Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Борн Георг Фюльборн (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
После прочтения правил надсмотрщики отвели новых каторжников в тюремную кузницу, где на плечо каждого было наложено клеймо, а на запястье надето железное кольцо.
Затем надсмотрщики раздали новичкам номера. После смерти каторжников или же в связи с окончанием срока наказания оставались свободные номера. Таким образом, Марселю достался номер пятьдесят семь, поскольку прежний его владелец умер и в номере больше не нуждался.
Наступил вечер, и вблизи тюремного плаца печально загудел колокол. Далеко неслись его унылые звуки, проникая в самые отдаленные закоулки тюрьмы и возвещая окончание тяжелого трудового дня.
Каторжники длинными колоннами, под присмотром охранников, возвращались в тюремные камеры.
Один из охранников, человек с непропорционально большой головой по имени Рошель, выкрикнул номер Марселя и подозвал его к себе.
— Я сейчас познакомлю тебя с твоим товарищем, — сказал Рошель с суровым выражением лица. — Тебе, право, достался хороший товарищ…
Марсель сразу же почувствовал отвращение к этому охраннику — ему показалось, что тот смотрит на него с оскорбительной усмешкой.
— Номер пятьдесят восемь! — крикнул Рошель. — Где этот меднокожий ягуар?
Из толпы каторжников выдвинулся обнаженный по пояс, высокий и сильный креол.
— Вот тебе новый товарищ по цепи, — сказал ему охранник. — Смотри?ка, вы будто созданы друг для друга…
Широкоплечий креол с кожей медного цвета внимательно посмотрел на Марселя, подошел к нему, кивнул черноволосой головой и протянул большую коричневую руку.
— Диего приветствует тебя, — сказал он.
— Марсель благодарит тебя за твое приветствие, — ответил Марсель Сорбон, пожимая протянутую руку креола Диего.
Надсмотрщик Рошель с усмешкой смотрел на новых товарищей.
— Берегись меднокожего ягуара, — сказал он Марселю. — Когда на него находят бешенство и жажда крови, он не спрашивает, по какому месту ударить лапой. В городе Марселе он напал на капитана корабля, задушил его и разорвал на куски. За это он теперь пожизненный каторжник на галерах. Ну, а работать он может за троих… Если только захочет.
Марсель пристальнее взглянул на своего товарища и вынужден был признать, что в облике креола и в самом деле было что?то от дикого зверя. Мускулы, кожа медного оттенка, лицо, обрамленное черными курчавыми волосами…
Слушая охранника, Диего с усмешкой смотрел своими большими черными глазами то на него, то на Марселя.
Охранник Рошель впустил в камеру всех поднадзорных — их у него было около шестидесяти человек — пересчитал и запер дверь на ключ.
Креол подвел Марселя к койкам с номерами пятьдесят семь и пятьдесят восемь, между которыми торчал старый грязно–коричневый столб.
— Рошель — дьявол! — прошептал Диего и указал Марселю на его место. — Диего желает тебе лучшей участи по сравнению с беднягой Гумбертом, который спал до тебя на этой койке. Гумберт был моим товарищем по цепи… Потом я расскажу тебе, что с ним случилось…
Креол замолчал, потому что вошел Рошель и направился к ним.
— Ложись на койку, меднокожий ягуар! — скомандовал надзиратель.
Диего повиновался, точно тигр цирковому укротителю. Он молча плюхнулся на свою постель. Марсель последовал его примеру. Надзиратель взял цепь, продел ее сперва сквозь кольцо на столбе, потом сквозь кольца на руках обоих каторжников и запер цепь на ключ. Медленно двигаясь вдоль коек, он повторял эту операцию возле каждой пары каторжников.
При таких мерах предосторожности о попытке к побегу здесь, конечно, не могло быть и речи.
В помещении, где спало так много каторжников, воздух был спертый, несмотря на открытые зарешеченные форточки. Бряцанье цепей стихло. Рошель, окончив дело, ушел на свою койку. Мало–помалу уставшие каторжники начали засыпать, а некоторые уже храпели.
Диего, высунув из?за столба курчавую голову, тихо спросил Марселя:
— Ты спишь?
— Нет, Диего, — ответил Марсель. — Но ведь разговаривать запрещено.
— Диего только хочет предостеречь тебя от Рошеля, — прошептал креол. — Ты мой новый товарищ по цепи, и я хочу научить тебя, как себя вести.
— Но это же нарушение правил, Диего!
— Рошель наверняка уже спит и ничего не слышит, — продолжал креол. — Берегись его, он — кровопийца. Твой предшественник Гумберт был хороший человек. Офицер его любил, а вот Рошель возненавидел. Гумберт не вынес мучений, которым подвергал его Рошель. Надзиратель зажимал ему пальцы в тиски…
— Здесь и такие пытки в ходу? — удивился Марсель.
— Пытают жестоко, — шептал Диего. — Гумберта пытали каждую неделю. Тогда он пожаловался офицеру. Тот сказал, что это не по закону. Назначили следствие и посадили Рошеля на трое суток под арест. Но потом, увы, он возвратился сюда и очень хитро подставил Гумберта. Донес, что Гумберт, мол, пытался бежать через окно камеры, для чего привязал к оконной раме веревку. И Гумберта посадили в клетку. А это тяжелое наказание — никто не выдерживает там более двух недель. А у Гумберта было слабое здоровье, и он умер через неделю.
— Умер в клетке и без всякой вины? — поразился Марсель.
— Рошель поклялся свести его в могилу, и вот Гумберт погиб. Не помогли ему ни офицер, ни инспектор, ни комендант. Рошель твердил, что каторжник пытался бежать, и Гумберта упекли в клетку…
— Ага, это опять разговаривает проклятый креольский пес! — раздался вдруг сердитый голос надзирателя.
Рошель поднялся со своей кровати и подошел к кроватям Диего и Марселя.
— Номер пятьдесят восьмой, встать! — крикнул надзиратель.
Диего вынужден был подняться на ноги. Марсель тоже встал с постели.
— Ты разговаривал в ночную пору! — заорал Рошель.
— Он говорил не один, — сказал Марсель. — Я ему ответил.
— Проклятый каторжник! Молчать, когда тебя не спрашивают! — рявкнул Рошель. — Я узнал голос номера пятьдесят восьмого. Но берегись и номер пятьдесят семь! Чтобы в другой раз я тебя не слышал, не то наступит и твоя очередь… Ну, а креолу завтра утром двадцать пять ударов плетью за ночной разговор.
В ответ Диего, почему?то улыбнулся.
— Ты еще скалишь зубы, собака! — взъярился Рошель и с такой силой ударил креола по лицу, что тот отшатнулся и схватился за нос, из которого полилась кровь. Однако в ответ он не проронил ни слова. Марсель только заметил, как напряглись мускулы креола. Парень, казалось, собрал все свои силы, чтобы сдержать ярость…
— Завтра ты станешь помягче, — пообещал надзиратель. — Двадцать пять ударов плетью не одного уже усмирили. Или ты хочешь, чтобы тебя постигла участь твоего прежнего товарища по цепи?.. Берегись, меднокожий ягуар! Я тебя не боюсь, хоть и знаю, что ты напал на капитана корабля и разорвал его на куски, прежде чем он успел выстрелить в тебя.
— Капитан во все время плавания обращался со мной так же, как ты, — ответил Диего глухим, дрожащим голосом. — Он морил меня голодом, приказывал сечь плетью, топтал меня ногами и привязывал к верхушке мачты…
— Замолчи, дикий пес! Я выбью из тебя твое зверство! — перебил его Рошель. — Ложись сейчас же! А если не станешь слушаться, я застрелю тебя, как бешеную собаку!
Марсель, полуобняв товарища за плечи, потянул его к кровати. Диего повиновался, дрожа всем телом. Оба легли на свои тощие тюфяки, а Рошель с ругательствами вернулся на свою койку.
Каторжники боялись Рошеля. Кто испытал двадцать пять ударов плетью, тот как огня боялся навлечь на себя эту кару еще раз. Только очень крепкие каторжники переносили это наказание полностью. Слабые и после десяти ударов отдавали Богу душу.
И тем не менее при известных обстоятельствах в тулонской тюрьме каторжников приговаривали и к двумстам пятидесяти ударам плетью. После двадцати пяти ударов несчастных относили в камеру и лечили. А когда они выздоравливали, им опять давали двадцать пять ударов и опять лечили… И так до тех пор, пока приговоренные не получали все назначенные им удары.
Утром, с первыми звуками колокола, каторжников, как обычно, повели на работу. На большом плацу, перед комендантским домом, надзиратель Рошель остановил свой отряд и велел всем встать в круг, в центре которого находилась колода для наказания плетью. В круг вошел тюремный палач, здоровенный мужчина, бывший каторжник, освобожденный от каторжных работ за свое палаческое дело.
