Птица войны - Кондратов Эдуард Михайлович (читать книги онлайн TXT) 📗
Судя по тому, что он старался не пропустить ни одной комнаты, можно было подумать, что человек с повязкой кого-то искал. Вот он осторожно нажал плечом на первую дверь. Та не отворилась, и он, сразу удовлетворившись этим, перешел к следующей, напротив. Запертыми оказались и вторая, и третья комнаты. Зато с четвертой ему повезло больше: дверь легко поддалась и, пропустив человека внутрь, снова закрылась.
В просторной, заставленной грубой мебелью комнате было много светлее, чем в коридоре, но белесый рассвет еще не был здесь хозяином: в углах пряталась ночь. Когда человек отделился от двери и, озираясь, вышел на середину комнаты, черты его лица проступили вполне отчетливо. Это было лицо типичного маори: с бледно-шафранной кожей, покрытой на щеках синими спиралями татуировки, с миндалевидными глазами, прямым, широко раскрыленным носом и жестко вычерченной линией губ. Взгляд его, угрюмый и сосредоточенный, как у потерявшего след охотника, был устремлен в глубину комнаты, на невысокую ширму, из-за которой раздавалось тихое похрапывание.
Неслышно ступая босыми ногами, маориец направился к ширме. Чем ближе он подходил к ней, тем напряженней становилась его фигура. Вобрав голову в плечи и чуть согнув ноги в коленях, он, казалось, готовился к прыжку.
Внезапно он остановился и выпрямился. На юном лице маорийца промелькнула тень недоумения. Глаза его растерянно забегали по ширме: они искали и не находили дверь в этой странной матерчатой стене. Но замешательство было кратковременным. В руке маорийца блеснул нож, раздался слабый треск, и одна из секций ширмы оказалась располосованной снизу доверху.
Не колеблясь ни секунды, юноша слегка раздвинул матерчатые половинки и просунул голову в дыру.
Раздался пронзительный женский визг.
Оглушенный им, он отпрянул от ширмы и, с грохотом опрокинув кресло, бросился к выходу. Вслед ему неслись душераздирающие крики насмерть перепуганной жены эконома.
Очутившись в коридоре, маориец с забинтованной головой на мгновение остановился. Удивительно, но его лицо и в критический момент не выражало ни растерянности, ни страха — оно было все так же сосредоточенно и серьезно. Быстро кинув взгляд в оба конца коридора, молодой маори шагнул к двери — соседней с той, из-за которой продолжали доноситься вопли почтенной миссис Олдмен.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
в которой пойдет речь о двух неудавшихся покушениях
…Сквозь сон Генри смутно различал, что кто-то отчаянно зовет на помощь, но просыпаться ужасно не хотелось. «Это мне снится», — повторял он себе. Лишь когда под самым ухом прогромыхали шаги и раздались громкие возгласы, Генри очнулся, прыгнул с кровати и, сунув ноги в башмаки, выскочил из комнаты.
Огоньки свечей и взволнованный гул голосов в глубине коридора заставили Генри броситься туда со всех ног. Еще не добежав, он понял, что полуодетые люди — и среди них слоноподобный мистер Бэрч — окружили и внимательно рассматривают нечто, лежащее перед ними на полу. Генри протиснулся и тоже взглянул. Сердце сжалось: у его ног лежал Тауранги. Глаза его были закрыты. Над ним, присев на корточки, хлопотал доктор Эдвуд. Одной рукой он бережно поддерживал голову юноши, а другой пытался влить в его рот воду из глиняной кружки. Бинт на виске Тауранги потемнел от крови.
— Что с ним?! — испуганно выкрикнул Генри.
Отозвалось сразу несколько голосов:
— Головой о косяк…
— Перепугал всех, дьявол…
— В дверь запертую ломился, вот что…
— С ножом бегал… Миссис в обмороке…:
Эдвуд поднял на Генри нахмуренное лицо и, ничего не ответив, отыскал глазами миссионера.
— Мистер Бэрч, нужен нашатырный спирт. Или бренди…
— Сейчас, сейчас… — Бэрч сделал знак Джеймсу, одноглазому коротышке, исполнявшему на миссионерской станции сразу три обязанности — повара, кастеляна и мажордома. Тот кивнул, нехотя выбрался из толпы и заковылял к гостиной.
— Глядите-ка, оживает! — воскликнул кто-то из работников под ухом у Генри.
Сознание возвращалось к Тауранги. Он шевельнулся, веки задрожали. Шок, вызванный ударом головы о дверной косяк, был хоть и сильным, но кратковременным. Видимо, причиной обморока была вспышка боли в заживающем виске, а не новая травма.
— Тауранги, ты слышишь меня? — от волнения Генри совсем забыл, что сын Те Нгаро не понимает по-английски. Шагнув в круг, он опустился на колено рядом с Эдвудом. — Это я — Хенаре…
— Вот как! — раздался за его спиной насмешливый возглас.
Генри резко обернулся. У стены, заложив руку за лацкан форменного сюртука и держа в другой коптящий огарок свечи, стоял Гримшоу. Незаметно было, чтобы он сегодня ночью спал: лицо его сохраняло неестественную бледность, в глазах застыла все та же остекленелая пустота.
— Значит, Хе-на-ре?.. — с издевкой протянул земельный комиссар и скривил влажные губы в подобие усмешки.
Генри не смотрел на него. Сейчас Гримшоу с его недвусмысленными намеками вызывал не опасение, не страх, а лишь гадливое чувство. Но почему вдруг забеспокоился Тауранги?
— Не надо, друг, лежи… — шепнул Генри на языке маори, наклонясь над ухом Тауранги. — Мы сами отнесем тебя.
Сын Те Нгаро не слушал его. Согнув ноги в коленях и упираясь ладонями в пол, он пытался встать, и было заметно, каких мучений стоит ему каждое усилие. Кто-то в толпе сочувственно зацокал языком, мистер Бэрч вздохнул и покачал головой.
Доктор Эдвуд переглянулся с Генри.
— Придется, сэр…
Бережно подхватив Тауранги под локти, они помогли ему подняться с пола. Но тот не посмотрел на них. Глаза юноши, горячечные, ненавидящие, были устремлены на Гримшоу. Все сразу заметили это, наступила тишина, наполненная тягостным ожиданием чего-то, что вот-вот должно произойти.
Вжавшись в стену, земельный комиссар, как загипнотизированный, впился остановившимся взглядом в лицо маорийца. Если его лицо сейчас и походило на маску, то это была маска страха: отвалившаяся челюсть и судорогой перекошенный рот говорили о смертельном ужасе, который он испытывал в эти томительно долгие секунды тишины.
Генри почувствовал, что тело Тауранги напряглось, как струна.
— Мате!.. — жарко выдохнул сын Те Нгаро и рванулся из рук. — Смерть!.. — Голос его сорвался на крик, а тело конвульсивно изогнулось, пытаясь освободиться из рук Эдвуда и Генри.
— Скорее уведем его, сэр!.. — в отчаянии крикнул Генри. Он с большим трудом удерживал яростно извивающегося друга. — Помогите же нам! — повернулся он к соседу слева — коренастому рыжеусому солдату, который, сжимая в руках ружейный ствол, таращился на Тауранги.
Солдат попятился. Шарахнулись в стороны и все те, кто стоял рядом с ним.
— Не смейте! У него горячка!.. — закричал ботаник, пытаясь опрокинуть Тауранги навзничь.
Но было поздно. В тусклом свете свечей блеснула вороненая сталь. По коридору прокатился грохот выстрела. Тело Тауранги дернулось и обмякло.
Дымная змейка выползла из пистолета Гримшоу. Едко запахло порохом. Потрясенные неожиданностью, все смотрели на круглую кровоточащую дырочку на голой груди маорийца. Комиссар стрелял в упор — пуля угодила точно в сердце.
— Негодяй… — прошептал Вильям Эдвуд, осторожно опуская обмякшее тело на пол.
Генри выпустил локоть Тауранги из рук. Как и все остальные, он не мог оторвать взгляда от раны, из которой, чуть заметно пульсируя, вытекала алая струйка. Рассудок не воспринимал смысла происшедшего, зрение и мозг утратили взаимосвязь. Тауранги в крови… Тауранги лежит на полу… Зачем это? Как странно…
— Это дикарь… бунтовщик! — услышал он прерывающийся хрип Гримшоу.
Генри медленно повернул голову. Земельный комиссар старался засунуть длинноствольный пистолет за пояс и никак не мог: руки тряслись. Лицо Гримшоу было растерянным и жалким, глаза бегали. Но страх из них уже исчез.
«Он убил Тауранги!» — оглушительно прокричал кто-то в голове Генри Гривса, и сознание непоправимости того, что случилось, обожгло мозг. Генри зажмурился. «Сейчас я пристрелю его», — подумал он почти хладнокровно и, открыв глаза, поискал взглядом рыжеусого солдата.
