Шестая жена короля Генриха VIII - Мюльбах Ф. (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
– Скажите это королю, и уже завтра голова скатится с плеч изменника. Король ревнив к власти, как только женщина может ревновать возлюбленного. Скажите ему, что герцог носит его герб, и погибель герцога будет несомненной!
– Я скажу ему это! – твердо произнесла герцогиня Ричмонд.
– В гибели отца можно не сомневаться, а вот что у нас будет для сына?
– Самое верное и безопасное средство, которое с такой же меткостью отправит его на тот свет, с какой поражает крошечная пуля самого гордого оленя. Генри любит королеву, и я докажу это королю, – сказала молодая герцогиня Ричмонд.
– Так идем же к королю! – нетерпеливо воскликнула Арабелла.
– О нет! Это может обратить на себя внимание и легко разрушить весь наш план, – сказала герцогиня Ричмонд. – Сначала поговорим с графом Дугласом и выслушаем, что он нам посоветует. Пойдемте! Нам дорога каждая минута! Дело нашей женской чести требует мести. Мы не можем и не желаем оставлять безнаказанными тех, кто надругался над нашей любовью, оскорбил нашу честь и попрал ногами самые священные природные узы!
II
ВОССТАНОВЛЕНИЕ В ПРАВАХ
Печально и замкнувшись в себе сидела принцесса Елизавета в своей комнате. Ее глаза покраснели от слез, и по временам она с силой стискивала рукой сердце, словно желая подавить его стон боли.
Безутешным, блуждающим взором обводила она комнату, и окружающая ее пустота причиняла ей двойное страдание, так как свидетельствовала о ее заброшенности, о позоре, все еще не снятом с нее. Ведь при иных обстоятельствах этот день был бы для всего двора праздником и все спешили бы принести ей свои поздравления.
Ведь сегодня был день рождения Елизаветы; в этот день четырнадцать лет тому назад дочь Анны Болейн увидела свет.
Дочь Анны Болейн! В этом?то и был весь секрет ее заброшенности. В этом и была причина того, что ни одна дама, ни один мужчина из всех придворных не вспомнили о дне ее рождения, потому что это было бы в то же время воспоминанием об Анне Болейн, о прекрасной и несчастной матери Елизаветы, которой пришлось поплатиться смертью за краткий миг величия и счастья…
К тому же сам король Генрих VIII объявил свою дочь незаконнорожденной и недостойной прав престолонаследия.
Таким образом, день рождения был для Елизаветы только еще одним оскорблением и унижением.
Раскинувшись на диване, она думала о безрадостном, полном унижений прошлом, об одиноком, безрадостном будущем.
Она была принцессой и не обладала правами, принадлежавшими ей по происхождению от короля; она была совсем юной и была осуждена на печальное отречение от всех радостей и наслаждений юности, а ее пламенное, страстное сердце было приговорено к вечному сну смерти. Ведь когда дофин Франции попросил ее руки, то Генрих Восьмой ответил, что незаконнорожденная Елизавета недостойна быть женой принца крови. Вместе с тем, чтобы отпугнуть также и других женихов, он объявил во всеуслышание, что никто из его подданных не должен осмелиться покушаться на руку королевских дочерей, а тот смельчак, который решится пожелать взять ее в жены, будет наказан как государственный преступник.
Таким образом, Елизавета была обречена оставаться незамужней, а ведь она любила, она таила одно только желание – стать женой своего возлюбленного и переменить гордое звание принцессы на имя графини Сеймур.
С тех пор как она полюбила его, для нее открылся новый мир, новое солнце взошло для нее, и пред чарующим шепотом любви должны были сами собой смолкнуть гордые, манящие голоса честолюбия. Елизавета уже не думала о том, что никогда не будет королевой; ее огорчало только то, что она не будет женой Сеймура. Она уже не хотела царствовать, а желала только быть счастливой, и все ее счастье заключалось в одном Томасе Сеймуре.
Обо всем этом думала она, сидя в своей одинокой комнате утром в день своего рождения, и покрасневшие от слез глаза и болезненно вздрагивавшие губы свидетельствовали, сколько уже плакала она сегодня, сколько вообще выстрадала эта четырнадцатилетняя девушка.
Но она решила прогнать от себя все эти мысли, она не хотела доставлять повсюду снующим и шпионящим, дерзким и насмешливым придворным лишний повод для торжества, не хотела дать им возможность видеть на ее лице слезы и радоваться ее страданиям и унижению. Это была гордая, полная решимости душа; Елизавета лучше бы умерла, чем приняла от придворных знаки сочувствия и сожаления.
– Буду работать! – сказала она себе. – Работа – лучший бальзам против страданий.
Она взялась за искусную вышивку шелком, начатую ею для бедной, несчастной подруги Анны Клевской, отвергнутой третьей супруги Генриха. Однако работа заняла только ее пальцы, но не отвлекла от мыслей.
Вдруг послышался сильный стук в дверь, и на пороге появилась Екатерина.
– Королева! – воскликнула Елизавета. – Вы приходите ко мне в такой ранний утренний час?
– А разве я должна была ждать вечера, чтобы поздравить мою Елизавету с днем рождения и пожелать ей счастья? – спросила Екатерина. – Или вы, быть может, думали, я не знаю, что сегодня день вашего рождения и что вы выходите из лет детства навстречу гордому и полному надежд девичеству?
– Полному надежд? – печально повторила Елизавета. – У дочери Анны Болейн нет надежд, и когда вы говорите о дне моего рождения, то напоминаете мне этим только о позоре, окружившем его.
– Этот позор больше не тяготеет над вами! – воскликнула Екатерина и, нежно обвив принцессу за шею, протянула ей свиток, сказав: – Возьмите это, Елизавета, и пусть эта бумага явится для вас знамением радостного и блестящего будущего! По моей просьбе король издал этот указ, а мне он дал радость доставить его вам.
Елизавета развернула свиток, прочитала его, и радостное выражение осветило все ее лицо.
– Признана! Я признана! – воскликнула она. – Позор рождения снят с меня! Елизавета больше не незаконнорожденная, а принцесса крови!
– И может когда?нибудь стать королевой! – улыбаясь сказала Екатерина.
– О! – воскликнула Елизавета, – не это переполняет меня радостью! Я радуюсь тому, что с моего имени снят позор и я могу с гордостью произнести имя своей матери! О, мать моя, мать! Теперь ты можешь спокойно спать в могиле, так как она более уже не обесчещена! Анна Болейн была не любовницей, а законной супругой короля Генриха, и Елизавета – его законная дочь! Благодарю Тебя, Боже мой, благодарю Тебя! – пылкая девушка бросилась на колени и подняла к небу руки и взор. – Просветленный дух моей матери! – торжественно сказала она. – Призываю тебя, явись ко мне! Осени меня своей тенью и благослови дыханием своим! Королева Англии Анна! Твоя дочь больше не незаконнорожденная, и никто да не осмелится более называть ее так! Ты была со мной, когда я плакала и страдала, и часто, бывало, в минуты позора и унижений, я слышала твой голос, которым ты мне шептала утешения, видела твои небесные глаза, которые вливали мне в грудь мир и любовь! О, останься и теперь со мной, мама, теперь, когда снят с меня позор! Останься со мной и в счастье! Стой на страже моего сердца, чтобы оно оставалось чистым и далеким от надменности и гордости! Анна Болейн! Твою прекрасную, невинную голову положили на плаху, но этот пергамент снова воздевает на нее корону, и горе, горе тем, кто осмелится и впредь оскорблять твою память! – Она поднялась и бросилась к стене, на которой висела большая картина, писанная маслом и изображавшая принцессу маленьким ребенком, играющую с собакой. – О, мама, дорогая мама, – сказала она. – Эта картина была последним земным предметом, к которому были устремлены твои взоры, а твой последний поцелуй достался этим намалеванным детским губкам, так как жестокие палачи не позволили тебе дать его живому ребенку! О, дай же мне выпить этот последний поцелуй, дай мне прикоснуться губами к тому месту, которое освятило прикосновение твоих уст! – Она наклонилась и с благоговением поцеловала портрет. – Ну, а теперь восстань же из могилы, мама! – торжественно продолжала она. – Мне так долго приходилось скрывать и прятать тебя! Теперь ты снова принадлежишь миру и свету! Король признал меня своей законной дочерью, он не может запретить мне иметь в своей комнате портрет моей матери!
