Несущий огонь (ЛП) - Корнуэлл Бернард (читать хорошую книгу txt) 📗

— Прости за цвет, — сказала Эдит. Она стояла на четвереньках и ползала по ткани вместе с еще двумя женщинами. — Наверное, красили резедой. Я просила потемнее, но темной у него была только шерсть.

— Шерсть была бы слишком тяжелой, — сказал я.

— Но лен оказался дорогущим, — озабоченно произнесла Эдит.

— И белый на его фоне не так будет выделяться, — вставила Этне, — жена Финана.

— Тогда используем черный.

— Но у нас нет черной ткани! — воскликнула Эдит.

— У него есть, — кивнул я в сторону священника, хмурившегося у алтаря.

— У него? — удивилась Эдит.

— Он носит черное, — пояснил я. — Снимите с него рясу!

— Господин! Нет!

Священник попятился в угол. Он был низкого роста, лысым, с изможденным лицом и встревоженным взглядом.

— А вы нарисуйте на ткани, — предложил Финан. — Дегтем. Из этой жалкой рясы, — кивнул он на священника, — не вырежешь двух оленей, а тебе нужно по оленю на каждой стороне. В порту куча дегтя.

— Отличная мысль! — поспешил высказаться священник. — Попробуйте деготь!

— Он не успеет высохнуть, — возразила Этне. — Разве что с одной стороны, но придется перевернуть и рисовать на другой.

— Уголь? — встревоженно предложил священник.

— Деготь, и только на одной стороне, — решил я. — А на парусе Ханны — вышить.

Ханна — один из кораблей, купленных Бергом. Он назывался Святой Кутберт, но Берг ненавидит христианские имена и сменил на Ханну.

— Ханна? — спросил я Берга.

— Да, господин, — он густо покраснел.

— Дочь Оллы?

— Да, господин.

— Та девчонка, что хотела продать брата в рабство?

— Та самая, господин.

Я уставился на него, и Берг покраснел еще сильнее.

— А знаешь, — спросил я, — что менять имя корабля — к несчастью?

— Знаю, господин. Но если на днище помочится девственница, то ведь всё будет в порядке, да? Отец всегда говорил, что нужно найти девственницу и попросить ее поссать на... — он умолк и показал на переименованную Ханну, — и тогда всё будет в порядке. Боги не будут возражать.

— И ты нашел в Эофервике девственницу? — поразился я.

— Нашел, господин, — снова вспыхнул он.

— Ханну?

Он уставился на меня жалким щенячьим взглядом, опасаясь моего неодобрения.

— Она такая милая, господин, — произнес он запинаясь, — и когда всё закончится, может, я... — он слишком тушевался, чтобы завершить фразу.

— Когда всё это закончится, — сказал я, — и мы победим, ты можешь вернуться в Эофервик.

— А если не победим? — встревоженно поинтересовался он.

— Если не победим, Берг, то все умрем.

— Ага, — просиял он, — ну значит, придется нам победить, да, господин?

А чтобы победить, нам понадобится хвост лошади Берга, отрез голубого льна и милость богов.

— Этого должно хватить, — сказал я Эдит той ночью.

Я не мог заснуть и спустился к бухте, а там глядел, как серп луны отражается в устье реки за кораблями. Тем временем три моих боевых корабля подрагивали на ночном ветру. Ханна, Эдит и Стиорра. Берг назвал корабли женскими именами, выбрав двух моих женщин и одну свою. Наверное, если бы имена выбирал я, то скорее бы назвал корабли Гизела, как мать моих детей, и Этельфлед, которой я принес клятву служить и ни разу не нарушил ее, но выбор Берга тоже был неплох.

Я улыбнулся, вспоминая, как беспокоился Берг, и при мысли о том, что двенадцати- или тринадцатилетняя девчонка может вызывать дрожь у такого воина. Сколько ему? Восемнадцать, девятнадцать? Он уже стоял в стене из щитов, дрался против топоров и копий, убивал и познал радость битвы, но миленькая мордашка и копна каштановых волос заставили его дрожать, как пятнадцатилетнего юнца перед первой битвой.

— О чем ты думаешь? — спросила Эдит, присоединившись ко мне.

Она взяла меня за руку и положила голову мне на плечо.

— О том, какой властью обладают женщины.

Она стиснула мою руку, но промолчала.

Я ждал предзнаменований, но не находил. Ни одной летящей птицы, даже городские псы примолкли. Я знал, что моя бессонница — от предвкушения битвы, от страха, что я неверно всё рассчитал.

— Уже больше полуночи? — спросил я Эдит.

— Не знаю. Не думаю, но возможно.

— Нужно поспать.

— Ты уходишь на заре?

— Еще до зари, если получится.

— И долго плыть?

Я улыбнулся.

— Если поймаем попутный ветер, то дня два. А нет — так три.

— Значит, через два или три дня... — начала она и запнулась.

— Мы будем первый раз драться, — закончил я за нее.

— Господи спаси, — сказала она, и я решил, что это молитва. — А во второй?

— Дня через два.

— Ты победишь. Ты же Утред, ты всегда побеждаешь.

— Мы должны победить.

Некоторое время мы молчали, прислушиваясь к скрипу лодок, вздохам ветра и плеску волн.

— Если я не вернусь, — начал я, и она хотела помешать мне закончить, — если я не вернусь, — повторил я, — отведи людей в Эофервик. Сигтрюгр о тебе позаботится.

— А он разве не пойдет на север?

— Наверное, уже вышел, но если я погибну, он очень скоро вернется в Эофервик.

— Ты выживешь, — твердо заявила она. — Я пожертвовала церкви кольцо с изумрудом и помолилась.

— Что-что? — поразился я.

— Отдала кольцо с изумрудом церкви.

Роскошное золотое кольцо с изумрудом подарил ей Этельред, мой враг и ее бывший любовник. Эдит никогда его не носила, но я знал, что она хранит кольцо не из-за сентиментальности, а как ценность, которая может пригодиться в этом опасном мире.

— Спасибо, — сказал я.

— Я не назвала священнику причину, — объяснила она, — но попросила его помолиться за нас.

— А вместо этого он построит себе новый дом, — развеселился я.

— Пока он молится, пусть хоть зал для пиров себе построит, — она дернула плечом и посмотрела на вытянутое отражение луны. — Мы закончили с флагом и конским хвостом.

— Спасибо.

— Ты вернешься! — уверенно сказала она.

А я думал о том, что всегда хотел умереть в Беббанбурге. Но не сейчас, еще рано.

— Скорее всего, я пришлю за тобой, — сказал я. — Жди корабль недели через две или три.

— Я буду молиться.

Я повернулся и увел ее из гавани. Мне нужно было поспать. А завтра мы поплывем навстречу битве.

На заре устье было тихим. Воды цвета серебра и сланца текли медленно, словно дыхание морской богини во сне. На пристани суетились люди, перекидывая щиты, кольчуги и оружие на три корабля, уже нагруженные припасами. Там были бочки с элем, с селедкой, с крепко пропеченным хлебом, с солониной, плюс еще с дюжину пустых бочек. В неглубоком корабельном брюхе лежали связанные мешки с соломой. На носах всех трех кораблей красовались кресты, массивные и высокие, сделанные из свежей древесины. Стиоррой командовал мой сын, Финан — Ханной, а я взошел на борт Эдит.

— Попрощайтесь! — прокричал я на пристани. — Мы теряем время!

Солнце уже взошло над горизонтом и покрасило серебро и сланец толикой золота.

Финан был дрянным моряком, и я отправил к нему Берга, ведь тот, как всякий норвежец, умел вести корабль и справляться со штормом. Я бы предпочел, чтобы Финан остался со мной на Эдит, ведь мы не расставались со дня знакомства, но в ближайшие дни нам предстоит сражаться тремя отрядами, и пусть он с самого начала будет со своими воинами.

— Надеюсь, море останется спокойным, — сказал он.

— Мне нужен яростный южный ветер, — ответил я, — так что помолись.

Он прикоснулся к висящему на груди кресту.

— Боже, — сказал он, — сколько лет мы мечтали об этом дне!

Я порывисто его обнял.

— Спасибо, что остался со мной.

— Остался?

— Ты ведь мог вернуться в Ирландию.

— И не увидеть, чем закончится эта история? — ухмыльнулся он. — Боже ты мой, ну конечно я остался.

— Это еще не конец истории, — заявил я. — Я дал Этельфлед обещание присмотреть за ее дочерью.

— Господи, ну ты и глупец! — засмеялся он.

— Да и с Этельстаном я не закончил.