Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему - Ашар Амеде (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Король завтра снимает свой лагерь, — ответил герцог. — Он хочет предложить сражение Торквато Конти.
— Опираясь на Штеттин, король становится слишком сильным, Торквато Конти не согласится на сражение, — ответил великий маршал.
— Гарнизоны по течению Одера сданы, король пойдет на Барнденбург: он уже сговорился с курфюрстом, своим тестем.
— Мы будем ждать, когда он станет хозяином курфюршества, как в Померании; уже через неделю я увижусь с графом де Тилли.
— Поторопитесь! Король несется как ветер!
— Что ж! Мы обернемся молнией! — ответил граф де Паппенхейм.
Они расстались возле императорского лагеря: один пошел к Торквато Конти, другой продолжал путь.
33. Неожиданная встреча
Вернемся к тому, что м-ль де Парделан и м-ль де Суви-ни, приставленные к особе Ее величества королевы Элеоноры королем Густавом-Адольфом, направлялись к Берлинскому Двору, в то время как шведская армия высаживалась на берега Померании.
Г-н де Парделан, несмотря на свою усталость, не смог удержаться от желания участвовать в походе и доверил обеих девушек своему старому оруженосцу, поседевшему на службе в его доме.
Дюжина вооруженных слуг сопровождала двух кузин.
По распоряжению Густава-Адольфа, вдохновившему всех его придворных, две молодые девушки должны были думать больше о праздниках, которые ждали их в Берлине, чем о сражениях, в которые предстояло вступить армии. Им почти не приходило в олову, что победителю польского короля может быть оказано сопротивление. Пока ведь в Германии его встретили не как завоевателя, а как освободителя. Курфюрст Саксонии Ян-Георг, курфюрст Гессена, курфюрст палатинский герцог де Мекленбург и многие другие принцы-протестанты, растоптанные Австрийским Домом, пошли за ним. И вместе с этими принцами — сотня крупных городов и народов, которые ждали лишь случая, чтобы освободиться от императорского ига. Это был не поход, а скорее триумфальное шествие, которым командовал шведский король.
Случалось, однако, что при воспоминании о Жане де Верте омрачалось личико Адриен: она знала, что он был доблестным военным — и это воспоминание наводило её на мысли о графе де Паппенхейме, точно эхо отдавалось другим эхом. Граф и барон — оба находились в Германии, и у этих двух грозных командиров императорских армий были главнокомандующими прославленные Тилли и Валенштейн, которых ещё никто не побеждал. Было отчего волноваться! Но молодой задор м-ль де Парделан рассеял вскоре тревоги Адриен, и две кузины весело продолжали свой путь.
Однажды, когда веселая компания искала жилье для ночлега, в небольшом городке к Диане подошел какой-то оруженосец и спросил её, не она ли является м-ль де Парделан.
Ее утвердительный ответ вызвал у него бурную радость. — Вот уже пять или шесть дней я ищу вас, сударыня, — сказал он. — Моя госпожа, которая имела честь знать вас при Стокгольмском Дворе, приказала мне проводить вас, так же как и м-ль де Сувини, в свой замок.
За стеной деревьев на склоне холма виднелся замок, довольно привлекательный с виду: кружево башен и кружево галерей с навесными бойницами опоясывали его.
— Но каково имя этой особы, которая так любезно вспомнила обо мне? — спросила м-ль де Парделан.
— Моя госпожа не хочет вовсе называть себя, прежде чем распахнет вам свои объятия, — ответил оруженосец.
— Ну что ж! Мы мчимся в объятия! — обрадовалась Диана.
Адриен хотела её удержать. Кто знает, что это за таинственная особа, не пожелавшая назвать себя? Благоразумно ли было наносить ей визит? Ведь они находились в Германии, а это страна Жана де Верта.
— Ах, тебе всюду видится Жан де Верт! — сказала Диана.
— Конечно! Я едва не стала его женой!
— Ну, а коли теперь ты невеста господина графа де ла Герш, будь же посмелее!
И Диана пустила свою лошадь, последовав за оруженосцем. Когда она спешилась, как и Адриен, у ворот какого-то замка, появилась женщина и бросилась ей на шею.
— Неблагодарная! Так вы меня совсем не узнаете? спросила баронесса д`Игомер.
Адриен слегка смутилась, но тотчас белокурая Текла протянула ей руку.
— А вы не обнимите меня? — спросила она.
У неё были голубые глаза; её розовые губки расплылись в улыбке.
— Господи! Как я счастлива снова видеть вас! — сказала она, и слезы появились в её глазах. — Это единственный счастливый миг, которым я наслаждаюсь, за долгое время. Ах, Швеция доставляла мне счастье!.. Счастье!.. Увы, я больше не верю в него, но я знала его в Сант-Весте!
Диана и Адриен последовали за баронессой в великолепную залу, где сияли огни сотни свеч.
— Я хочу, чтобы вы увезли хорошие воспоминания о моем домишке, — сказала она, обхватив за талии своих подруг и увлекая их к изысканно накрытому столу.
— Конечно, это не то же, что гостеприимство господина де Парделана, но — бедной затворницы, сделавшей все возможное…
Затворницу обслуживали десять лакеев, а еду подавали в плоских тарелках. Слезы, влажные следы которых остались на её щеках, делали её ещё более прелестной. Диана, уже покоренная её вниманием, и Адриен, смягчившаяся сердцем, спрашивали у неё причину этого уединения, на которое она себя обрекла. Почему она сразу исчезла? Почему, уехав из Сент-Веста, она покинула Швецию? Почему ничего не знали о её печалях? Какое несчастье сразило ее?
М-ль д`Игомер ласково взяла обеих за руки.
— Я была поражена в самое сердце, — сказала она. — Я считала себя любимой, так же как любила сама… Но достаточно было часа, чтобы я познала самое страшное отчаяние… Однажды я расскажу вам все. Но моя рана ещё кровоточит… пощадите меня. Я хотела даже уйти из жизни, живой закопать себя в могилу…
Старый и немощный дядя позвал меня к себе; он страдал, я плакала, и это он заставил меня воспрянуть духом, вернул меня к жизни. Мое присутствие, казалось, утешало его… Но оставим эти печальные воспоминания: расскажите о себе о своих планах. Я случайно узнала о вашем приезде, о том, что вы будете по соседству со мной. Куда вы направляетесь? Но, как бы далеко вы не поехали, знайте, вы принадлежите мне; вы отдадите мне несколько дней, не так ли?
Все это было сказано с простодушным видом, ласковым голосом и с улыбкой, со слезами на глазах и затуманенным взором, который придавал Текле трогательную пленительность. Если у Адриен ещё и было какое-то подозрение, то искренность признания баронессы, её меланхолия, полностью его развеяла.
— Мы едем в Берлин, — ответила Диана.
— А что вам делать в Берлине?
— Присоединиться к королеве, которая теперь у курфюрста, своего отца.
Г-жа д`Игомер сложила руки.
— Вас посылают в Берлин, чтобы присоединиться к принцессе Элеоноре? — спросила она. — Но вот уже две недели как её там нет!
— Две недели?! — воскликнули одновременно Адриен и м-ль де Парделан.
— А может, и три! Как случилось, что вас не предупредили? Курфюрст опасался, как бы театр военных действий не перекинулся на провинцию ла Марш. И, чтобы избавить свою горячо любимую дочь от ужасов этого зрелища, он удалил её от Двора.
Адриен и Диана переглянулись.
— Вот неприятная новость! — сказала м-ль де Сувини. А не знаете ли вы, по крайней мере, сударыня, в какой город направилась принцесса?
— Мне говорили о Франкфурте-на-Одере, о Магдебурге, о Кенигсберге даже… Впрочем, я этим поинтересуюсь. В вашем путешествии будет маленькая задержка, которой я воспользуюсь.
Г-жа д`Игомер снова обняла Диану и Адриен и позвала оруженосца, которого она посылала навстречу м-ль де Парделан. Он вышел из-за портьеры.
— Проследите за тем, чтобы люди мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини ни в чем не нуждались, — распорядилась она. — Возможно, что я вынуждена была расстаться с ними в конце недели: чтобы их багаж был готов к отъезду по первому сигналу.
Потом, когда оруженосец собирался уйти, баронесса снова спросила его безразличным голосом:
— Вы знаете, какой дорогой последовала принцесса Элеонора, покинув Берлин?
