Кровавая карусель - Белоусов Роман Сергеевич (читать книги бесплатно .txt) 📗
Писатель много размышлял над характерами преступников, прежде всего Горского и Данилова. Причем особенности характера последнего были использованы им еще ранее, при работе над образом Раскольникова. Ведь и он — студент, исключенный из университета, решается на убийство, чтобы покончить с отчаянным нищенским положением.
В связи с этим всплывает еще одно преступное имя, упоминаемое в романе «Идиот». Встречается оно и в черновых записях к «Подростку». Мрачный образ этого убийцы прослеживается также в «Бесах», но прежде всего в «Преступлении и наказании». Можно сказать, что этот образ сопутствовал Достоевскому в течение четырнадцати лет.
Речь идет все о том же Ласенере.
Осенью 1860 года петербургские газеты сообщили о том, что в следующем году начнет выходить новый ежемесячный журнал «Время». Редактором издания был отставной инженер-поручик, литератор и табачный фабрикант М. М. Достоевский. Брат его, Федор Михайлович, являясь соредактором, значился в числе будущих авторов.
Конец года ушел на подготовку издания. Хлопот по составлению первых номеров и подбору сотрудников было немало. Да и помещение требовалось подыскать соответствующее. Сняли квартиру неподалеку от прежнего места проживания М. М. Достоевского, на углу Казначейского и Столярного переулков, где и поместилась редакция. Федор Михайлович жил рядом, во втором этаже дома Алонкина, тоже на углу Казначейского и Столярного.
Естественно, братьев Достоевских прежде всего беспокоил вопрос о читателях: соберет ли достаточное число подписчиков задуманное издание, чтобы быть неубыточным? Это зависело от содержания журнала, от того, какие имена он привлечет на свои страницы, что интересного из отечественной и зарубежной жизни узнает современный читатель, насколько редакции удастся уловить последние умонастроения и новейшие взгляды в общественной жизни и отразить их в журнале.
В связи с этим журнал предполагал время от времени помещать материалы судебно-уголовной хроники, надеясь тем самым «угодить читателям». Однако не только стремление привлечь внимание к журналу и доставить подписчикам занимательное чтение руководило издателями. Знаменитые иностранные уголовные процессы, с которыми журнал намеревался знакомить читателей, «занимательнее всевозможных романов, потому что освещают такие темные стороны человеческой души, которых искусство не любит касаться, а если и касается, то мимоходом, в виде эпизода». Выбирать процессы журнал обещал «самые занимательные». Публикации эти могли бы стать поучительными. Они познакомили бы с уголовным правом разных европейских стран, новейшими теориями и их практическим применением. В атмосфере ожидания судебной реформы в России подобные публикации могли действительно оказаться небесполезными.
Первой такой публикацией стал материал, напечатанный во втором номере журнала «Время» под названием «Процесс Ласенера». В примечании от редакции говорилось, что «в предлагаемом процессе дело идет о личности феноменальной, загадочной, страшной и интересной». Подчеркивая сложность психологии преступника, редакция отмечала, что Ласенера привели на скамью подсудимых «низкие инстинкты и малодушие перед нуждой»; он же вознамерился «выставлять себя жертвой своего века». На самом же деле он стал «жертвой своего безграничного личного тщеславия, доведенного до последней степени».
Источник, откуда был переведен очерк о процессе Ласенера, не указывался. Теперь установлено, что, как и другие судебные очерки, опубликованные позже во «Времени», он был заимствован из иностранной серии «Знаменитые процессы всех народов», выпускаемой Арманом Фукье с 1857 по 1874 гг. Всего вышло десять томов, носивших большей частью компилятивный характер. Очерк о Ласенере был включен в первый том и сопровождался шестью иллюстрациями. Построчное сравнение убеждает в верности русского текста французскому подлиннику, за исключением одного небольшого сокращения.
Что касается того, читал ли Достоевский мемуары Ласенера по-французски, то свидетельство на этот счет отсутствует. Можно только предположить, что если бы они были знакомы Достоевскому, то он, надо полагать, выбрал бы более характерное стихотворение Ласенера (к примеру, «Мое превращение»), чем «Бессоница осужденного», помещенное во «Времени», которое, кстати говоря, сам Ласенер не признавал своим.
Начинался судебный очерк о Ласенере обычными анкетными данными. Далее — некоторые сведения о семье, учебе в семинарии и колледже, где он вел себя «хорошо и благонравно». Впрочем, сам Ласенер впоследствии утверждал обратное — был, мол, непокорен, богохульствовал, предавался разврату. Скорее всего, это его выдумка более позднего времени, когда он начал изображать из себя исключительную личность.
«Ласенер желал посвятить себя изучению права. Париж тянул его, Париж, где так быстро делаются карьеры. Париж, где публичная речь получила в ту эпоху царственную силу, где в один день единым словом можно было себя прославить! Звание адвоката в Париже — это ли не греза юности!.. Но пришлось от нее отказаться. Средства отца были слишком скудны, и молодой Ласенер принужден был поступить в купеческую контору… Вскоре, однако, ему наскучило сидеть за конторкой и он подался в армию. Сам он потом в своих воспоминаниях признавался, что совершил из полка два побега. На вопрос, в чем была причина, он отвечал: «Потому что не умею слушаться».
К этому времени семья его вконец разорилась, отец покинул Францию, оставшись должником. Сын решил искать счастья в Париже. Здесь он завел не слишком надежные знакомства. В числе молодых людей был и племянник Бенжамена Констана. Ничтожная ссора, случившаяся между ними, привела к дуэли, которая кончилась смертью противника Ласенера. Эта дуэль заключила первый акт жизни Ласенера, была для него первым поводом причислить себя к людям исключительным. «Зрелище агонии моего противника, — говорил он впоследствии, — нисколько меня не тронуло… Надо полагать, уж таково свойство моей организации — особенная бесчувственность».
Существует и предположение, что этот поединок дал фатальное направление его жизни, погубил его будущность. Убийца племянника знаменитого политика и оратора был отвергнут обществом.
Чтобы достать денег, не работая, Ласенер решился на подлог, был уличен и посажен на год в тюрьму. Освободившись, он вздумал заняться литературой. Именно в это время появились написанные им песни и стихи. В значительной мере они были подражательны.
Но вскоре он предпочел снова сойтись с бывшими дружками по тюрьме. Существование его как бы раздвоилось. То он брался за перо, писал из желания щегольнуть своими легковесными произведениями, то пускался на воровские проделки, подгоняемый голодом и жаждой золота и наслаждений.
Летом 1833 года Ласенера приговорили за воровство к годичному заключению. В тюрьме он сошелся с редактором журнала «Здравый смысл» г-ном Вигу- ру, содержавшимся за свои политические убеждения. Ловкая речь, оригинальный склад ума Ласенера, его песенки на злобу дня пришлись тому по душе. Он принял живое участие в судьбе арестанта. Редактор попытался помочь своему новому другу издать его стишки. Однако никто из типографов не пожелал печатать эти вирши, порожденные тюремной музой.
Зато с другим опусом Ласенера ему повезло больше. Статью «О тюрьмах и карательной системе во Франции», написанную во время заключения, удалось поместить в приложении к «Здравому смыслу». Нельзя сказать, что статья эта не представляла интереса. Напротив, она отличалась смелостью взгляда и выразительным изображением тюремных нравов. Главная мысль ее заключалась в том, что несовершенства карательной системы способствуют совершению повторных преступлений: «Казематы каторжников, камеры тюрем и исправительных заведений, эти благодетельные учреждения не что иное, как омуты деморализации, где накопляется и разлагается яд, проникающий до сердца арестанта».
В тюрьме новичок, занесенный в эту преисподнюю, попадает в общество закоренелых преступников, проходит у них своеобразную школу злодейства. Он постигает разбойничье арго, слышит рассказы о доблестных похождениях молодцов с большой дороги и постепенно начинает брать пример с колодников, усваивает их привычки, изучает в совершенстве их язык. Остановиться на этой дороге трудно. Из исправительной тюрьмы он выходит уже кандидатом на получение железного убора с ядром, привязанным к ноге…
