Бессмертный - Слэттон Трейси (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Братства Красного пера никто не остановит, — заявил Николо, тяжело дыша и сверля меня взглядом. — Мы отловим и уничтожим всех ведьм и колдунов! Мы сожжем их на костре и очистим Флоренцию от нашествия всякой нечисти!
— А как же быть со змеями, Николо? — спросил я, желая его помучить. — Тебе лучше оставить для них местечко в уставе, а то придется истребить и себя!
— Вам стоит подумать над этим предложением, синьор Петрарка. Нас многие поддержат. Это будет только способствовать вашей славе как величайшего поэта нашего времени, — заметил доминиканец. — Тогда и Синьория согласится тотчас отменить изгнание. Многие верят, что во всех несчастиях, которые постигли Флоренцию за последние годы, виновата нечистая сила! — Он бросил на меня испепеляющий взгляд. — Если мы избавим Флоренцию от исчадий зла, то, возможно, сможем предотвратить возвращение черной смерти!
— Как думаешь, Джованни, это решение принесет плоды? — Петрарка обратился к темноволосому мужчине, и я узнал в нем человека, которого встретил в тот день, когда по поручению Сильвано отправился в город разведать о чуме.
— Ты научил меня обращаться к великим голосам прошлого за советами и решением, — ответил Боккаччо со всей серьезностью на узком франкском лице. — А святой Августин говорит нам: «Коли живем хорошо, то и жизнь хороша. Каковы мы — такова и жизнь». Я верю, что именно это спасет Флоренцию. Добрая жизнь, добрый труд, а не чистка!
— Я склонен согласиться, — сказал Петрарка, вскинув бровь. — А как вы считаете, добрый человек, можем ли мы предотвратить чуму, если будем сжигать ведьм? — спросил он у Моше Сфорно.
Когда все обернулись посмотреть на Сфорно, он выпрямился.
— Не более, чем побивая камнями евреев, — уверенным, серьезным тоном ответил он. — Открыть, в чем причина чумы, не помогут ни суеверия, ни насилие. Только тщательные медицинские исследования обнаружат когда-нибудь причину этой болезни!
— Мы может устроить избиение евреев, — самодовольно хмыкнул Николо. — Вот выгоним их из Флоренции или избавим от них мир раз и навсегда, и это отведет небесную кару, которую навлекли на нас злодеи, убившие Христа!
Он и доминиканец зловеще переглянулись.
— Пойдем, Сильвано, меня чрезвычайно заинтересовали твои проекты, — произнес доминиканец. — Давай прогуляемся и все обсудим. У меня есть знакомый кардинал, пользующийся любовью Папы Иннокентия Шестого. Ему понравится твоя идея о братстве. Его очень беспокоит существование зла в этом мире, и он стремится очистить мир, дабы исполнилась воля Божья. Он душевно скорбит о первородном грехе, которым запятнало себя человечество по вине Евы, и вот уже много лет посвящает свои труды его искуплению!
— Я буду поддерживать вас всей данной мне властью, — добавил судья, который заговорил первым.
Покосившись на меня, он взял под руку Николо и увел его с собой. Николо бросил на меня презрительный взгляд через плечо, а судья добавил:
— Вы хотели бы провести первое собрание нашего братства до или после вашего венчания?
— Думаю, после, чтобы я смог должным образом вышколить жену по своему вкусу в постели, — хихикнул Николо. — Я считаю, что жену, как необъезженную кобылу, нужно учить шпорами и хлыстом. — Он остановился, повернулся и сказал: — Тебе будет любопытно это услышать, Бастардо. Через пару недель я женюсь. Так решили отцы города. Возможно, ты слыхал о моей невесте: она славится в городе своей красотой. Она уже была замужем, но ее муж умер несколько лет назад от чумы, прежде чем они смогли родить потомство. Но она слишком богата и молода, чтобы ей позволили остаться бездетной вдовой в эти отчаянные времена после чумы, когда в городе так мало детей. Поэтому я подал прошение, чтобы взять ее в жены, и получил разрешение. Она принесет мне приданое в тысячу флоринов!
Он важно выпрямился с выражением полного торжества и гордо поправил отороченную мехом алую мантию, а потом и мелко драпированный капюшон ей под цвет.
— Имя моей счастливой невесты Кьяра Иуди!
Глаза мои заволокла красная пелена. Взревев, я рванул в его сторону, но Моше Сфорно, Петрарка и Боккаччо меня удержали. В тот момент я убил бы Николо голыми руками, хотя он был вооружен мечом. Николо запрокинул голову и захохотал, а потом плавной походкой двинулся под руку с судьей и доминиканцем. Я бился и метался, изо рта вместо слов вырывалось какое-то клокотание, но меня крепко держали трое мужчин. Наконец я перестал вырываться. Петрарка и Боккаччо выпустили меня, но Сфорно продолжил крепко держать мою руку.
— Можешь отпустить, я не пойду за ним, — бросил я ему, сознавая свое бессилие.
Сфорно вскинул густые брови и неохотно выпустил меня.
— Очевидно, вам знакома эта дама? — дружелюбно спросил Петрарка. Я кивнул. — Необязательно переставать любить ее, юноша, только потому, что она принадлежит другому, — сказал он, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Иногда безответная любовь возвышает и очищает твою душу, даже если поначалу ты не мог себе этого представить. Особенно в пылкую пору юности!
— Не то чтобы я люблю ее, — угрюмо ответил я. — Она мой друг. Она хорошая женщина и заслуживает лучшего, чем этот подонок Николо Сильвано.
— Да уж, в нем, прямо скажем, мало приятного, с этакими-то суевериями. — Петрарка кивнул и поджал губы, глядя на меня. — И все же твое лицо кажется мне знакомым…
— Я узнал тебя, — начал Боккаччо. — Такое утонченное лицо, персиковая кожа и светлые волосы… Я встречал тебя, когда ты был гораздо младше!
Я твердо взглянул ему в глаза:
— Вы тот поэт, которого я встретил, когда гулял по Флоренции, наблюдая ранние последствия чумы.
— Да, верно, — улыбнулся он. — Ты цитировал Данте и рассуждал о Джотто. Кажется, ты очень любишь работы мастера Джотто. — Он бросил любопытный взгляд на Сфорно. — В тот день ты помог еврею, которого избивала разъяренная толпа?..
— Лука спас жизнь мне и моей дочери, — кивнул Сфорно. — Без него они бы забили нас камнями. Нас обвиняли в распространении чумы.
Он посмотрел на Петрарку и пожал плечами.
— Вы рассуждаете о чуме как врач, я прав? — с интересом спросил Петрарка.
Его разговор, внимательность, редкое обаяние и живой интерес к собеседнику привлекали к нему людей, даже таких сдержанных, как Моше Сфорно.
Сфорно кивнул.
— Я учился в Болонском университете, — ответил он. — Они очень терпимы и евреям разрешают стоять у задней стены класса.
— Тогда мы братья по учению, потому что я тоже там учился, — одобрительно произнес Петрарка. — Я изучал юриспруденцию, со всем ее крючкотворством. Вообще я не очень люблю врачей и отношусь к ним довольно скептически, но для вас сделаю исключение. Я всегда просил моих друзей и наказывал слугам ни в коем случае не испробовать на мне никаких докторских штучек, а поступать в точности наоборот. Но вы, похоже, отличаетесь от большинства лекарей, синьор. В хорошем смысле этого слова.
— Вы очень добры, синьор, — просияв, ответил Сфорно. — Я вас вовсе не виню. Большинство докторов не лучше заклинателей бесов, если не хуже. Они же вечно прописывают обильное кровопускание! Заклинатели хотя бы просто пляшут, молятся да заклинания читают, этим пациенту не навредишь, даже если все бесполезно. — Он взглянул на священника и торопливо добавил: — Я не ставил целью оскорбить вас, синьор, если вы практикуете изгнание дьявола.
Маленький, щупленький священник, стоявший рядом с Петраркой, тряхнул лысой головой и вздохнул.
— Меня могут отлучить от церкви за такое признание, но я, как и синьор Петрарка, верю, что слишком много шума делают из ничего, твердя о дьяволах, ведьмах, астрологах и их великой силе. Церковь поступила бы разумнее, если бы перестала обращать внимание на эти россказни, и тогда они увянут, как растения без солнца.
— Раз уж мы все придерживаемся схожего мнения, почему бы нам не отужинать сегодня вместе? Мой друг Боккаччо нанял в свой дворец самого лучшего повара, — весело предложил Петрарка. — И я бы хотел показать вам кое-что, молодой человек. Вас это должно заинтересовать.
