Салют из тринадцати орудий (ЛП) - О'Брайан Патрик (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
— Как я понимаю, мы будем ходить туда-сюда некоторое время в надежде встретить другой корабль, а потом отправимся на Яву. Или, возможно, в Новый Южный Уэльс, но я могу ошибаться. Если бы мистер Фокс спросил у капитана Обри, как у источника всех приказов, распоряжений и должной информации, рискну предположить, ему бы сообщили более точные сведения.
Но Фокс не спросил у Обри. Они снимали друг перед другом шляпы и иногда обменивались пожеланиями доброго утра, когда прогуливались по квартердеку (капитан на священной наветренной стороне, посланник и свита — на другой), но дальше этого не заходило. Все общение велось косвенно, почти исподтишка — во время разговоров Лодера с Мэтьюрином и Эдвардса в кают-компании. Дружба последнего с офицерами не пострадала.
Корабль шел на восток под устойчивым ветром в галфвинд, все еще под ясным чистым небом и в жизнерадостной, счастливой атмосфере надежды. Сегодня она не оправдалась, но разочарования не наступило. Корабль вскоре после заката лег на правый галс и медленно отправился на запад под зарифленными марселями, сияя фонарями.
На запад до ночи вторника, потом обратно. Дозорные тщательно осматривали весь горизонт с марсов. Они могли видеть на пятнадцать миль в каждом направлении, прежде чем изгиб земного шара скроет от них поверхность океана. Но даже если корабль идет за горизонтом дальше чем в пятнадцати милях, он все равно выдаст себя внимательному глазу далекой белой вспышкой брамселей.
В полдень офицеры на палубе вновь замерили высоту солнца. Курс совершенно точный. Глубоко внизу Стивен закончил осмотр пациента и готовил лекарства, пока тот болтал (нервозность сделала Лодера разговорчивым).
— Отвечаю на первый ваш вопрос, — высказался Стивен, — да, ваш источник совершенно прав. Капитан Обри — член парламента от Милпорта, семейного округа. Он богат, у него владения в Хэмпшире и Сомерсете, и он на крайне хорошем счету у Кабинета министров. А на второй вопрос, точнее в ожидании второго вопроса — нет, я не буду посредником.
Произнес он это довольно громко, чтобы его услышали сквозь гул обедающих матросов. Удивительно, как всего две сотни человек могут наполнить шумом весь корабль. Но как только каждый стол получил положенную в четверг соленую свинину, звуки затихли. Когда Стивен поднялся на палубу, дабы попросить установить еще один виндзейль в лазарете, стало достаточно тихо, чтобы разобрать шум воды вдоль борта, привычный треск снастей, скрип блоков и непрерывный бас ветра, дующего сквозь тысячу тросов, шнуров и концов разной степени натяжения.
Джек и Филдинг рассматривали новый пинас — степс его фок-мачты перенесили на четыре дюйма к носу, но после нескольких минут оживленного обсуждения Джек обернулся и позвал:
— А вот и доктор. Как насчет того, чтобы подняться на марс и снова осмотреть Ложные Натуна?
— Мало что доставило бы мне большее удовольствие, — солгал Стивен. Он так и не преодолел боязнь высоты, недоверие к небезопасным шатающимся веревочным лестницам, столь неподходящим для своей цели, более пригодным для обезьяны, чем для разумного существа. Но по мере подъема ему пришло в голову, что различие неудачное. Муонг — обезьяна, но, пусть временами тугодумная и упрямая, все же разумное существо.
— Вот, — Джек дал Стивену подзорную трубу. — Видно белую полосу, когда этот юнец опрокинул горшок с краской. Но боюсь, ответного флага нет. Они еще здесь не проходили.
То же самое он повторял и в пятницу. Такой же день, такой же курс, то же ожидание на борту. Надежда не исчезла, лишь отложена на будущее. И снова Стивен перед началом своего чудовищно неуклюжего спуска отметил полное отсутствие кораблей, судов, лодок. Океан странно пустынный, покинутый даже морскими птицами: «Наверное, неразумно надеяться увидеть филиппинского пеликана. Но подразумевается, что это все-таки архипелаг».
В эти дни Стивен, обычно занимавший после обеда пост у кормовых поручней, глядя то вперед, то на кильватерный след, заметил признаки не то чтобы недовольства среди свиты посланника, но скорее возрастающее убывание былого энтузиазма и почтительности, даже раболепия. Фокс, кажется, этого не замечал и его восторг не уменьшился. Голос оставался громким и уверенным, громким и высоким, глаза необычно сверкали, ступал он мягко. В субботу он встретился Стивена на галфдеке и воскликнул:
— Мэтьюрин, как поживаете? Мы уже давно только лишь обмениваемся приветствиями. Не откажете ли мне в партии в бэкгэммон?
Играл Фокс абсолютно невнимательно. Проиграв вторую партию — явный бэкгэммон, с одной своей шашкой на борту и одной у Стивена в доме, он заявил:
— Как вы можете представить, я крайне жажду того, чтобы о нашем триумфе стало известно в Англии как можно скорее, потому что... — На «нашем» он сделал акцент, но под холодным, понимающим взглядом Стивена не смог выдать ни одного довода из мира политики и стратегии, которые приводил Лодеру, и, откашлявшись и высморкавшись, продолжил: — Так что, естественно, я очень хотел бы знать, что на уме у капитана Обри. Планирует ли он следовать тому плану, о котором мы говорили ранее, или же этот более-менее воображаемый корабль, о котором я слышал, вдруг стал столь важным.
— Я уверен, что он вам сообщит, если его спросите.
— Может быть. Но не хочу рисковать унижением. Недавно он заговорил со мной очень резко, напирая на власть капитана боевого корабля, его подотчетность исключительно своим командирам и полную автономность в море, этакий абсолютный монарх. Говорил с деспотической доминирующей властностью, которая невероятно меня потрясла. И это не первый пример недоброй воли, вовсе нет. Такую недобрую волю я нахожу неприемлемой, напрасной и неприемлемой.
— Я в ее существование не верю. Имело место краткое, сильное раздражение по поводу инцидента, произошедшего накануне. С точки зрения морского офицера случилось гнусное оскорбление, но что же до злой воли — нет. Вовсе нет.
— Тогда почему он не приказал расцветить корабль, с флагами повсюду и матросами, кричащими приветствия на реях, когда я поднимался на борт с договором? Я пропускаю многие мелочи, но такое преднамеренное оскорбление может быть результатом только явной злой воли.
— Нет, нет, дорогой сэр, — улыбнулся Стивен. — Позвольте устранить недопонимание. Команда выстраивается, только если на корабль поднимается член королевской семьи. Изредка — если встречаются или расстаются два корабля-консорта. Но чаще всего — в честь офицера, одержавшего славную победу. При мне так чествовали капитана Брока с «Шеннона». Но победу нужно одержать в бою, дорогой сэр, не за столом переговоров. Победа должна быть военной, а не дипломатической.
Фокса это на секунду ошеломило, но потом на лицо его вернулось выражение полной, компетентной самоуверенности.
— Вы должны поддерживать своего друга, разумеется. И ваши мотивы вполне ясны. Тут больше не о чем говорить. — Он встал и откланялся.
Сильное раздражение не покидало Стивена все время, пока он карабкался на грот-марс. Оно пересилило его страх и привычную осторожность, так что Джек удивился:
— Ну что ты за тип, Стивен. Когда хочешь, можешь взбираться наверх... — он собирался сказать «как человек», но прежде чем слова вырвались из горла, успел заменить их на «моряк первого класса».
В лиге к северу, за морем, столь же лишенным злого умысла, как и корабли, птицы, ракообразные, рептилии или даже плавник, моря, сотворенного на второй день, виднелись окаймленные белым Ложные Натуна. Щедрый мазок краски так же отчетливо различался в подзорную трубу, как и отсутствие какого-либо флага.
— Чем-то похоже на болтание возле мыса Сисье на тулонской блокаде, — заметил Джек, складывая подзорную трубу. — День за днем виднеется один и тот же Богом проклятый мыс, все время одинаковый. Мы привыкли... но ты же сам прекрасно помнишь. Ты там был. Слушаю, мистер Филдинг?
— Прошу прощения, сэр — обратился первый лейтенант, — но я почти забыл спросить у вас, устанавливаем ли завтра церковь. Хор хотел бы знать, какие псалмы готовить.
