Последний козырь - Кондаков Алексей (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Генерал неожиданно встал и протянул руку Назарову:
– Нам пора расстаться. Куда бы вы хотели получить назначение?
– Туда, где буду нужнее.
– Прекрасно. Вы будете назначены командиром полка.
Тихий звездный вечер. В глубине веранды горит электрическая лампочка. Свет от нее падает через двери на спины сидящих на крыльце Врангеля и Шатилова.
Они никогда не посвящали друг друга в свои переживания. В тяжелые, почти безнадежные дни молча согласились щадить один другого. Но сегодня впервые говорили откровенно.
Врангель достал из кармана свернутую вчетверо бумагу и подал ее Шатилову:
– Читай донесение генерала Фостикова, переданное телеграфно через французского представителя в Батум.
«Главнокомандующему войсками юга России, – прочел Шатилов. – Докладываю, что высланный из Сухума караван с оружием и боеприпасами через перевал не проходил. Следы его обнаружить не удалось. Ввиду того что боеприпасы полностью израсходованы, начал отход к побережью в район Сочи – Адлер с целью перехода в Грузию. Прошу вас выслать транспорт для эвакуации двух тысяч человек в Крым. Генерал Фостиков».
– Транспорт для эвакуации в Крым, – медленно повторил Шатилов и, уставившись в одну точку, задумался: «Почему побеждает тот, кто должен быть побежден?»
– Эта роковая цепь неудач, Петр Николаевич, – сказал он наконец, повернувшись к Врангелю, – имеет простое объяснение. Они знали наши оперативные планы… – Шатилов рассказал о полковнике Наумове, ушедшем с отрядом Трахомова, а потом вдруг появившемся в отряде Назарова. Оба отряда погибли. Вот почему Улагай оказался неприкрытым со стороны Дона, а Фостиков, оставшись без боеприпасов, не отвлек на себя противника наступлением на Екатеринодар. Вот почему на Дону и Кубани обе наши группировки, казалось бы, достигли внезапности, но стоило им оторваться от берега – они попали под мощные фланговые удары противника… В этом – главная причина провала планов освобождения казачьих областей…
Врангель медленно встал и спустился с крыльца.
Они пошли по выложенной тесаным камнем дорожке, тускло освещенной газовыми фонарями.
– Ты прав. Противник, вне сомнения, знал наши планы, и гибель отрядов Назарова и Трахомова, конечно, сказалась на общем ходе кубанской операции. Но сказалась лишь в том, что все рухнуло быстрее, чем это могло произойти.
– Вы считаете провал кубанской операции фатальной неизбежностью?
Врангель вдруг остановился.
– Моя главная ставка – всеобщее восстание казачества на основе их недовольства продразверсткой и другими крутыми мерами хозяйствования Советов… Если бы казачество поддержало нас… Если бы только оно восстало!.. – Врангель покачал головой – Нет, Павлуша, наше поражение в кубанской операции не военное. Мы политически проиграли битву за казачество.
После провала плана захвата казачьих областей Врангель предпринял попытку разбить никопольскую группу – 2?ю Конную армию, в дальнейшем – каховско?бериславскую группу 6?й армии и обеспечить за собой правый берег Днепра для дальнейшего выдвижения на Украину.
Покрытые ранней наледью хмурые Таврические степи стонали под ударами бомб и снарядов, содрогались от гула танков и самолетов. Жестокие вьюжные ветры заглушались свистом пуль и дробным топотом конных лав.
И снова операция началась с успеха и надежд. 2?я армия генерала Драценко прорвала оборону 6?й армии красных у деревень Ушкалка и Бабино, форсировала Днепр. Для развития успеха Врангель бросил в прорыв под Александровкой конную группу кубанских казаков под командованием генерала Бабиева. Развернулись невиданные по своему ожесточению октябрьские бои.
Генерал Шатилов с полевым штабом находился в эти дни в Джанкое. Он часто делал облет на аэроплане передовых частей и докладывал главнокомандующему, что войска генерала Драценко вязнут в затяжных встречных боях, что контрудары противника становятся все более мощными и могут перерасти в контрнаступление. В этих условиях возможное наступление красных с Каховского плацдарма в сторону переправы может привести к разгрому войск генерала Драценко. Его предложение отвести войска за Днепр и закрепиться было, однако, отвергнуто Врангелем.
Главнокомандующий потребовал: «Вперед и только вперед! Немедленно нанести удар по Каховскому плацдарму силами конной группы генерала Витковского. Пойми наконец, что этим наступлением главный удар наносится не столько по войскам красных, сколько по рижским переговорам Советов с Польшей. Нельзя допустить заключения между ними мирного договора…»
– Этот удар способен выполнить ограниченные цели, – настаивал Шатилов, – так как на Каховском плацдарме противник имеет одиннадцать тысяч штыков и сабель, а у генерала Витковского их семь тысяч.
Телеграфная лента не скрыла раздражения главкома: «Отдай боевое распоряжение, а сам возвращайся в Севастополь».
Прибыв в ставку, генерал Шатилов узнал, что наступление конной группы генерала Витковского провалилось. Прежде чем идти к главкому, он составил таблицу, показывающую соотношение сил и средств своих войск и противника.
Поклонившись главнокомандующему, Шатилов положил перед ним справку о соотношении.
Врангель прочел: «Южный фронт красных – 133 тысячи штыков и сабель. Русская армия – 35 тысяч».
– Это более чем четырехкратное превосходство, – сокрушенно произнес он. – Невероятно…
Шатилов, делая вывод, убежденно сказал:
– Они начнут наступление, как только 1?я Конная армия Буденного закончит свое сосредоточение за Каховским плацдармом. Мы не должны ждать.
– Ты считаешь, что пора начать отвод войск из Северной Таврии?
– Пока не поздно.
– Да, разумеется… – согласился Врангель и почувствовал облегчение от мысли, что непосильный и теперь уже опасный груз Таврического фронта будет наконец сброшен в плеч. – Надо прежде всего переформировать и привести в порядок войска. Иначе наш отход превратится в бегство.
Бегство… Сначала это было медленное, организованное бегство, под видом отвода тыловых частей. Но неожиданный переход в наступление с Каховского плацдарма 6?й армии, а затем 1?й Конной и их прорыв к Перекопскому перешейку заставил Врангеля отдать приказ об общем отходе войск к Чонгарскому перешейку.
Войскам Врангеля удалось оторваться от преследующих войск красных, а затем, с огромными потерями пробившись к Чонгарской дамбе и Арбатской стрелке, уйти по ним в Крым.
Через день главнокомандующий сделал однодневный объезд укреплений на Крымских перешейках, побывал в передовых полках. Окопы по вершине Турецкого вала оказались недоделанными, не было землянок, блиндажей, в проволочных заграждениях виднелись большие просветы.
Особенно испортил ему настроение Литовский полуостров, обороняемый кубанской бригадой генерала Фостикова. По существу, он не был подготовлен к обороне. Казаки только что начали рыть окопы, траншеи, блиндажи, ходы сообщения. Понимая, что комбриг в этом не виноват, посоветовал ему:
– Устраивайтесь основательно, генерал, вам здесь стоять до весны.
Фостиков сдержанно кивнул:
– Господин главнокомандующий, меня с позиций Литовского полуострова снимет только ваш приказ или смерть.
Врангель с неприязнью глянул на комбрига. Он уже не верил в генерала Фостикова. Слишком легко тот позволил красным разгромить «Армию возрождения» и по легкомыслию попал со своим штабом в окружение в станице Псебайской. Погибли полковники Чапега, Крыжановский, да и сам он едва ушел через перевал Песалихе к морю, а затем с остатками войск в Грузию. И уж совсем плохо, что подчинился приказу грузинского правительства и позволил разоружить отряд. Хорошо еще, что Шатилов вскочил на крейсер, успел отбить Фостикова и привезти в Феодосию.
… Утром 8 ноября телеграфные провода донесли Врангелю страшную своей ошеломляющей неожиданностью весть: «Противник под покровом ночи и густого тумана форсировал Сиваш и прорвал оборону на Литовском полуострове. Кубанская бригада разгромлена, генерал Фостиков убит…»
Через сутки были прорваны укрепленные позиции Турецкого вала. Развернулись ожесточенные бои перед Армянским базаром. Остались еще юшунские позиции, но Врангель знал, красными уничтожена главная позиция его войск – вера в неприступность обороны Крыма. Теперь надо было спасать не Крым, а войска.
