Крылья Киприды - Крупняков Сергей Аркадьевич (чтение книг .txt) 📗
— Видят всемогущие боги, царь, нет. Не по сердцу. И я поклялся себе в день, когда…
Мощный удар колокола прервал грека. Звук был настолько силен, что казалось, тот, кто его породил, вложил в него всю силу. И верно, больше звука не было. Страшная боль пронзила сердце Сириска. Боль, знакомая еще с клера.
Свита, воины — все окружение царя, — не успели даже вскочить. Дверь распахнулась, и в покои влетел воин. Весь в крови, он рухнул на колени, зажимая рану на груди. Он что-то силился сказать, но упал на пол, и кровь окрасила ковер под царскими ногами. Все вскочили, выхватили оружие. И в этот же момент двери не выдержали напора множества людей. Они распахнулись, и толпа из воинов охраны и нападавших ввалилась внутрь царских покоев. Визг девушек, стоны раненых, звон мечей, проклятия — все слилось в единый рев и стон.
И тут Сириск увидел Амагу. В сияющем панцире и шлеме, точно богиня Немесида, она ворвалась в покои царя. Круша охрану, неуклонно разя всех, кто мешал, она шла к Агару. Рубка близилась к завершению. Воины Амаги убивали всех, кто сопротивлялся. Сириск едва успел бросить взгляд на Скилура и увидел: мальчик поднял тяжелый сарматский меч и взглянул на царицу.
— Амага! — только успел крикнуть Сириск. Он бросился на Скилура, повалил его, и тут же схватка у трона завалила их телами. Крик Сириска утонул в общем реве и шуме.
— Он мой! — этот крик Амаги словно разметал в стороны тех, кто был еще живой. Амага подошла к Агару. Царица держала свой меч, отпустив его острием вниз. И этот жест силы заставил Агара отпустить свой меч. От потери крови и ран он еле стоял на ногах. Вся его охрана, все его братья были уже мертвы.
— Я ведь просила тебя, царь: не тронь Херсонес. А ты коварством хотел взять…
Амага повернулась к Агару спиной и медленно пошла к выходу. Тень от царя, освещенного факелами, дрожала на стене. И в тот момент, как рука на тени поднялась, Амага резко качнулась в сторону и одновременно метнула свой меч. Клинок Агара с треском вонзился в дверь, а меч Амаги пронзил незащищенную панцирем грудь царя, кинул его на спину.
— Всех до единого! — тихо сказала Амага.
Воительницы, охрана царицы, безжалостно кинулись на тех, кто еще оставался в живых. Сириск, видя, что не успеет, закрыл мальчика своим телом. Но Скилур от боли и отчаяния, громко и отчетливо крикнул:
— Сириск! — мальчик хотел вырваться из-под грека, чтобы убить Амагу, но был не в силах сделать это.
Но этот же крик спас их. Амага резко подняла меч кверху, и все замерли.
— Сириск?! — удивленно произнесла царица и подошла к тому месту, где среди горы окровавленных тел, грек боролся с мальчиком. — Отпусти его, — приказала она.
Сириск встал, помог Скилуру подняться на ноги.
— Ты кто? — обратилась царица к мальчику.
— Я Скилур, сын Агара, и я убью тебя, — охрипшим голосом скорее прошептал, чем промолвил царевич.
— Что ж, — также тихо ответила Амага. — Убей.
Мальчик побледнел, но не в силах даже поднять меч, качнулся и рухнул на пол. Амага посмотрела на Сириска.
— Его не трогать, — кивнула на него. — И скажи царю Скилуру, — она указала на мальчика, лежащего на полу, — пусть правит достойно. Не как его отец.
Амага бросила еще один долгий взгляд на Сириска и стремительно вышла из покоев. Сириск не успел даже слова вымолвить. Он уложил мальчика на ложе, а когда поднял взгляд, в покоях уже не было ни одного сармата. Только стонали раненые. Безмолвно лежал на спине Агар, удивленно глядя вверх.
В этот момент какой-то шум привлек внимание Сириска. Он выбежал наружу. Всюду валялись убитые, стонали раненые. Дворец Агара был расположен на возвышенности. Отсюда хорошо просматривалась вся округа, виден был весь город. И грек увидел: вдалеке, там, где простирались бескрайние степи, поднималось огромное пыльное облако. Было ясно — это скифское войско неслось на помощь царю.
Всюду по городу сновали всадники и всадницы. И по одежде, и по осанке Сириск узнал многих из них — это были ойорпаты с Дороса. Внизу, окруженная свитой, на белом коне гарцевала Амага. Рядом с ней, на таком же белом коне, окруженная своими ойорпатами, выделялась красотой и осанкой царица Дороса — Агнесса. Сириск сразу узнал ее по хищной манере держаться в седле.
Совет был не долог. Всего несколькими словами перекинулись царицы, и оба войска — Амаги и Агнессы — двинулись к выходу из города, следуя за своими предводительницами. Без суеты, четко и быстро воины выстроились у городских ворот. Амага что-то крикнула, и сотни голосов разнеслись в ответ жутким криком. Медленно набирая бег, выплескиваясь из городских ворот, конная лава пошла навстречу скифскому войску. Но скифы также неотвратимо летели навстречу. И тогда Амага подняла меч и указала направление Агнессе. Царицы повернули в разные стороны. И воины их также разделились на два потока, как бы впуская внутрь скифское войско. Скифы приняли это за трусость и с гиканьем и свистом пошли еще быстрее. И когда кони противников поравнялись, с обеих сторон в скифских коней полетели путы — два обожженных глиняных шарика, соединенных длинными, кожаными ремешками. Десятки коней тут же попадали, запутавшись ногами в кожаных тенетах. В центре скифского войска образовалась давка. В пыли и ржании коней было трудно что-либо понять. Задние ряды натыкались на упавших передних и тоже падали. А с двух сторон уже свистели стрелы. И много погибших и раненых осталось в центре свалки.
И тут Сириск услышал:
— Хозяин, скорее вниз! — эти слова донеслись откуда-то снизу, из пыли и шума. Оцепенение прошло. Сириск бросился по ступеням крепости на зов.
Скифы, вооруженные кто чем, бежали за город, туда, где разгоралась битва.
В этой давке неожиданно к греку подбежал юноша в скифском вооружении.
— Ты Сириск? — крикнул он и, получив утвердительный кивок, ни слова не говоря, схватил его за руку и потащил в сторону от толпы. Они забежали за дом. Там стояли четыре лошади. Также молча, воин буквально втолкнул Сириска на одну из них, сам вскочил на вторую. Когда Диаф оседлал третью, они с места пошли в галоп, смешавшись с толпой. Вскоре людской поток выплеснул их за пределы городской стены.
Сражение было в самом разгаре: окруженные с двух сторон, под постоянным обстрелом ойорпат и сармат, лишенные царя и какого-либо управления, скифы явно терпели поражение.
Амага стояла на возвышении, окруженная охраной. Она только изредка поднимала меч, указывая в том или ином направлении. И тут же кто-то из свиты скакал туда, где бой разгорался с новой силой. Казалось, сарматы без слов понимали любой ее жест. Как только воин, ведущий Сириска и Диафа, был замечен Амагой, царица подняла вверх меч. Стоявший рядом воин немедленно поднял особый знак на высоком древке: это был сигнал Агнессе.
И сразу же накал битвы ослаб. Оба войска, окружавшие скифов, как бы раздались в разные стороны. Войско Амаги, следуя за царицей, оставив еще ничего не понимавших скифов, потянулось на север. Точно также Агнесса повела на юго-восток своих воительниц. И вовремя: всюду на горизонте пылили дороги. Это неслись на помощь со всех сторон скифские отряды. Да и из-за городских ворот, все выплескивались и выплескивались вооруженные люди.
Сириск в сопровождении все того же скифского воина оказался рядом с Амагой. Царица слегка кивнула ему, жестом приглашая следовать рядом. Преследования не было. Скифы, обескровленные, израненные, еще не пришли в себя от столь дерзкого нападения. И Амага, полная сознания своей силы, не спеша уходила на север. Сириск и Диаф ехали рядом. И тут они увидели: головы Агара и его брата были приторочены за волосы к седлу сарматки и подпрыгивали в такт неспешного галопа ее белого жеребца. Сириск посмотрел в глаза царицы: не было там ни зла, ни ненависти, а лишь отчаяние и жалость.
Амага заметила взгляд юноши и жестом подозвала конюшего. Тут же, на ходу, перескочила на запасную лошадь. Далее они ехали молча. Погони явно не было.
И к Сириску вновь вернулось то чувство, что посетило его в Годейре, когда он впервые заговорил с царицей. Чувство, что она, эта женщина, знает какую-то великую тайну. Но и он, Сириск, тоже знал эту тайну. И они оба молчали.
