Жемчужина Лабуана - Сальгари Эмилио (мир книг TXT) 📗
– Джон! – завопил старый лорд какому-то солдату. – Убей леди Марианну! Я тебе приказываю!
Обезумевший, израненный в схватке солдат, с залитым кровью лицом, взмахнул своей саблей, готовый выполнить приказ, но не успел.
Сандокан был в двух шагах от него. Молниеносным ударом он свалил англичанина и кинулся к Марианне.
– Моя! Моя!.. – вскричал пират, хватая девушку и прижимая ее к груди.
Он выбрался из гущи схватки и устремился в лес, в то время как его люди расправлялись с последними англичанами.
Лорд Джеймс, отброшенный Янесом к стволу дерева, обессиленный, полуоглушенный, остался один среди трупов людей и лошадей, усеявших дорогу.
Глава 24
ЖЕНА ТИГРА
Полная круглая луна блестела на полуночном небе, посылая свой бледный, прозрачно-голубой свет на темные, таинственно замершие леса, на тихо журчащие воды речки, на отражавшую его золотистыми блестками широкую поверхность Малайского моря.
Мягкий ветерок, насыщенный ароматами ночных цветов, с легким шелестом пробегал по ветвям. Все звуки умерли в ночной тишине: повсюду царили мир и покой. Лишь на палубе судна, скользившего по волнам, слышны были тихие рыдания.
Быстрое судно уже покинуло устье реки и взяло курс прямо на запад, с каждым мигом оставляя позади Лабуан, терявшийся в темноте за кормой.
Только трое бодрствовали на палубе: Янес, который молча стоял у руля, и Сандокан с Марианной поодаль.
Они сидели на носу, в тени больших парусов, ласкаемых ночным ветерком, сидели, глядя в глаза друг другу. Пират принимал к груди прекрасную беглянку и вытирал слезы, блестевшие на ее ресницах.
– Послушай, любовь моя, – говорил он. – Не плачь, я сделаю тебя счастливой, необыкновенно счастливой, я буду твой, весь твой. Мы уедем далеко от этих островов, похороним мое страшное прошлое, и никто не услышит больше ни о моих пиратах, ни о моем диком Момпрачеме. Мою славу, мое могущество, мою кровавую месть, мое громкое имя – все я забуду ради тебя, потому что хочу стать другим человеком.
Не плачь, Марианна, будущее, которое нас ждет, не будет мрачным, темным и печальным, оно будет сияющим и счастливым. Мы уедем далеко, так далеко, чтобы никогда больше не слышать о наших островах, где мы жили, любили и страдали; покинем родину, друзей, родных. Я подарю тебе новый остров, более приветливый и веселый. Никогда там не будет звучать рев пушек, никогда не прольется ничья кровь. Лишь щебет птиц и веселые голоса детей будут ласкать там наш слух, лишь одно слово: «люблю, люблю» я буду повторять тебе каждый день. О! Повтори же и ты мне это нежное слово, которое я ни разу не слышал за всю мою бурную жизнь.
– Я люблю тебя, Сандокан, люблю тебя, как никакая женщина не любила на Земле! – проговорила она сквозь рыдания.
Сандокан привлек ее к себе на грудь, его губы целовали ее золотые волосы, ее чистый невинный лоб.
– Теперь, когда ты моя, никакое горе больше не коснется тебя! – целуя ее, говорил он. – Завтра мы будем в безопасности на моем неприступном острове, где никто не отважится напасть на нас. А потом, когда опасность пройдет, мы уедем, куда ты захочешь, моя любимая.
– Да, – прошептала Марианна, – уедем далеко, так, чтобы никогда не слышать о наших островах.
Она издала глубокий вздох, который показался стоном, и уронила голову на грудь Сандокана.
– Сандокан, нас преследуют! – сказал ему Янес спокойным тоном, стараясь не встревожить девушку.
Пират обернулся, прижимая к себе невесту, и посмотрел в том направлении, куда ему указывала рука друга, стоявшего на мостике.
– Враг? – спросил Сандокан, нахмурившись.
– Я только что заметил свет: он движется с востока. Похоже какой-то корабль преследует нас и хочет отнять у нас нашу добычу.
– Мы защитим ее, – сказал Сандокан. – Горе тому, кто на это решится.
– Что случилось? – встревожено спросила Марианна. – Милый, почему у тебя такое суровое лицо?..
– Ничего. На палубе становится прохладно. Не лучше ли тебе войти в каюту, Марианна?
– Что случилось, Сандокан? – повторила она, побледнев. – Мой Бог! Неужели за нами гонятся?
– Возможно, – слегка дотронувшись до ее золотых волос, спокойно сказал Сандокан. – Но у нас достаточно пороху, чтобы отбить у них эту охоту.
– Но будет снова стрельба, тебя могут убить.
– Меня! – воскликнул он, покачав головой. – Рядом с тобой я бессмертен.
Крейсер, а это по всей видимости был он, еще оставался за кормой только тенью. Но его мачты уже начинали проступать на фоне ясного неба, а белый столб дыма говорил о том, что он мчится на всех парах.
Сандокан повернулся к Марианне, которая с тревогой смотрела на быстро приближающегося врага.
– Пойдем, любовь моя, – сказал он ей. – Я отведу тебя в твою каюту. Тебе понравится там.
И он быстро увлек Марианну в каюту, сделав знак рукой Янесу, чтобы вызывал команду на палубу и готовился к бою.
Каюта, маленькая комната с низким потолком, была уютно и со вкусом обставлена, точно не на пиратском корабле, а на каком-нибудь комфортабельном пароходе. Все ее стены были обиты восточными тканями, а пол покрыт индийским ковром. Красивая мебель из черного и красного дерева, инкрустированная перламутром, стояла по углам. С потолка свисала большая золоченая лампа, освещая стоявший под ней круглый стол.
– Здесь ты будешь в безопасности, Марианна, – сказал Сандокан. – Подожди меня здесь.
– А ты?
– А я поднимусь на мостик. Я командир, и должен быть там.
– Я боюсь за тебя!
– Не бойся, дорогая. Ты видела, как мои люди сражаются на суше, ну а в море каждый из них стоит десятерых. Ведь море – наша стихия, море всегда за нас.
– Я верю тебе, – сказала со слезами Марианна. – Я буду молиться за тебя, Сандокан.
Пират посмотрел на нее с невыразимой любовью, взял ее голову обеими руками и коснулся губами волос.
– А теперь, – проговорил он, выпрямившись, – посмотрим, чья возьмет.
И, оставив Марианну в каюте, он быстро вышел на палубу.
– Боже мой, защити его!.. – прошептала девушка, бросаясь на колени.
Экипаж праос по тревоге, поднятой Янесом, уже весь был на палубе, готовый к бою. Артиллеристы зажгли фитили и поспешно наводили орудия, когда на мостике появился Сандокан.
У матросов повеселели лица, когда они увидели, что с ними прежний Сандокан – его глаза сверкали, как горящие угли, в каждом жесте была непреклонность и ярость.
– Ты гонишься за мной, – сказал он, обращаясь к приближающемуся кораблю. – Ну что ж, иди сюда, и я покажу тебе мою жену!.. Она теперь здесь, со мной, под защитой моей сабли и моих пушек. Иди, возьми ее, если можешь!
Он повернулся к Параноа, который стоял у руля, и сказал:
– Пошли десять человек в трюм и прикажи вытащить на палубу ту мортиру, которую я велел погрузить на Момпрачеме.
Несколько минут спустя десять пиратов с огромным трудом вытащили на палубу большую мортиру и укрепили ее на корме несколькими канатами и стальными болтами.
– Теперь подождем рассвета, – сказал он в сторону преследователя. – Я хочу показать, мой назойливый, что я приготовил на завтрак тебе.
Он прошел на корму и встал там, со скрещенными на груди руками, устремив взгляд на крейсер.
– Что делать? – спросил его Янес. – Он будет вот-вот на расстоянии выстрела и откроет по нам огонь.
– Тем хуже для него.
– Ну что ж, будем ждать, раз ты этого хочешь.
Португалец не ошибся. Четверть часа спустя, несмотря на быстрый ход парусника, крейсер был уже не дальше чем в двух километрах от него. Неожиданно на носу корабля сверкнула яркая вспышка, и пушечный гул потряс воздух, но свиста снаряда не послышалось – выстрел был холостой.
– А! – воскликнул Сандокан, нахмурившись. – Ты мне предлагаешь остановиться и спрашиваешь, каков мой флаг? Подойди поближе и сам посмотри, если сможешь.
Не дождавшись ответа, крейсер прибавил скорость и произвел второй выстрел, но уже не вхолостую – над мачтами праос просвистел снаряд.
