Пирамида Хуфу - Любовцова М. (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Боги Черной Земли! За что вы так наказываете меня? Видно, мольбы мои услышал коварный бог Сет.
Небо начало блекнуть и розоветь. Теперь он лучше различал швы между плитами, но какие из них маскировали дверь? Ни одного дерева не было здесь, стены были слишком высоки, чтобы забраться.
Рассвет наступал, и в его раннем сумраке, чуть алеющем на востоке, все стало ясно обозначаться. Измученный Инар метался в своей западне, тщетно стремясь вырваться из нее.
ПОСЛЕ СОВЕТА
После совета Яхмос удалился вместе с верховным жрецом. Властолюбивый помощник верховного жреца вполне отдавал себе отчет в значении дружбы храма с царем. Он убеждал Птахшепсеса, что без всякого ущерба для огромных богатств храма можно многое отдать из кладовых. Самое важное — чтобы царь благоговолил к нему и считал его важнейшей и надежнейшей опорой. А ведь всем заметно, как он все больше склоняется к храму Ра. Недаром в именах царевичей есть эта ненавистная частица — Ра — Хауфра, Бауфра, Джедефра.
По мысли Яхмоса, щедрыми дарами надо унизить противника и завоевать внимание царя. Остальные многочисленные храмы, мелкие и небогатые, были не в счет. Храм Тота тоже был противником храма Ра! Да и с его жрецом-заклинателем можно было договориться. Мен Кау Тот был ближе других. Бог искусства и ремесла был ближе всех к богу письма.
Птахшепсес в эту ночь подвергся сильнейшему натиску со стороны своего помощника. Длинный список пожертвований все рос и рос по мере того, как ночь приближалась к концу. Птахшепсес, радеющий о процветании своего храма, с беспокойством посматривал на собеседника, когда тот говорил:
— Поверь, святейший отец, наш храм выйдет победителем, и тогда богатства его умножатся, а не оскудеют.
Птахшепсес удивленно поднимал брови, Яхмос убежденно продолжал:
— Истину говорю тебе. Строительство царской гробницы заканчивается, и богатства с удвоенной скоростью потекут в наши кладовые. Недавно говорил с чати, он утверждает, что через несколько месяцев часть строителей и каменотесов за ненадобностью отпускается. Но сейчас сокровищницы живого бога пусты. Кладовые совсем не имеют продовольствия для рабочих отрядов. Закончится строительство, жизнь наладится, налоги будут поступать регулярно, склады опять переполнятся зерном.
Птахшепсес смотрел на столбец цифр и вяло возражал:
— А если неурожай? Мы никогда не опустошали своих запасов, учитывая, что на страну могут обрушиться всяческие несчастья.
— На этот год ожидается хороший урожай. Мы лишь освободимся от старых запасов и пополним их свежими.
Верховный жрец покорно наклонил блестящую, гладкую голову. В конце концов Яхмос прав: в соперничестве храмов за главенство все средства хороши. Богатые дары живому богу были главным оружием в этой борьбе. Было время, когда, наоборот, цари дарили храмам зерно, рабов, земли, масло, мед, золото... Можно один раз и пренебречь строгими наказами предшественников, завещавших строго беречь запасы зерна и другие богатства на случай бедствия. Законы вырабатывались многими поколениями жрецов, и разумность их подтверждалась жизнью, поэтому они свято соблюдались. Птахшепсес сгибался под тяжестью этого долга, но еще большей тяжестью давил на него непререкаемый тон Яхмоса, его магнетически неподвижный взгляд, вкрадчивая убедительность голоса. Птахшепсес соглашался.
Небо поблекло, погасли звезды, и восток загорелся ярким пламенем зари. Яхмос посмотрел на небо, скоро начнется новый день, он же еще не ложился. Но это нечасто бывает, главное — он добился, чего хотел. Царь не может не заметить усилий жрецов Птаха, их огромной помощи.
«Но что это за полоса на противоположной стене? Вчера ее не было. — Он прошел через зал и остановился. — О! Да это веревка. Кто-то проник сюда! Вчера было секретное совещание. Вот и следы голых ног отпечатались на тонком слое песка. Все жрецы в храме ходят в сандалиях».
Охваченный охотничьим азартом, он шел по следам. Вот ночной посетитель остановился у источника с водой. Пил. Пошел обратно, долго стоял перед темным коридором в нерешительности, что заметно по полукругу отпечатков, когда человек топчется на месте, не зная, что предпринять. Он легко читал по ночным следам душевное смятение непрошеного гостя. И прежде чем увидел, догадался, кто мог им быть. Раза два он видел обоих скульпторов вблизи храма, один раз совсем рядом, у стен. Они искали пропавшую девушку. Но они ее не найдут. Он не желает, чтобы ремесленники знали об этом. В столице ремесленная часть населения очень велика. Святейший Птахшепсес ничего об этом не говорит. Не знает? Или не хочет?
Яхмос бесшумно шел по узкому коридору и уверенно остановился перед невидимой дверью, за которой слышалось тяжелое дыхание усталого, взволнованного человека в смятении забывшего об осторожности.
Насмешливой судьбе угодно было, чтобы в этот момент Инар смог открыть дверь. Она сдвинулась в сторону от его усилий так же неожиданно, как неожиданно закрылась. Юноша увидел жреца с торжествующей улыбкой. Инар отшатнулся от него, как от видения смерти, растерянный, смотрел и молчал. А тот медленно переступил порог и вошел.
— Не удалось ограбить храм? — вкрадчиво начал жрец.
Глаза Инара изумленно расширились, волна нестерпимого гнева захлестнула его, и, забыв обо всем, он закричал:
— Боги накажут тебя за ложь. Мы, простолюдины, почитали тебя как святого, а ты обокрал нашу семью! Ты знаешь, зачем я здесь. Отдай мою сестру.
— Какую сестру?
— Всем, господин, видно было, что ты не спускал с нее глаз. Верни старикам их единственную радость! Отдай девушку.
— Молчи, ничтожный! Ты находишься в святом месте и оскорбляешь его служителей. Может быть, ты скажешь, как сюда попал? Ты просто грабитель, проникший в ночной темноте, а когда тебя поймали, сочиняешь сказки про какую-то сестру.
— Ты сам грабитель! — прозвенел в отчаянии голос Инара.
— Молчи, несчастный!
Рука Яхмоса, не всегда знавшая меру своей силы, толкнула дерзкого. Он упал головой на стену и последнее, что услышал: «Сгною в каменоломнях!»
В дверях уже толпились слуги. Они всегда рано вставали для уборки храма, садов и всяких помещений. Теперь они прибежали на непривычный шум и молча смотрели. Яхмос заметил их и угрюмо бросил:
— Сходите за врачевателем и унесите отсюда этого ночного грабителя.
Широкими величественными шагами жрец удалялся с места неприятного происшествия.
Кто-то из слуг побежал за Джаджаманхом, остальные наклонились над бледным Инаром. Под ним расползалось по песку кровавое пятно.
— О, боги праведные! Это же наш скульптор! Он работал над нашим замечательным Аписом! Он, видно, сделал это ради сестры.
— Молчи! Не твое это дело, — прошептал второй слуга, оглянувшись вокруг.
— Жив ли он? Как ты думаешь? Что теперь будет?
Птахшепсес был весь поглощен работой. Он вырисовывал четкие красивые иероглифы на желтоватом папирусе. То был новый псалом, сочиненный Великим Начальником Мастеров для Храма.
Увлеченный своим занятием, он не заметил Яхмоса. Кошачья мягкая походка жреца всегда удивляла бесшумностью. Постояв, Яхмос требовательно, но почтительно проговорил:
— Да будет милостив к тебе Птах, святой отец!
Верховный жрец кивнул головой и, улыбаясь, пригласил сесть на кресло рядом. Яхмос сел и, не спуская глаз с Птахшепсеса, начал:
— Я пришел к тебе, святой отец, чтобы решить одно важное дело.
— Говори, слушаю. Но, может, повременишь до вчера? Мне хорошо работается.
— Нет, святой отец, это дело надо решить немедленно!
Зная настойчивый характер помощника, Птахшепсес с сожалением отложил свиток.
— В прошлую ночь, когда проходил наш тайный совет, в храме находился чужой и подслушивал.
Брови Великого Начальника Мастеров высоко поднялись, глаза гневно сузились.
— Кто же разгласил, что будет тайный совет?
— Думаю, что никто из жрецов.
— А пойман этот преступник?
— Пойман мною.
