у вас на лбу белая повязка. Пресвятая Дева, у вас сочится кровь!
— Это небольшая рана, благочестивый отец, но о таких легких ссадинах не стоит и говорить. Если вы угостите меня стаканом вашего монастырского вина, я совершенно забуду о ней!
— О, так вы поистине храбрец, и слух, что вы считаетесь первым генералом нашей молодой королевы, вовсе не преувеличен, — проговорил аббат и повел Нарваэса и его адъютанта по широкой лестнице, устланной драгоценными коврами, наверх в приемные залы аббатства.
— Я знаю, мой благочестивый брат, что вы верный приверженец королевы!
— Да, это правда, и потому-то мне чрезвычайно приятно принять вас не только как моего дорогого родственника, но и как предводителя христиносов, — проговорил аббат, вводя генерала и адъютанта в свои покои, где попросил их расположиться в удобных креслах и отдал несколько приказаний слугам.
Через некоторое время на старинном резном столе появилось вино в серебряных графинах, между тем как усердные слуги вносили холодное жаркое, фрукты и свежее печенье. Оба гостя с жадностью ели и дружно чокались с благочестивым отцом за здоровье королевы и за процветание победоносной ее армии.
— Слава этой ночи и моей ране, которая меня привела в ваш монастырь, — сказал Нарваэс, — потому что я вижу в вас благородного и гостеприимного человека.
— Не будь этого случая, я бы не имел счастья познакомиться с моим храбрым двоюродным братом, — ответил аббат и приказал наполнить порожние кружки лучшим вином, какое только было в богатом монастырском погребе.
Когда прислуживающие братья выполнили его приказ и удалились из кельи, аббат собственноручно закрыл дверь на замок и заверил своего двоюродного брата, что теперь тот смело может доверить ему свою тайну.
— Да, это тайна и к тому же важная, так как она касается личной безопасности королевы, — начал Нарваэс.
— Если я могу чем-нибудь послужить вам, брат, то рассчитывайте на меня, — ответил аббат, кланяясь.
— Вы знаете, что войско дона Карлоса дошло до самого Мадрида и жизнь королевы находилась в опасности.
— Говорят даже, — прошептал аббат, — что трое из особенно смелых офицеров неприятельского войска намеревались похитить королеву.
— Совершенно верно! Мне удалось расстроить их план! Теперь дело в тех трех офицерах дона Карлоса, которым я обязан этой раной.
— Стало быть, вы взялись преследовать их.
— Верно угадали, благочестивый брат! Я дал слово королеве доставить в Мадрид трех карлистских офицеров пленными или…
— Я предчувствую, что вы дали обещание, которое я должен назвать грешным, — прервал аббат.
— Вы говорите правильно, но у нас, воинов, другие взгляды. Мой труп или трех карлистских офицеров — вот мое обещание, и я хочу сдержать его, — продолжал Нарваэс. — С шестнадцатью всадниками и моим храбрым адъютантом я пустился в погоню за ними!
— Про этих смельчаков рассказывают чудеса, — сказал аббат, — они то здесь, то в другом месте, за двадцать миль. В народе существует даже поверье, что они в союзе со злым духом.
— Вы в эту же ночь познакомитесь с ними, благочестивый брат, — сказал Нарваэс, улыбаясь.
— Как? Что вы говорите? Три предводителя карлистов…
— Я их заманю в ваш монастырь, чтобы захватить здесь.
— Пресвятая Дева! — вскрикнул аббат, вскочив с места. — Погасим же здесь свечи, так как они, приближаясь сюда, могут увидеть эти окна.
— Не тревожьтесь и садитесь, благочестивый брат, сейчас они еще далеко отсюда.
— Вы их не знаете, если говорите так спокойно. Для этих предводителей карлистов не существует расстояний.
— Положитесь на мое слово и садитесь. Вы должны сначала узнать все. Мы преследовали их и наконец напали на их след в Гуалении, у подножья гор.
— Говорят, что они знают все окольные пути и горные проходы.
— Это было известно и нам, но нас не остановило. Мы разделились на три группы и стали обыскивать все горы и леса. Вчера мы встретились с ними в Гуалении, и дон Замора, мой друг и адъютант, напал на их след. Не медля ни минуты, мы вскочили на лошадей и пустились в погоню за ними. Это была такая скачка, какой я не желаю испытать во второй раз.
— И это что-нибудь да значит, — подтвердил аббат, между тем как дон Замора улыбнулся в знак согласия.
— Мы скакали весь вечер, догоняя преследуемых, мимо пропастей по таким узким тропинкам, что лошади едва могли идти по ним через расщелины, где один неправильный скачок мог погубить любого; и когда наконец стемнело, мы увидели их на опушке леса. С быстротой молнии мы подскочили к ним, чтобы схватить, но те, как дьяволы, вскочили на лошадей и, прежде чем мы успели выстрелить, трое из моих солдат уже лежали на земле.
— Ужасно! О, эта несчастная война!
— Мы начали стрелять, хотя безостановочно гнались за ними. В одно мгновение те трое остановились, поставили своих лошадей так, чтобы они образовали треугольник, и начали с такой силой махать саблями, что к ним невозможно было подойти. Мы должны были попробовать разделить их, так как я увидел, что потеряю всех своих людей, если буду дальше продолжать сражаться против их треугольника. Через несколько минут из моих шестнадцати всадников осталось только десять. Я бросился на карлистов, и мне действительно удалось разделить их, но в следующее же мгновение я, лишившись чувств, упал с лошади, пораженный в лоб ударом сабли…
— Вы — безрассудно смелый, пощадите свою жизнь, — увещевал аббат.
— Я прежде всего хотел сдержать слово, — продолжал Нарваэс. — Один из карлистов, маркиз де Монтолон, француз по происхождению, получил такую же рану, как и я. Но когда я упал и Замора подскочил ко мне, чтобы помочь, мои остальные солдаты пали духом, и три предводителя карлистов ускакали.
— Значит, слухи о них не преувеличены?
— Они необычайно смелые и доблестные, — подтвердил адъютант.
— Тем более мы обязаны завладеть ими. Когда я пришел в себя, так как рана незначительна и только сильный удар ошеломил меня, к нам приблизился монах.
