Сын шевалье - Зевако Мишель (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

— Это очень просто! Представьте себе, когда я возвращался домой, то увидел вдалеке портшез, но ужасное предчувствие даже не коснулось меня. Я вошел к себе, будучи совершенно спокоен. Но тут мне в голову пришла мысль, что я забыл…

Он запнулся в крайнем смущении, покраснел и понурил голову с видом преступника, уличенного в постыдном злодеянии.

Сердце подсказало ей, в чем он боится признаться, и она сама, в святой невинности своей, пришла ему на помощь.

— Вы забыли проверить, не угрожает ли мне какая-нибудь опасность?

Он стыдливо кивнул: Да! и робко поднял на нее глаза. Увидев же, что она улыбается, звонко расхохотался, чем заставил рассмеяться и ее.

Это были дети, сущие дети.

Успокоившись, он продолжил:

— Я забыл проверить тупик… Спустился я по лестнице даже быстрее, чем поднялся наверх, и устремился к вашему дому… И что же я нахожу? Сорванные ставни, разломанную решетку на земле… Кровь у меня вскипела. Я и раздумывать не стал, сразу влез в эту чертову дыру… там же все стояло настежь… да меня все равно ничто бы не остановило! Я оказываюсь в вашем доме и вижу, что какая-то женщина лежит ничком на полу. Это была ваша хозяйка. Что она делала возле дыры, чего искала? Не знаю. Я не стал смотреть. Тут она увидела меня… Наверное, лицо мое было жутким, и она решила, что пришел ее последний час… Я еще никогда не встречал столь напуганного человека. Я прыгнул на нее, схватил за горло, как следует встряхнул и крикнул ей прямо в ухо: «Где она?»

Эта мерзавка все сразу поняла! Но я, сам того не замечая, чуть не придушил ее. Когда же слегка разжал пальцы, она прохрипела: «Ее нет! Похитили! Я не виновата! Пощадите!»

Тут все и объяснилось, хотя слова мне пришлось из нее вырывать по одному… Четверо похитителей, главный в маске. По описанию я узнал своих людей. Портшез? Я же видел, как он удаляется в сторону Сены! Итак, я знал, кто это сделал и куда вас понесли. Бросив старуху, я выскочил через окно и помчался за вами. Добежал до нужного дома и стал барабанить в дверь, стучал и ногами, и кулаками, кричал — звал своих… К счастью, молодцы мои были на первом этаже. Они услышали меня, узнали мой голос и тут же отворили. Пара слов от них, приказ от меня, и я прыжками устремился наверх. И поспел в самый раз! Видите, все очень просто.

Она машинально повторила:

— Очень просто!

Глаза ее заволоклись дымкой, словно она пыталась рассмотреть что-то, доступное только ей одной, и она произнесла вполголоса, говоря самой себе:

— Я видела схватку с двумя незнакомцами, которые пытались проникнуть ко мне. Видела поединок с королем. Видела сражение с лучниками, когда содрогалась при мысли, что король может опоздать. Видела негодяя, покатившегося на пол от пощечины… от одной-единственной пощечины, нанесенной этой железной рукой!

Восторженно сложив ладони и подняв глаза, сияющие детской радостью, к которой примешивалась и наивная гордость, она закончила свою мысль:

— Ради меня! Все это ради меня!

Она взглянула не Жеана, трепетавшего от радости такой невыносимо-сильной, что ему казалось, будто сердце сейчас разорвется у него в груди. Умоляюще протянув к нему свои прекрасные руки, она пылко воскликнула:

— Будьте осторожны! Вам грозит опасность.

И добавила с внезапной горячностью:

— Отчего эти лучники, эти гвардейцы подоспели так кстати? Кто-то предупредил их?

Тень прошла по лицу Жеана. Сколь ни была она мимолетной, Бертиль уловила ее, ибо любящее сердце проницательно.

— Значит, вы это тоже заметили? — сказала она живо.

— Да, — откровенно признал он, — и я догадываюсь, кто за этим стоит.

— Это он! Тот негодяй, что похитил меня. Не сомневайтесь. Этот человек уже питал к вам смертельную ненависть. Но, стало быть, он знал, что вам придется столкнуться с королем? Возможно, именно он завлек вас, подстрекнул, направил вашу руку? Быть может, он — или его сообщники — измыслил это все, чтобы избавиться от короля?

Он вздрогнул. Эти слова, продиктованные ей божественным внушением, настолько совпадали с, собственными его раздумьями и догадками, что он не мог не поразиться подобному обстоятельству. Она же продолжала с еще большим волнением:

— Вы знаете, что он полагал, будто вы арестованы?

— Да. Я слышал, как он сказал вам, что я закован в цепи и брошен в темницу Шатле.

— Но вы не слышали, как он расписывал мне ожидающую вас казнь и уготованные вам муки. Постойте… да, я готова поклясться… он проговорился, сказав, что это казнь для царе… цареубийц, вот что он имел в виду! Он знал, повторяю вам! О, будьте же осторожны, молю вас!

Увидев ее волнение, ее тревогу — за него, ради него! — он ощутил ослепительное, бесконечное счастье. Опьянев от восторга, он стал успокаивать ее. Конечно же, он будет осторожен. Ей не следует беспокоиться.

Но убеждал он ее в этом словно бы сквозь зубы, похожий на льва, который с презрением отворачивается от слишком слабого противника. Она поняла, что, как и прежде, его не заботит собственная безопасность. Тонкое лицо ее страдальчески искривилось, она с болью покачала головой — и вдруг воспряла духом. Вдохновение осенило ее. Поглядев ему в глаза, она сказала жалобно:

— Если вы не будете осторожны и если с вами случится несчастье, что станет со мной? Кто защитит меня?

Он смертельно побледнел, и вся радость его мгновенно испарилась. Ибо она инстинктивно нашла убийственный, неотразимый аргумент. И он произнес тоном, который уже не оставлял никаких сомнений в его искренности:

— Да, я буду осторожен, клянусь вам! Потому что вы правы. Если со мной случится несчастье, защитить вас будет некому.

На сей раз она могла вздохнуть с облегчением. Ради нее он сделает то, чем пренебрег бы ради себя самого. И она вновь заговорила о Кончини:

— Этот человек опасен… поверьте мне, это голос сердца. К тому же, возможно, не он один замышляет погубить вас.

Он опять вздрогнул. В очередной раз она удивила его, угадав то, чего не могла знать. А она продолжала:

— Вам надо беречься, как никогда. Вас хотят не только умертвить, но и обесчестить.

— Каким образом? — удивленно спросил он.

— Этот негодяй посмел утверждать, будто вы занимаетесь ужасным ремеслом у него на службе.

Он сказал очень спокойно:

— Каким ремеслом? Уж не заявил ли он, что я наемный убийца?

— Да, — ответила она просто.

Он выпрямился и гневно бросил, сверкнув глазами:

— Мерзавец нагло солгал!

Если бы Жеан удовлетворился этим восклицанием, Бертиль совершенно успокоилась бы. К несчастью, он решил объясниться до конца:

— К человеку, которого мне указали, я подхожу при всем народе и при свете дня. И честно вызываю его. Я дерусь всегда один на один, шпага против шпаги! Иногда один против двоих! И грудь моя открыта для ударов. Я рискую жизнью. Это не убийство, а честный поединок. Тут никто не посмеет возразить.

Побелев как полотно она выпрямилась и с закрытыми глазами простонала:

— Ужасно! Отвратительно!

Увидев ее в таком расстройстве чувств, он испугался — однако пока еще ничего не понял.

— Что такое? — пролепетал он. — Что ужасно и что отвратительно?

Потупившись, она ответила еле слышно:

— Ремесло, которым вы занимаетесь.

Жеану показалось, будто ему на голову внезапно обрушился удар дубины. Он зашатался. Ему почудилось — весь мир рушится вокруг них обоих.

Она смотрела на него и видела его смятение. Сердце ее затопила волна сострадания, и она начала мягко объяснять:

— Сражаться, чтобы защитить себя, это хорошо… Во имя спасения собственной жизни можно убить, ибо таков закон природы — каждый повинуется ему. Но убивать за деньги! Это ужасно… Неужели вам этого никто не говорил?

Ошеломленный, отупевший, уничтоженный, он машинально покачал головой: нет! А затем вдруг опустился перед ней на колени и хрипло произнес:

— Выслушайте меня, прежде чем сказать, что я внушаю вам ужас… прежде чем прогнать от себя… я должен вам объяснить… хотя бы попытаться…