Ларец Самозванца (СИ) - Субботин Денис Викторович (книги без сокращений txt) 📗
Прошло немало времени, прежде чем он пришёл в себя.
— …сука! — закончила меж тем говорить Сара, опустив обратно на плиту свою сковородку. Служанка бесформенной грудой жира, костей и мяса валялась перед ней, не иначе как вдвое или втрое больше получив своё оружием возмездия — сковородой. Вряд ли она вообще была в сознании, но Сару сейчас мало интересовали подобные мелочи. Впрочем, она утихла, как только увидела, что пан Анджей пришёл в себя и сидит на полу, глядя на неё сердитыми, злыми глазами оскорблённого в лучших чувствах человека.
— Господин мой! — робко, полная вины, пробормотала она. — Тебе больно?
Больно ли было ему? Ха! Ещё как больно! Особенно если это позволяло уйти от неприятного разговора с невесть что себе вообразившей дурой-бабой!
Застонав, что было силы и пережив благодаря этому приступ резкой, острой боли в затылке, пан Анджей удостоился воркования, за ним — в отличие от служанки — начали трогательно и старательно ухаживать, не забывая время от времени вознаградить терпение нежным и страстным поцелуем. Скорее страстным, чем нежным… Если бы ещё она меньше чеснока ела! И почаще мылась! Сейчас пан Анджею почему-то были очень неприятны её ласки.
— О, господин! — разочарованная его холодностью, простонала еврейка. — Неужели тебе больше по душе эта дура? Да ведь она — шлюха, дающая каждому, кто проявит малый интерес к её сомнительным прелестям! Господин мой, или ты сердишься на меня? Ну, прости… Я ведь не хотела!
Голова, особенно с того момента, как он приложил к нему холодную примочку, болеть стала меньше, хотя перед глазами всё по-прежнему двоилось. Холодно отодвинув её, пан Анджей встал и пошёл, пошатываясь, к двери. Только там обернулся…
Сара, уродливая до ужаса от слёз, что текли из неё вперемешку с соплями — потоком, стояла посреди кухни, не пытаясь ему помешать. Иногда она пыталась заговорить, но слёзы душили её и она так и не смогла ничего сказать в своё оправдание. Пан Анджей и не ждал…
— Никогда более не поднимай руку на шляхтича! — холодно сказал он. И вышел, оставив Сару рыдать дальше…
7
Во дворе царила обычная суматоха, предшествующая серьёзному бою. Редкой цепочкой рассредоточившиеся вдоль стены казаки пана Романа вели неспешную перестрелку с засевшими в кустах и прилегающим лесу разбойничками. Судя по комментариям, дошедшим до слуха пана Анджея сквозь царящий в голове колокольный благовест, перестрелка пока что не принесла новых потерь. Впрочем, никто не мог похвалиться, что его выстрел достиг цели. Разбойники умело маскировались и вряд ли оставались на месте после своего выстрела. Казаки же вынуждены были беречь порох и пули — зарядов на каждую рушницу, особливо после того штурма, оставалось не слишком много.
— Пан Анджей! — тревожно выкрикнул пан Роман, увидев, как его приятель, пошатываясь, вышагивает по двору. — Что с тобой? Что, враги пробрались внутрь?
— Чем это тебя, пан Анджей? — озаботился верный Людвик, как раз доложивший пану Роману о результатах ревизии обоза купца Даниила. — По виду, так дубиной по башке приложили…
— Да не тяни ж ты! — не выдержал пан Роман. — Если беда, если что-то надо срочно делать…
— Не надо! — вяло отозвался пан Анджей. — Это меня сковородкой… Несчастный случай! Что тут у нас?
Взглядом окинув творящееся во дворе действо, пан Роман коротко и ёмко охарактеризовал то, что творилось «у них». Слова, сказанные им, неуместно было произносить истинному шляхтичу… но пан Анджей только крякнул восхищённо. Нет, всё же с русским языком мало что сравнится в яркости сравнений!
— Так плохо? — восторженно спросил он.
— Ещё хуже! — возразил мрачный до черноты пан Роман. — Если судить по выстрелам, за стенами — полсотни разбойников с огненным боем, да дюжины три — с луками. Почти сотня! У нас — меньше трёх десятков осталось… ну, если не считать того отребья, которое охраняет обоз. На двадцать пять рушниц и сорок с небольшим пистолей осталось всего полторы сотни зарядов… как слышишь, уже меньше. Вот, правда, Людвик утверждает, что в обозе есть аж пять бочонков с добрым немецким порохом! А я не вижу повода ему не верить…
Пять бочонков, — быстро подсчитал пан Анджей, — это два с половиной пуда доброго пороха. Этого — если правильно распорядиться, могло хватить на серьёзный бой. И не только для зарядов!
— А пушки у него там нет, случаем? — с ухмылкой, показывающей, что он — шутит, поинтересовался пан Анджей. — Вообще-то, не мешало бы посмотреть, что у него там, в обозе, есть ещё!
— Ничего особенного, что может нам сейчас помочь! — заверил его Людвик, немного пойдя против истины, ибо жидовин-купец обладал неплохим набором прусского и баварского огненного боя и итальянского «белого» оружия. — И пушки — нет! Даже малой гарматы… увы!
— Жаль… — проворчал пан Анджей. — Впрочем, давайте-ка спросим самого купца! Ты не обижайся, Людовик, но жиды могут так запрятать лучшее, что честный поляк и не подумает там искать! Эй, Даниил, поди сюда!
Разумеется, не «почтенный» Даниил; не «уважаемый». Просто — Даниил. Купец, видимо, привык к этому, хотя желваки на под брылями обвисших щёк заходили, словно булыжники.
— Я слушаю тебя, уважаемый! — со всем возможным почтением в голосе, блестя карими глазами из-под ресниц, ответил он.
— Что скажешь? Есть у тебя что-нибудь, что способно нам помочь? Про порох я не говорю…
Даниил как раз неотрывно следил за тем, как казаки, сбегая со стен, заполняют свои пороховницы добрым саксонским порохом. Казалось бы, каждый бочонок весил полпуда! Ан, уже второй вскрыли без всякого сочувствия и сожаления…
— Ну, так что? — подступился к нему и пан Роман. — Есть у тебя что-нибудь?
— Вы разве не искали? — мрачно спросил Даниил. — Я думал, ваши… благородные воины… всё обыскали!
— Даниил! — тяжело вздохнув, напомнил пан Роман. — Тебе тоже туго придётся, если эти тати ворвутся внутрь! Очень тяжело, пойми! Не уверен, что они также отнесутся к тебе, как и мы… Порох, который мы у тебя позаимствовали, сполна окупит наши усилия по охране твоего добра. И не говори мне, что это слишком дорого! Жизнь твоя, мне мнится, дороже стоит!
Даниил, по правде говоря, думал точно так же. Его обоз, пять возов с оружием и снарядом для двух дюжин воинов, конской сбруей на дюжину коней и кое-чем ещё, закатанным в слитки свинца, мог покрыть ВСЕ убытки, которые нанесут ему эти проклятые гои. Другое дело, потерять хотя бы часть для него, истинного сына Израилева, было невыносимо тяжко! И потом… Было у него кое-что, привезённое опять же из города Дрездена… Новинка, которой не было даже в европейских армиях, здесь, в Азии, могла произвести форменный фурор.
— Есть у меня кое-что! — медленно, всё ещё колеблясь, ответил он. — Не скажу, что что-то особенное, но…
— Показывай! — решительно сказал пан Анджей. — Да поскорей! Если я хоть что-то понимаю в бою, они скоро полезут!
Даниил ещё четверть минуты — время гигантское по меркам готовившихся к штурму людей — размышлял. Потом коротко кивнул и ушёл… вернулся быстро. Принёс, держа с натугой и на вытянутой руке, кожаный, туго завязанный мешок.
— Вот! — сказал мрачно. — Гранаты! Двенадцать штук!.. Хотел их воеводе здешнему продать, да вы ж его убили!
Обидно, но оба пана даже не удивились.
— И впрямь — доброе дело! — оживился пан Анджей, бесстрашно хватая мешок и ножом его «развязывая». — Сколько здесь?
— Двенадцать! — мрачно повторил купец. — Лучшие, какие только могут быть!
— Да, только взорвётся из них хорошо, если половина! — мрачно напомнил Людвик. — Вот помню, ходили мы на крымцев с гетманом Яном Замойским. Дело было жарким, а они ещё и на батарею нашу насели, гарматы чуть не захватили. Ну, мы их как раз гранатами взялись вышибать! Из шести штук только две ведь взорвались… Да и то, лишь одна из них — там, где надо! Вторая-то в руке Доминика Лысого взорвалась. Славный был гусар и настоящий шляхтич! Так что пришлось нам тогда саблями дело решать. Как и всегда…
