Калифорнийская славянка - Грязев Александр Алексеевич (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
И вожди-соседи пожали друг другу руки.
Когда возвращались обратно в своё селение, Алёна была задумчива и молчалива. Манефа, глядя на неё, отнесла настроение Алёны к только что случившемуся неприятному делу. Но, оказалось, что не так.
– Что бы это всё значило, Манефа? – спросила Алёна свою подругу и помощницу.
– О чём ты говоришь? – не поняла та.
– Что это за русские люди пришли сюда? И где они находятся?
– Откуда мне знать. Надо будет поискать.
– Да, надо будет узнать о том. Может, с Ситхи, может, с Кадьяка. А, вдруг, и мой Ванечка с ними, или тятенька. А если же нет, то они наверняка их знают. А, Маня?
– Может, так, а может и не так. Мало ли наших людей по всему побережью, – ответила Манефа.
– Всё равно… Кто бы они ни были, но это наши, и я к ним поеду, когда найдём… Сердцем чую, что про своих узнаю.
Глава седьмая
Место для закладки медной доски с надписью литыми буквицами «Земля российского владения» Иван Александрович Кусков выбрал почти посередине площади будущей крепости. На чистом и ровном месте вырыли неглубокую яму у подножья четырёхгранного столбика со шлемовидным верхом.
Толпа промышленных людей окружила в один из дней место закладки. Здесь и сам Кусков, и Слободчиков, и отец Никодим, и Иван Лихачёв с Фёдором. Тут же индейцы со своим вождём Валениллой.
Отец Никодим, подойдя к Ивану Александровичу, что-то сказал ему. Тот кивнул и батюшка начал подобающий к этому случаю молебен. Ему помогал дьякон Василий с разожжённым и дымящим ароматом ладана кадилом. Хор промысловиков и будущих первых насельников крепости помогал отцу Никодиму творить молитвы, и вот настал момент, когда батюшка, взяв кропило и окунув его в сосуд со святой водой, окропил крестообразно закладную доску.
– Освящается доска сия, – говорил речитативом отец Никодим, – означающая, что отныне место сие есть земля российского владения. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
- Аминь, – вторил священнику хор.
Отец Никодим окропил на все четыре стороны и стоявших вокруг закладной доски людей, а когда закончил молебен, то произнёс кратко:
– Как вознёсся на небо Господь наш, так и мы вознесём молитвы свои ко Господу, дабы сошла на место сие благодать Божия отныне и до века. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Аминь.
Кусков со Слободчиковым подняли и положили закладную доску в яму, закрыли дёрном и Иван Александрович обратился к стоявшим вокруг людям.
– Други мои! Запомните сей день! Тысяча восемьсот двенадцатого года, мая в пятнадцатый день заложена и освящена доска наша, а вместе с нею положили мы сегодня начало пятнадцатой русской оседлости на американском матёром берегу под тридцать восьмым градусом северной широты и сто двадцать третьим градусом восточной долготы. Отныне здесь, на благодатной земле Калифорнии стоять будем и мы – русские люди! С Богом, братцы!
…И стройка русской крепости на высоком калифорнийском берегу Великого океана началась.
Застучали в недальнем лесу топоры и первые стволы сосны-чаги упали на землю. Лошадей не было, брёвна таскали от леса до стройки волоком, подкладывая под них круглые колья-катыши. На волоке брёвен работали все вместе: русские, алеуты, индейцы.
Мужики из промышленных, оставив на время ружья, взялись за топоры, а потом за лопаты и кирки. Они вгрызались в землю, готовя глубокую канаву под частокол будущей крепостной стены. И вот уже первые, заостренные сверху, брёвна встали ровным рядом друг к другу, возвышаясь над землей на целых две сажени.
– Ну что, Сысой Иваныч, поздравляю тебя с началом крепостной стены, – радостно и довольно улыбаясь, сказал Кусков работающему рядом Слободчикову и похлопал рукой по бревну, только что вставшему в частокол. – У любой крепости стена – главное для обороны дело. А чтобы ты, Сысой Иваныч, мог ещё предложить для этой самой обороны?
Иван Александрович развернул перед Слободчиковым чертёж крепости на плотной бумаге. Сысой немного задумался, изучая его, а потом изрёк:
– Вот здесь намечены по углам башни с напольной стороны. В них, думаю, надобно сделать стрельницы пошире. Не для ружей только, но и чтобы ствол пушечный тоже прошёл.
– Добро, – согласился Кусков. – А как нам укрепить ворота? Не поставить ли воротные башни? Ведь всякий штурм крепости начинается с ворот. А?
– Башни у ворот ставить не следует, но вот пушки по обе стороны их – это будет не лишнее. Да и сами крепостные ворота надо делать как можно крепче.
– Пожалуй, пожалуй, Сысой Иваныч. Пушки у ворот надо поставить. Ведь один их вид будет говорить о том, что у нас оборона серьёзная.
– Да, да, – кивнул Сысой. – Я не знаю, будут ли наши пушки в кого-нибудь стрелять, но ставить надо. Пусть все знают, что они у нас есть. И всегда наготове.
– Мне и самому не хочется, чтобы пушки наши стреляли. Разве что по случаю салюта. Но… бережёного Бог бережёт. Испанцы вот в гости собирались. Не дай Бог им вооружить и уговорить какие-то тутошние племена индейцев против нас, как бывало на Ситхе.
– А что внутри за стенами у тебя намечено строить в первую голову? – спросил Слободчиков.
– Вот здесь храм наш православный срубим. Я отцу Никодиму обещал. Потом колодец выроем, поставим складские сараи. Сами же пока в палатках поживём. Дома потом срубим. Тебе же, Сысой Иваныч, с Христофором Бенземаном надлежит завтра же с попутным ветром отплыть на «Чирикове» в Ново - Архангельск. Вот праздник там будет. Александр Андреевич ждёт, поди. Я вас и оставил-то для того на сегодня, чтобы вы на закладке доски и начале стройки были. Обо всём этом доложишь лично Баранову. У того сразу душа на месте будет, когда узнает о наших делах калифорнийских.
– Обо всём поведаю Александру Андреичу непременно, Иван Александрович, – сказал Слободчиков.
Тут троекратно ударили в железное било, висевшее на перекладине «глаголем», возвещая о начале обеденного часа, и все работные люди потянулись к сбитым из досок столам возле временной поварни, за которые уселись все вместе, как и работали.
Женщины-индеанки подавали каждому в деревянных мисах еду, разносили хлеб и лепёшки.
Одна из девушек поставила мисы с едой перед Иваном Лихачёвым и Фёдором, пришедшими с топорами из леса. Иван сразу узнал её – девушку из племени вождя Валениллы, которая ещё при первой встрече обратила внимание на Фёдора. Иван толкнул друга локтем.
– Смотри, Федя, а ведь это зазнобушка твоя. Помнишь?
– Какая ещё зазнобушка? – будто не понял Фёдор, увлечённый едой.
– Та самая, которая тогда при первой встрече на тебя заглядывалась. И сейчас глядит. Видно, люб ты ей, Федя.
– Ну и пусть глядит, – проворчал на друга Фёдор. – Чего пристал-то?
– Так ведь полюбила, видно, она тебя с того первого раза. А ты на неё и не смотришь даже. Нехорошо, Федя. Поговори с ней, да на свиданку сегодня сходи. Они тут недалече в своих шалашах обитают.
– Чего говорить-то? Я ни одного слова по-ихнему не знаю, – отнекивался Фёдор.
– Ты чего, Федюх? – засмеялся Иван. – Тут никаких слов и не надо. Смотри, она и одета-то во всё голое.
– Да ладно тебе.
– Ладно мне будет, когда ты с ней близко сойдёшься. Когда уснёшь на её смуглой груди.
– А ты сам-то чего сидишь? Сделай, как мне советуешь, а я за тобой так же сделаю, – предложил Фёдор.
– Пока Алёну не найду, то ни на кого смотреть не буду. А найду, так и тем более, – сказал Иван, поднимаясь.
После трапезы, когда многие уже вышли из-за стола, Фёдор всё же заговорил с индеанкой.
– Тебя как зовут-то? – спросил он.
Она пожала голыми плечами и замотала головой, радостно улыбаясь при этом.
– Ну, вот я – Фёдор, Федя, Фе-дя, – ткнул он себя в грудь пальцем. – А ты?
И он хотел также ткнуть в её обнаженную грудь, да спохватился.
– Фенья, Фенья, – проговорила девушка, все так же улыбаясь.
