Мечи с севера - Триз Генри (читать книги онлайн без .TXT) 📗
РАССТАВАНИЕ
На третий день плавания в Черном море, когда «Жеребец» направлялся на ночную стоянку в Месембрию, к Харальду подошел Халльдор.
– Это же просто глупо, – говорит. – Скорбь скорбью, но таков, как ты сейчас, ты и о самом себе-то позаботиться не можешь, не то что вести других. Глядя на тебя, воины совсем пали духом. Поешь, попей чего-нибудь. Тебе надо восстановить силы. Если такое случилось, значит, на то была Божья воля. Кто ты такой, чтобы взваливать все бремя вины на себя?
Харальд устремил на него какой-то безжизненный взгляд совершенно выцветших за последние дни глаз и проговорил хриплым голосом:
– Каждый удар, направленный на любого из моих воинов, я ощущаю так, как если бы ударили меня. Неужели ты надеешься, что от твоих слов я стану другим?
Халльдор уселся подле него под планшир,
– Послушай, брат, мы живы, пока живешь ты. Если же ты помрешь от горя из-за «Боевого ястреба», мы найдем свой конец здесь, в степи, среди желтолицых пацинаков. И тогда нам никогда не видать дома. Без тебя мы – конченые люди.
Харальд помолчал, обдумывая его слова, потом сказал:
– Халльдор, я чувствую себя древним стариком. Я не могу больше отвечать за жизнь этих людей. Когда-то мне казалось великой честью командовать варяжской гвардией. Теперь же я так устал принимать решения, что мне трудно решиться даже шаг шагнуть.
– Так случается со всеми великими полководцами после того, как они растратят все свое мужество до капли во имя своих воинов, – заметил подошедший к ним Ульв. – Это самое обычное дело. Даже величайший из полководцев, Юлий Цезарь, предавался перед битвой тягостным раздумьям о том, достоин ли он вести воинов.
Харальд вдруг улыбнулся каким-то своим мыслям. Потом промолвил:
– Иногда я думаю о бедном Маниаке. Должно быть, он чувствовал то же самое, когда ему пришлось бежать от меня на Сицилию. Если мне доведется снова с ним свидеться там, где он сейчас живет в ссылке, я первый пожму ему руку. Я скажу ему, что нашей долгой вражде конец, что месть моя свершилась, так или иначе.
Услышав от него такие речи, Ульв с Халльдором покачали головами и ушли прочь.
Наблюдавшая за этой сценой Мария Анастасия решила, что ей удастся совершить то, что не удалось грубоватым викингам.
Стараясь двигаться как можно изящнее, она приблизилась к Харальду и опустилась подле него на доски палубы.
Долгое время он как бы и не замечал ее появления, потом вдруг сказал:
– Скоро мы войдем в район, где дуют северные ветра. Надо тебе будет надеть меховую одежду.
Царевна улыбнулась и взяла его за руку.
– Харальд, может, ты и хорош в сражении, но вне битвы ты беспомощен как дитя малое. Нужно, чтобы кто-то заботился о тебе.
Он внимательно посмотрел на нее, потом потихоньку убрал свою руку. Мария Анастасия заметила это его движение и нахмурилась:
– Со временем ты усвоишь подобающие манеры. Ты поймешь, как должен держать себя король.
Харальд провел рукой по своему уже изрезанному морщинами лбу.
– И кто же меня этому научит, женщина?
Он произнес эти слова таким тоном, будто не ждал никакого ответа, но Мария с живостью проговорила:
– Со временем ты убедишься, что я многое могу для тебя сделать. Когда мы прибудем на Север, я сумею приобщить тамошний народ к ромейскому обычаю. Вот увидишь, все будет рады вкусить плодов цивилизации.
– Ступай к себе, – мягко сказал ей Харальд. – Я устал и хочу спать.
Но от Марии Анастасии так просто было не отделаться. Она погладила его по спутанным волосам и защебетала:
– Если я буду с тобой, твоя жизнь совершенно переменится, уверяю тебя. Вместе мы покажем северным варварам, каковы должны быть настоящие король и королева. Власть Византии могла бы распространяться на Север.
Стоило ей проговорить это, как Харальд вздрогнул, как будто его холодной водой окатили, и сказал голосом человека, пробуждающегося от грез:
– Я помолвлен с Елизаветой, дочерью князя Ярослава. Теперь, после того, как я прислал с Крита добычу, нашей женитьбе больше ничто не препятствует. Как вернусь, сразу сыграем свадьбу, и вскоре она воссядет вместе со мной на норвежский престол. Я уже давно решил, как буду жить дальше.
Теперь настал черед вздрогнуть Марии Анастасии. Но она не могла так легко отказаться от своей мечты. Ухватив Харальда за рукав, она проговорила:
– Послушай, варяг, как ты смеешь говорить мне такое? Как ты смеешь упоминать при мне имя другой женщины? Разве то, что я ромейка, что я из династии Аргиров, совсем ничего не значит для тебя?
– Большое дело! – с грустной улыбкой сказал Харальд. – Твоя тетка Зоя, помнится, из того же семейства.
Мария Анастасия вскочила и в сердцах топнула ногой.
– Не для того я покинула родной дом, чтобы выслушивать оскорбления от какого-то наемника-норвежца. Не для того я отказалась от наследия моих предков, чтобы мне предпочли дочь какого-то жалкого князька. Елизавета! Кто она такая, чтобы отдавать ей предпочтение передо мной? Разве она вызволила тебя из башни? Нет, ты скажи, это Елизавета твоя любимая прислала тебе лестницу? Да она не сделала для тебя и десятой доли того, что сделала я!
Прежде Мария никогда не говорила так резко.
Харальд вдруг выпрямился во весь свой громадный рост, впервые со времени гибели «Боевого ястреба», даже как будто еще выше стал. Выражение лица при этом у него было такое, что Мария Анастасия в страхе попятилась прочь. Но ее опасения были напрасны: Харальд ничего ей не сделал.
Помолчав, он заговорил мягко, как редко с кем говаривал:
– Я обязан тебе жизнью, госпожа. Я не стану напоминать тебе, чем ты обязана мне, ведь у ромеев такое напоминание со стороны мужчины наверняка считается дурным тоном. Ты напомнила мне также, что покинула императорский дворец, чтобы последовать за мной на варварский Север.
Мария шагнула к нему, хотела его обнять, но он отвел ее руки и сказал:
– Всю свою жизнь я старался платить по счетам. Я не конокрад, не мошенник рыночный и не мелкий воришка. Скоро я стану королем Норвегии, а потом, может быть, взойду на английский престол. Править этими землями отнюдь не значит быть «жалким князьком».
Мария Анастасия поняла, к чему все идет, и пошла на попятную:
– Конечно, Харальд, ты будешь великим королем, я в этом уверена.
– Да, я надеюсь с Божьей и Олава Святого помощью добыть себе честь. Может, я даже подрасту еще немного.
Он полуотвернулся от нее и проговорил на удивление кротким голосом:
– Но если до конца моих дней мне будут все время напоминать, что я обязан жизнью молодой женщине, которая перекинула мне через стену веревочную лестницу, мне и на дюйм не подрасти. Я так и останусь пленником, и никакая лестница меня не спасет.
Он зашагал прочь от нее. Мария, ломая руки, последовала за ним. Подойдя к Ульву и Халльдору, Харальд громко сказал:
– Мы не станем приставать к берегу в Месембрии, а встанем на рейде и подадим на берег сигнал огнями, чтобы нам прислали лодку с продовольствием.
Халльдор кивнул.
– Будет сделано, брат.
– Потом, – продолжал Харальд, – мы заплатим тем, кто придет на лодке, чтобы они отвезли госпожу в порт. Она возьмет с собой икону, которую я у нее похитил, и еще каких-нибудь драгоценностей, сколько унесет, чтобы отплатить дорогу назад, в императорский дворец в Константинополе. Она уже по нему соскучилась.
Мария Анастасия рыдая, бросилась на палубу у его ног. Он постоял немного, глядя на нее сверху вниз, потом нагнулся и нежно поднял ее.
– Прошу тебя, не плачь, царевна. Я не хочу, чтобы ты осталась у меня в памяти плачущей. По мне, лучше вспоминать, как ты смеялась, девочкой, катаясь у меня на спине по коридорам дворца.
Мария Анастасия зарыдала еще громче, но Харальд этого уже не слышал. Он ушел к себе и, встав на колени, вознес благодарственную молитву Богу и Святому Олаву за то, что смог живым и здоровым покинуть Миклагард. Он даже не вышел посмотреть, как все еще плачущую Марию посадили в лодку, которая должна была доставить ее в Месембрию. И правильно сделал: горьких воспоминаний ему и так с лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь. Пора подумать о будущих славных делах.
