На край света - Кедров Владимир Николаевич (читать книги без TXT) 📗
Маститые патриархи моржового общества грузно, вперевалку проковыляли подальше от берега. Они искали места поспокойнее, где можно было бы выспаться без помехи. За ними следовали самцы помоложе. Эти заняли большую половину берега. Затем матери сосунов пропустили и тех самок, что ходили с годовалыми и двухлетними детенышами. Только после них толстухи рискнули выйти на берег. Им осталась узкая полоска возле самого прибоя. На ней они и улеглись. Каждая заботливо прикрыла ластом своего единственного малыша.
Едва же первый утренний рев возвестил о пробуждении стада, как моржихи подхватили ластами своих еще спавших детенышей и тотчас ушли в воду.
А с берега до них доносился рев, слышный вокруг на многие версты. Движение стада к морю с каждой минутой усиливалось. Задние звери, недовольные медлительностью движения, рыча, залезали на спины передних и переваливали через них, образуя кучи живых копошащихся глыб.
Можно себе представить, насколько внушительным было это зрелище, если вспомнить, что толщина моржа часто превышает рост человека, а каждая усатая голова вооружена парой аршинных бивней. Все это ползущее и лезущее друг на друга тысячеголовое стадо хрюкало, рычало и ревело. Моржи угощали друг друга толчками, увесистыми ударами ласт, а иной раз и бивней.
Эту необычайную картину наблюдало несколько человек, прятавшихся меж камнями возвышенной части корги.
— Рев-от какой! Страсть! — произнес Фомка, качая головой не то восторженно, не то удивленно.
— Ровно черти свадьбу играют! — отозвался Сидорка хриплым шепотом.
— Вонища от них, что в свинарне у худого хозяина, — Григорий Байкал брезгливо пошмыгал носом.
— Не время ль зачинать, приказный? — спросил из-за камня Василий Бугор.
Дежнев оглянулся. Он увидел приподнятую бровь Бугра и его губы, подергивавшиеся от нетерпения.
— Рано. Пошто все стадо пужать? Пусть себе сходят в море.
— Не упустить бы…
Некоторое время зверобои лежали молча, присматриваясь к движению животных.
— Ватага, слушай! — вдруг тихо произнес Дежнев.
Зверобои подняли головы.
— Видите тех старых самцов, что начали подыматься, на отшибе за белыми камнями? Их отрежем… Фомка! Тебе с Сидоркой и Гришкой Байкалом валить того секача, что первым пошел за стадом.
— Ну, рыбий глаз, бери рогатину, — сказал Сидорка Байкалу. — Будешь счастлив — запоешь, будешь несчастлив — заплачешь.
— Счастье, Сидорка, мил человек, легко на помине не бывает, — возразил Фомка.
— Верно, Фомка. Счастье без ума — дырявая сума, — сказал Дежнев. — С богом!
Фомка поднялся, опираясь на рогатину, поглубже нахлобучил шапку и широким шагом двинулся наперерез группе моржей. Сидорка с Байкалом поспешили за ним.
— Того самца, что идет справа, валить тебе, Василий, с Данилой да с Иваном Казанцом. Идите.
Василий Бугор, Данила Филиппов и Иван Казанец поднялись.
— А на этого матерого секача, что заходит слева, пойдешь со мной ты, Савва, и ты, Артемий. Тебе же, Федот, — заключил Дежнев, обращаясь к есаулу Ветошке, — зверя не бить, а с остальными людьми отгонять этих самцов от стада.
Огромный морж, выбранный Дежневым, переваливаясь, полз к стаду, от которого его отделяло саженей десять.
— Чудно же он ходит, морж-от! — прошептал Тюменец. — Переднюю лапу вперед пальцами ставит, а заднюю — вроде бы пятой!
— Не лапы, ласты у него, — так же тихо ответил Артемий Солдат, на круглом веснушчатом лице которого было написано напряженное внимание.
— Слушай, Савка, — вполголоса произнес Дежнев, не отрывая взгляда от зверя. — Ты зайдешь справа и будешь колоть моржа чуть-чуть сзади переднего ласта.
— Ладно.
— Слушай дальше. Втыкай рогатину разом, что ни есть силы. Тут же выдерни ее и беги в сторону.
— Так.
— Не сможешь выдернуть рогатины — брось ее и беги. Помни: моржу тебя нужно задеть лишь раз. Заденет — и ты уж мертвый. Так не зевай!
Охотники медленно приближались к зверю.
— Артюшка, ты зайдешь слева. Ну, ты знаешь, как колоть.
— А ты, дядя Семен? — не утерпел Тюменец.
— Я-то? Я спереди пойду. Как он мной займется, улучите время и бейте.
Охотники были уж в двух саженях от моржа, когда он вдруг резко повернулся, чтобы встретить их грудью. Приподнявшись на передних ластах, морж закинул голову и направил на людей клыки. Он был страшен, этот самец-секач, подобный лежавшему на брюхе слону. Спина зверя была четверти на две — на три выше каждого из подошедших людей. Голова же приподнявшегося на ластах зверя была выше людей по крайней мере на аршин. Необъятная грудь зверя, вся покрытая, словно куяком, желваками-шишками, с кулак каждая, была пегой от множества рубцов и ссадин. Это был боец, видавший виды.
У Тюменца мороз пробежал по коже, когда он глянул в гневные глаза зверя.
В гордой осанке моржа не было заметно ни тени страха. Морж выпятил вперед раздвоенную мясистую верхнюю губу, усаженную длинными жесткими усами, фыркнул, разбрызгивая пену, и несколько раз издал короткий, но мощный рык.
Дежнев осторожно подходил к моржу спереди, выставив перед собой рогатину. Когда же морж неуклюжим рывком бросился на него, Дежнев отпрянул.
Сам не зная как, Тюменец оказался сбоку от зверя и недолго думая ударил его под ласт рогатиной. К великому удивлению Тюменца, бывалого медвежатника, перо его рогатины не прокололо прочной кожи зверя. Позже, свежуя моржа, молодой охотник узнал, что кожа моржа толщиной в два пальца. Упругий слой подкожного жира смягчает удар.
Тюменец отпрыгнул после неудачного выпада, но морж бросился на Артемия Солдата, ранившего его с другой стороны. Солдат также отскочил, едва избежав удара ластом, способного переломить ребра.
Тут изловчился Дежнев и нанес моржу рану в шею, правда, легкую. Тюменец же, возбужденный своей неудачей, изо всех сил вонзил перо рогатины под самый ласт зверя. Быстрота, с какой разъяренный морж повернулся к Тюменцу, ошеломила охотников. Тюменец не успел опомниться, как ратовище рогатины было выбито из его рук и сломано словно соломинка.
Тюменец отшатнулся, поскользнулся, упал! Дежнев увидел, как мощный ласт моржа вскинулся у самой головы Тюменца. Морж рванулся к лежавшему охотнику, чтобы проткнуть его клыками. Тут Дежнев глубоко поразил зверя в грудь почти одновременно с ударом Солдата. Тотчас же ласты смертельно раненного зверя ослабли, и он упал на грудь, уперев клыки в землю.
— Спасибо, дядя Семен, — сказал Дежневу поднявшийся на ноги Тюменец.
— За что, сынок? — недоуменно посмотрел на него Дежнев.
— Кабы не ты, — не жить бы мне, — едва проговорил Тюменец, моргая глазами.
— Э! Полно! Сегодня я тебя выручил, завтра — ты меня. На том стоит наше товарищество, — ответил Дежнев.
Тюменец повернулся к моржу. Зверь уже не рычал, а лишь тяжело вздыхал. Кровавая пена капала с его губ.
Дежнев подал знак Солдату прикончить зверя.
Вечерело. Дежневцы заканчивали разделку туш убитых моржей. Одни снимали с них шкуры, другие срезали и складывали в бурдюки сало, вырезали мясо. Третьи очищали головы зверей. Черепа моржей вместе с их клыками, называемыми «рыбьим зубом», шли в государеву казну и тщательно учитывались.
Дежнев, снова и снова думая о Попове, медленно возвращался на коч. Как и другие охотники, он нес одну из тяжелых сум, наполненных охотничьей добычей.
Движение стада моржей, ложащегося на ночь, постепенно стихало. То там, то здесь между моржами возникали короткие схватки. Рев и беспорядочная возня вспыхивали и быстро затухали.
— Дядя Семен! — обратился к Дежневу шедший за ним Савва Тюменец. — Парус!
— Юрий Селиверстов подходит. Не гораздо он торопился.
— Но куда же он, рыбий глаз, прет? В самое лежбище!
— Всех маток распугает, мухоморный пьяница! — проворчал Артемий Солдат.
С подходившего коча слышалась громкая перебранка.
— Молчать! Я — хозяин! Где велю, там пристанешь! — донесся до Дежнева грубый окрик.
На коче спустили парус. Судно подошло к моржовому лежбищу на веслах и врезалось в гальку. Ближайшие моржихи, подхватив детенышей, кинулись в воду.
