Смертельные враги - Зевако Мишель (полная версия книги .txt) 📗

Кабинет, расположенный рядом с Залом посланников в севильском Алькасаре. Кабинет весьма просторен, его стены и потолок обшиты панелями из редких сортов дерева, украшенных резьбой в причудливом арабском стиле. Обставлен он очень просто: широкие кресла, несколько табуретов, огромные сундуки, большой рабочий стол, заваленный бумагами.

Маленькие сводчатые оконца выходят на прославленные сады, знаменитые во всем мире.

Король Филипп II сидит перед одним из окон, и его холодный взгляд рассеянно переходит с предмета на предмет, равнодушный к великолепию роскошной природы, подправленной, приукрашенной и обузданной искусством умным, но слишком утонченным.

Рядом с ним стоит великий инквизитор.

Чуть поодаль, прислонившись к переплету другого окна, скрестив руки на груди, подобно живой кариатиде, неподвижно стоит колосс. Длинный, с горбинкой нос, темные, ничего не выражающие глаза, – вот то немногое, что виднеется из-под копны курчавых волос, падающих на лоб до самых густых, кустистых бровей, и из нептуновой бороды, закрывающей всю нижнюю часть лица до самых скул. Волосы и борода колосса – ярко-рыжие.

Этот колосс, дон Яго де Альмаран, чаще именуемый при дворе Барба Роха, иначе говоря – Красная борода, был цепным псом Филиппа II.

Где бы ни появлялся король – на празднествах, религиозных церемониях, в Совете, – всегда и везде рядом с ним находился Красная борода; его глаза были устремлены на хозяина, неподвижный и безмолвный, он видел, слышал и понимал лишь то, что было угодно Его Католическому Величеству.

Это замечательное животное являлось в каком-то смысле частью той обстановки, которая окружала Филиппа II. Но повинуясь знаку или взгляду хозяина, животное обретало необычайный ум и выполняло любой секретный приказ короля, схваченный на лету.

Боялись не только его должности, но и его геркулесовой силы.

Происходя из старинного и благородного кастильского рода, он мог бы быть на равных с первыми грандами при дворе, но нелюдимый по природе, он сторонился всех знакомств, и никто не мог похвастать, что слышал, как говорит Красная борода, если на то не было королевского приказа. Да и тогда говорил он лишь самое необходимое.

Король, облаченный в роскошный и вместе с тем строгий костюм, внимательно слушал со своим обычным и холодным видом объяснения Эспинозы.

– Принцесса Фауста, – говорил великий инквизитор, – это та самая, которая возмечтала возродить традицию папессы Иоанны. Та самая, которая заставила трепетать Сикста V и чуть было не сбросила его с папского престола. У нее редкий ум и к тому же она ясновидящая... Ее следует оберегать, ее помощь может быть чрезвычайно полезна.

– А этот шевалье де Пардальян?

– Насколько я слышал, это грозный соперник, которого надо будет любой ценой привлечь к себе на службу или раздавить без всякой жалости. Впрочем, надо бы посмотреть его в деле, чтобы судить о нем... Сколько репутаций оказываются дутыми!.. И однако уже можно установить следующее: шевалье де Пардальян есть на самом деле граф де Маржанси, но он пренебрегает этим титулом... Быть может, таково свойство его характера... Не исключено, однако, что этот титул кажется ему недостаточным. С другой стороны, в самый день его приезда в Севилью у него произошло столкновение с одним из моих агентов... Этот Пардальян выбросил его на улицу, как выбрасывают ненужную вещь... Он, безусловно, храбрец.

– Он осмелился поднять руку на агента инквизиции? – с сомнением в голосе произнес король.

Эспиноза поклонился, подтверждая сказанное.

– В таком случае, – категорическим тоном приказал король, – следует его покарать... хоть он и посланник.

– Необходимо прежде узнать чего хочет и что может господин де Пардальян.

– Хорошо, – произнес король по-прежнему ледяным тоном. – Но нельзя оставлять безнаказанным оскорбление, нанесенное государственному агенту... в назидание другим.

– Внешне все соблюдено: у агента не было письменного приказа... Он действовал по своей собственной инициативе и проявил излишнее рвение... Это серьезнейшее нарушение дисциплины, которое заслуживает строгой кары. Он понесет ее... Это и будет назидание, необходимое тем из наших агентов, кто дерзает превышать свои полномочия, в то время как им надлежит лишь исполнять, даже не стараясь понять, приказы вышестоящих... Что до господина де Пардальяна, то мы сумеем найти предлог... если в том возникнет нужда.

– Согласен! – безразлично обронил король.

Поднявшись, он медленным и величественным шагом подошел к письменному столу и с тем мрачным видом, который почти никогда не покидал его, приказал:

– Пригласите принцессу Фаусту.

Затем Филипп вновь принял свою излюбленную позу: сел, заложив правую ногу за левую, опершись локтем о подлокотник кресла, а подбородком – о сжатый кулак.

Эспиноза отвесил глубокий поклон, передал приказ короля и вернулся, скромно встав в оконном проеме, неподалеку от Красной бороды.

В тот же миг появилась Фауста.

Она шла медленно, с тем августейшим величием, которое заставляло склоняться все головы. Ее огромные лучистые глаза, подобные черным бриллиантам, заглянули в глаза Филиппа, но тот, оставаясь невозмутимым, застыв в своей нарочитой неподвижности, неотрывно смотрел на нее с поистине королевской настойчивостью.

Между этими двумя силами, между этими двумя гордынями с первой же встречи начался беспощадный поединок. Их взгляды скрестились словно шпаги: противники желали метко нанести первый удар и побыстрее сломить сопротивление своего визави.

Но если взгляд короля был холоден, повелителен и уничтожающ, как прямой смертельный удар, нацеленный в сердце врага, то взгляд Фаусты обволакивал, был невыразимо нежен и, в то же время, обладал неодолимой силой. Иными словами, принцесса прекрасно умела выбивать оружие из рук чуть зазевавшегося противника.

Эспиноза, – тайный свидетель этого безмолвного поединка, – отметил про себя – хотя ничто, разумеется, не выдало его радости, – что победа в первой схватке досталась Фаусте.

Медленно, словно нехотя, король отвел свой взор, и легкий румянец окрасил его мертвенно бледные щеки.