Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (книги .txt) 📗
– …Я даром слов не трачу, опасность уже у порога стоит.
– Но, Георгий, ты и год тому назад это говорил, откуда твоя тревога?
– Из точных источников, князь Цицишвили, полученных четыре дня назад. Рука, протянутая в Русию за помощью, получит удар сабли Ирана. Не далее чем через три месяца ждите грозного гостя. Вот почему, князья, я предлагаю вам во имя хотя бы своего спасения забыть все раздоры, все разногласия и встать, как подобает витязям, за Картли-Кахети.
– За чьей спиной, Моурави, предлагаешь нам встать?
– Это, князь Магаладзе, от тебя зависит, тем более, ты всегда за спиной сильного.
Зураб презрительно фыркнул, Цицишвили нахмурился.
– Разве Моурави предлагает нам спину, а не щит? – вдруг обозлился Липарит. – Говори, Георгий, благородные помнят твое мужество и слушают тебя сердцем.
– Не обо мне разговор, доблестный князь, я только первый обязанный перед родиной. Разговор о царстве, и… если хотите, о ваших замках.
– Ого-го! Георгий Саакадзе о княжеских замках стал беспокоиться, – насмешливо произнес Зураб.
– О замках, ибо они находятся в Картли.
– Каждый из нас сам о фамильной крепости позаботится. Может, без царя не следует вести подобную беседу? Ведь царь – глава царства.
– Спасибо, князь Зураб, что учишь меня обязанности подданного. Только, если память мне не изменила, князья всегда решали дела царства сами и лишь готовое преподносили царю. Буду приветствовать, если тебе удалось урезать права князей и поставить их, в том числе и себя, под единую волю царя. Кажется, я когда-то за это боролся…
Неловкое молчание оборвал Мирван Мухран-батони. Сверкнув из-под нависших бровей глазами беркута, он устыдил некоторых, злобствующих неизвестно за что на Моурави, никогда не думающего о своих выгодах, иначе не так бы с ним говорили здесь. Он, Мирван, от всей фамилии Мухран-батони заявляет, что во всем они подчиняются Великому Моурави и при первом трубном звуке станут под его знамя.
– В одном только, я думаю, Зураб прав: надо немедля сообщить царю о приближающейся опасности, ведь первой подвергнется нападению Кахети.
– Было бы смешно, князь Джавахишвили, думать, что шах Аббас, собираясь воевать со мною, – я не оговорился – со мною, – не изменит способ ведения войны. Разве не он дал мне звание «Непобедимый»? Так почему пойдет он драться так же, как дрался до сих пор, с тем, кто не раз побеждал его лучших сардаров? Но если вы все дружно объединитесь и поможете мне перехитрить грозного «льва Ирана», я даю клятву доказать, что шах не ошибся, наградив меня высшим званием.
– Опять повторяю, – запальчиво вскрикнул Зураб, – не присваивай себе царские права!
– Я понял иначе, – холодно возразил Липарит, – Георгий Саакадзе как полководец говорит.
– Полководца назначает царь!
– Пока еще Моурави не смещен, Зураб Эристави, и мы его слушаем, как полководца.
– Моурави, ты сказал: шах изменил способ ведения войны, – вдруг перебил Квели Церетели возмущенного Мирвана, – куда же он двинется раньше?
– Раньше на Картли…
Гробовое молчание сковало зал. Зураб с нескрываемым ужасом уставился на Саакадзе. «Тысячи тысяч чертей! Он знает больше, чем говорит! Уже сколько дней минуло, как уполз хвост его, Папуна. Куда?! Не в Исфахан ли?!» И вдруг выкрикнул:
– А может, тебе, Георгий, известно, кто поведет войска шаха?
– И это известно, – медленно протянул Саакадзе.
Зураб вскочил и снова упал в кресло… Ему ли, вершителю судеб, не знать политики шаха? Понятно до мельчайшей пылинки! Нестан осталась в Давлет-ханэ, у любимой подруги Тинатин. Но разве Нестан похожа на голубку-смиренницу? Кто не знает ее способа бороться за себя? Кто забыл коварную Гульшари, которую все же победила Нестан? Значит, она станет женой Хосро-мирзы, и отщепенец с вероломной вместе будут осаждать в первую голову замок Ананури. Конечно, она виделась с Папуна и передала обширные сведения, ведь шах обо всем советуется с Тинатин… Значит… О сатана, о желтая чинка! Она собирается помирить Саакадзе с Хосро! Ведь царевич многим обязан «барсу»! А может, шах этого хочет?! Тогда… Что такое? Не рушатся ли уже замки князей, отвернувшихся от Саакадзе?
Зураб мутными глазами оглядел зал.
Словно по мановению волшебной палочки, зал пришел в движение. Пораженные князья кричали хором, не слушая друг друга. Квели Церетели бегал вдоль кресел, хватая за куладжу то одного князя, то другого. Плотно обступив Саакадзе, забросали его вопросами, но он отвечал скупо, повторяя одно: «Сейчас время действий, а не споров». Зураб, нервно затеребив ус, вдруг выскочил на середину: нет, он не позволит, будто ковер из-под ног, вырвать у себя первенство, он единолично желает обсуждать поступки князей.
Даже ближайшие друзья – одни с изумлением, другие с неудовольствием – поглядывали на зазнавшегося Зураба, а он, ничего не замечая, продолжал неистовствовать:
– Не думай, Моурави, что испугал нас! Знаю твои намерения, только и ты знай – время унижения князей прошло! Мы будем решать войны, а светлый царь да утвердит вырешенное… Я немедля сегодня выеду в Телави!..
– Мы еще тебя не выбрали, князь, – оборвал Мирван.
– А я не нуждаюсь в твоем разрешении, и потом все равно собирался: моя жена, светлая царевна Дареджан, гостит у царя, скучает, просит приехать…
– Мы не о твоей семейной скуке здесь толкуем, – насмешливо выкрикнул Ксанский Эристави, – дело твое за жаждущей веселья женой каждый месяц скакать в Телави, мы…
– О чем бы ни говорили, все равно без царя ничего не решите, хоть твоя жена, Иесей, к своему отцу, Георгию Саакадзе, реже и реже ездит гостить.
– Нашли время женами кичиться! – истерично закричал Квели Церетели. – О наших замках надо думать.
– Прав Квели! А то и жен негде будет держать…
– Ничего, князь Липарит, азнауры за твою верность им твой замок защитят от кизилбашей.
– Тем более, князь Цицишвили, что азнауры решили некоторыми замками от кизилбашей откупиться, – неожиданно сказал Дато.
– Я думал, здесь высший мдиван княжества, а не…
– Ничего, Зураб, в часы войны нередко смешиваются азнаурские и княжеские шашки. Кажется, именно азнаурская шашка спасла твою голову от османской пики.
– Э-э, Мирван, хорошо напомнил, – засмеялся старик Эмирэджиби, – кривой ханжал над головой Картли уже занесен, а мы о цагах беспокоимся!
И снова крик, взаимные упреки, пререкания. И снова Зураб требовал немедля поставить в известность царя, а Мирван требовал раньше выяснить позицию картлийских князей, напомнив, что первый удар должна принять Картли. Липарит предложил тотчас просить Моурави начать укрепление рубежей Картли соответственно изменившейся линии движения войск Ирана. Неожиданно для всех Квели Церетели твердо заявил, что он свое, обученное Моурави, войско передает в его полное распоряжение и просит защитить Сацициано от разграбления кизилбашей. Еще некоторые из колеблющихся несмело заявили, что Липарит прав – медлить опасно…
Видя такой неблагожелательный для себя поворот, Зураб поспешил напомнить титул Теймураза – «богоравный» – и настойчиво уговаривал никаких решений сейчас не принимать, выбрать посланцев от имени высшего Совета, выехать в Телави и осведомить царя об изменении плана шаха Аббаса.
Саакадзе не спеша поднялся. И наступила тишина ущелья, перед тем как громоподобно зазвучал голос Моурави:
– Князь Зураб Эристави, запомни навсегда: я тебе не уста-баши лазутчиков. Сведения добываются мною и на мои большие ценности – для блага царства, и ими, для блага царства, я сам буду распоряжаться при одобрении верных сынов Картли-Кахети… Здесь больше ничего не скажу, ибо вижу тщетность моих трудов объединить владетелей. Кто желает моего совета, как укрепиться, пусть жалует ко мне, – помогу, ибо все ухищрения шаха мне известны… Ты же, Зураб Эристави, – изменник своему слову, ибо забыл данную мне клятву драться с иранцами рядом со мною. – И Саакадзе направился к двери.
– Куда же ты, Георгий? Кто тебе сказал, что я изменил клятве? Громко повторяю при всех: рядом с тобою буду драться с проклятыми персами! – в замешательстве выкрикнул Зураб.
