Происхождение всех вещей - Гилберт Элизабет (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
– Так значит, теперь нас трое! – воскликнула она. – Какая удача! Понимаете, что нужно было бы сделать, будь мы мальчишками? Пришлось бы подраться друг с другом, устроить борьбу и расквасить друг другу нос. А потом в конце битвы, получив жуткие увечья, решить, что мы друзья навек! Это правда! Я видела, как мальчишки так делали! И, с одной стороны, это звучит жуть как весело, но мне бы так не хотелось портить новое платье, хоть это и не лучшее мое платье, как Альма успела заметить. Поэтому благодарю Бога за то, что мы не мальчишки! А поскольку мы не мальчишки, то можем сразу стать друзьями навек без всяких драк. Согласны? – Ни у кого не было времени согласиться, так как Ретта тут же принялась тараторить дальше: – Тогда решено! Мы – три лучшие подруги! Теперь кто-то должен написать о нас песню. Одна из вас, случайно, не умеет писать песни?
Пруденс и Альма, онемев, переглянулись.
– Тогда я напишу, коль больше некому! – выпалила Ретта, ничуть не смутившись. – Дайте минутку.
Ретта зажмурилась, зашевелила губами и застучала пальцами по талии, словно отсчитывая такт.
Пруденс вопросительно взглянула на Альму; та пожала плечами.
После паузы столь длинной, что показалась бы неловкой кому угодно, кроме Ретты Сноу, девушка открыла глаза.
– Кажется, придумала, – объявила она. – Музыку придется кому-нибудь из вас написать – из меня музыкантша никакая, – но первый куплет я сочинила! По-моему, он идеально отражает нашу дружбу. Что скажете? – Она откашлялась и прочла:
Прежде чем Альма успела попытаться расшифровать сей любопытный стишок (точнее, понять, кто из них был скрипкой, кто вилкой, а кто ложкой), Пруденс рассмеялась. Это было удивительно, ведь Пруденс не смеялась никогда. У нее был необыкновенный смех – резкий и громкий, совсем не такой, какого ждешь от столь кукольного создания.
– Да кто ты такая? – спросила Пруденс, наконец опомнившись от смеха.
– Я Ретта Сноу, мисс, и я ваш самый новый и самый бесспорный друг.
– Что ж, Ретта Сноу, – отвечала Пруденс, – одно бесспорно – ты спятила!
– Так все говорят, – отвесила Ретта картинный поклон. – И тем не менее я здесь!
И с этим было не поспорить.
Вскоре «Белые акры» уже невозможно стало представить без Ретты Сноу. В детстве у Альмы однажды была кошечка, которая бродила по поместью и завоевала всеобщее расположение таким же манером. Кошечка – милый маленький зверек с ярко-желтыми полосками – попросту вошла на кухню «Белых акров» одним солнечным днем, потерлась о ноги всех домашних, а потом устроилась у очага, свернувшись клубком и тихонько мурлыкая, с полузакрытыми от удовольствия глазами. Она вела себя так непосредственно и уверенно, что никому не хватило духу сообщить, что ей здесь не место, и, таким образом, очень скоро она нашла здесь свое место.
Ретта вела себя похоже. Она появилась в «Белых акрах» в тот день, уютно устроилась, и не успел никто опомниться, как стала постоянно крутиться под ногами. Никто никогда не приглашал Ретту, но Ретта, видимо, была не из тех, кому нужны приглашения куда бы то ни было. Она приходила, когда хотела, оставалась, сколько желала, брала все, что ей приглянулось, и уходила, когда была готова.
Жизнь Ретты Сноу была шокирующе, пожалуй, даже завидно бесконтрольной. Ее мать вращалась в высшем обществе, и утренние часы ее были заняты долговременным прихорашиванием, дневные – неспешными визитами к другим дамам, а вечерние сплошь расписаны под благотворительные балы. Отец, человек мягкий, но вечно отсутствующий, купил дочери надежную тягловую лошадь и двуколку, в которой девушка колесила по Филадельфии, полностью предоставленная сама себе. Она коротала дни, гоняя по миру в своей двуколке, как беззаботная жужжащая пчела. Взбреди ей в голову пойти в театр, и она шла в театр. Вздумай она посмотреть на парад, и парад находился. А если уж возникало желание пробыть весь день в «Белых акрах», она делала это и никуда не торопилась.
Весь следующий год Альма встречала Ретту в самых любопытных местах: взгромоздившись на чан в маслобойне, она смешила молочниц до колик, разыгрывая сцену из «Школы злословия»; свесив ножки с причала для баркасов над маслянистыми водами реки Скулкилл, притворялась, что ловит пальцами рыбу; а однажды разрезала пополам одну из своих прекрасных шалей, чтобы поделиться ею с горничной, которая шаль похвалила. («Смотри, теперь у нас обеих по половинке шали – значит, мы стали близнецами!») Никто не понимал, что она за птица, но никто ни разу ее не прогнал. И не из-за того, что Ретта была очаровательна, просто отделаться от нее было невозможно. Оставалось лишь одно – смириться.
Ретта умудрилась расположить к себе даже Беатрикс Уиттакер, что было поистине замечательным достижением. Ведь логично было бы предположить, что Беатрикс Уиттакер возненавидела бы Ретту Сноу. Ретта воплощала все величайшие страхи Беатрикс по поводу девочек. Она воплощала все то, что Беатрикс старалась не воспитать в Альме и Пруденс: была напудренной, беспомощной, пустоголовой и тщеславной девчонкой, которая портила дорогие танцевальные туфли, гуляя в грязи, мгновенно ударялась из смеха в слезы и невежливо показывала пальцем на людях; ее никогда никто не видел с книгой в руках, и ей ни разу не хватило ума прикрыть голову под дождем. Разве могла Беатрикс Уиттакер проникнуться симпатией к такому созданию?
Альма предвидела, что это может стать проблемой, и даже пыталась спрятать Ретту Сноу от Беатрикс в самом начале их дружбы, опасаясь худшего в случае, если они все же встретятся. Но Ретту было не так просто спрятать, а Беатрикс – не так просто обмануть. Прошло меньше недели со дня их знакомства, и однажды утром за завтраком Беатрикс спросила:
– Что это за дитя с безумным зонтиком носится по моему саду в последние дни? И почему она всегда с тобой?
Так Альма была вынуждена представить Ретту матери, хоть и не хотела.
– Как поживаете, миссис Уиттакер? – поздоровалась Ретта, начав вполне благопристойно. Ей даже хватило ума сделать реверанс, хоть, пожалуй, и чересчур нарочитый.
– А ты как поживаешь, дитя? – отвечала Беатрикс.
Беатрикс не ожидала услышать честный ответ на свой вопрос, но Ретта отнеслась к нему серьезно и поразмышляла немного, прежде чем ответить.
– Хм… знаете, что я вам скажу, миссис Уиттакер? Совсем нехорошо я поживаю. Сегодня утром в нашем доме случилась страшная трагедия.
Альма встревоженно встрепенулась, понимая, что вмешиваться безполезно. Она понятия не имела, куда их заведет беседа. Ретта весь день была в «Белых акрах», веселилась, как всегда, и сейчас Альма впервые услышала о страшной трагедии в поместье Сноу. Она взмолилась, чтобы Ретта замолчала, но девушка продолжала, как будто Беатрикс просила ее об этом:
– В это самое утро, миссис Уиттакер, я ужасно перенервничала. Одна из наших служанок – моя милая ирландская горничная, если точнее, – на завтрак явилась вся заплаканная, вот я и пошла за ней в ее покои, когда доела, чтобы разузнать о причинах такой печали. И угадайте, что же я узнала! Оказывается, ровно три года назад в этот самый день у нее умерла бабуля! Стоило мне узнать об этой трагедии, и на меня тоже накатили слезы, что вы наверняка можете себе представить! Я, наверное, час проплакала у бедняжки на постели. Слава богу, она была там и утешила меня. А вам не хочется плакать, услышав эту историю, миссис Уиттакер? Узнав, что бабуля умерла три года назад?
При одном воспоминании об этом инциденте большие зеленые глаза Ретты наполнились слезами, которые вскоре покатились по щекам.
– Какой феерический бред, – осуждающе выпалила Беатрикс, чеканя каждое слово. Альма с каждым произнесенным слогом вздрагивала. – Ты хоть представляешь, сколько раз я была свидетелем того, как умирают чьи-то бабушки, в моем-то возрасте? И что, если бы я стала по каждой из них плакать? Смерть бабушки – это не трагедия, дитя, а уж смерть чужой бабушки три года назад совершенно точно не причина для слез! Бабушки умирают, дитя. Так заведено. Можно даже поспорить, что в этом их предназначение – умирать, преподав, посмею надеяться, молодому поколению уроки приличия и знаний. Кроме того, подозреваю, что ты не слишком утешила свою горничную, которой было бы куда полезнее увидеть в твоем лице пример стойкости и собранности, чем лицезреть истерику на своей кровати!
