Внук сотника - Красницкий Евгений Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
– Кхе! Никифор, ты ж ведь не супротив Русской Правды?
– Как можно! Винюсь, Корней Агеич, оговорился!
«Браво, сэр, обвинение поставлено в положение оправдывающегося! Dura lex, sed lex! Продолжаем!»
– А в Русской Правде сказано: «В смерти волен только князь». Если ты, Никифор Палыч, говоришь о казни, значит, этому судии не доверяешь и хочешь, чтобы дело разбирал князь?
– Да о какой казни? Ребенок же! Михайла, ты чего несешь?
– Десятник Андрей! – настырно поправил Мишка.
– Э? Да, десятник Андрей. Никакой казни, и к князю незачем… Подумаешь, мальчишки подрались. Чего там князю разбирать? Если к князю со всякими пустяками ходить…
– Значит, пустяки, мальчишки подрались?
– Ну да… это самое… Нет! Один-то мальчишка – холоп, а второй – мой сын! Дело, конечно, не для княжьего суда, но… Я хозяин, мой холоп провинился, я и сужу. То есть, Корней Агеич. Ты меня не сбивай, Мих… Андрей!
– Хорошо, дело для княжьего суда мелкое. Но все же достаточно серьезное, чтобы обращаться к княжьей власти в лице сотника. Так?
– Да нет же! Корней Агеич, как старший мужчина в семье…
– Значит, суд – чисто семейный?
– Ну да! Мой холоп провинился в доме, чужие люди не замешаны. Да! Суд – семейный!
– Тогда какой разговор о том, чтобы гостей лишать достояния и гнать? Или мы не родственники? Или родственникам, без ущерба для хозяина, нельзя твоим людям на их неверное поведение указать? Приказчику дозволено грубить родне, а родственникам молчать? Если приказчик важнее нас, то что ж ты его за этот стол не усадил? – Мишка указал рукой на стол, за которым восседал дед.
– Ты что несешь, Михайла? Ты как… – Никифор в замешательстве сдвинул шапку на затылок и растерянно уставился на деда выпученными глазами.
– Десятник Андрей! – снова поправил Мишка.
– Да перестань ты! Что ты из меня дурака делаешь. Молчит твой Андрей, это все ты…
Немой сердито топнул ногой и, уставившись на деда, ткнул указательным пальцем в Никифора. Дед, все это время сидевший молча, величественно олицетворяя правосудие, выслушивающее прения сторон, а на самом деле (и Мишке было это заметно) чем-то сильно обеспокоенный, отреагировал с подобающей его положению решительностью. Снова хлопнул по столу ладонью и заорал:
– А ну тиха-а-а! Молчать всем! Михандрей! Тьфу! Михайла, объясни толком: чего Андрей хочет? Чего он крутит-то?
– Десятник Андрей желает точно знать две вещи. Первая – какой у нас суд: княжий или семейный? Это мы уже выяснили – семейный. Вторая – кто мы здесь: члены семьи или нежеланные гости? Если члены семьи, то о каком изгнании и лишении достояния идет речь? Если же гости, то почему гостя посадили судить самого себя?
Никифор что-то хотел сказать, но дед раздраженно махнул на него рукой и дал разъяснения сам:
– Суд – семейный! Чужих людей здесь нет! Холопы у тебя, Никифор, распустились: на племянников твоих так нападают, что ножами отмахиваться приходится! Неудивительно, что и малец у них дурному научился! Всем все понятно?
«Однако! Лорд Корней тоже не лыком шит, еще немного – и будем судить приказчика за нападение на племянников хозяина. Но почему Никифор-то так легко на мои подставы ведется? Не должен бы, он же купец, битый и крученый хитрюга. Или от неожиданности? И дед чего-то нервничает, вон даже шрам на лице покраснел. А может, оба еще с бодуна не отошли?»
– Так, – продолжил дед, – теперь к делу. Отрок Павел! Кто твои слова подтверждать станет? Мать? А из мужей некому? Ладно, становись рядом с матерью и помни: если соврешь – спрос с нее будет! Что тут было?
– Минька…
– Михаил! – поправил дед.
– Ага, Михаил Петьку… ой, Петра ударил.
– За что?
– Просто так.
– Просто так: подошел и ни с того ни с сего ударил?
– Нет, мы ему предложили на кулачках подраться. Шутейно. А он сначала не хотел. А потом говорит: «Бей».
– Ну, дальше!
– А Петька… Петр не стал. А Михайла опять говорит: «Бей, а то я ударю». И ударил.
– Дальше!
– Дальше – повернулся и пошел.
– И все?
– Ну, мы… это… Мы на него сзади…
– Вдвоем?
– Да…
– И что?
– Он как-то так сделал, Петька сразу скрючился и упал, а на меня этот накинулся!
– Кто этот?
– Роська. Я упал, а он… это, как его… Да не смел он меня трогать, холоп!
– Бил?
– Хотел, но Михайла не велел.
– Бил или нет?
– Хотел, но Михайла…
– Я спрашиваю: бил или нет?
– Нет.
– Дальше.
– Я Семена позвал, Панкрата. Велел холопа Роську вязать и в погреб, а Михайла с ножом… И Кузька с Демкой тоже.
– Что – ножом?
– Ну… это… пугал.
– Дальше.
– Дальше Петька сказал, чтоб уходили. Ну они и ушли.
– Все?
– Он – холоп! Он на меня руку поднял!
– Я спрашиваю: все? Больше ничего не было?
– Не было.
– Отрок Петр, теперь ты. Встань рядом с матерью. Рассказывай, как было.
– Пашка… Павел мне говорит: «Чего этот Минька задается? За столом нас опозорил, на торгу представляет, князь ему перстень золотой подарил. Родители все время попрекают: Минька такой, Минька сякой, не то что вы, охламоны. Давай его поучим. Вон он как раз один на дворе. Вдвоем справимся». Я говорю: «Я и один справлюсь». Ну и пошли. А он сначала не захотел. Я думал – испугался, стал подначивать, а он говорит: «Ладно, бей». Ну а мне непривычно так вот – сразу. А он говорит: «Бей, а то я ударю». И как даст мне в лоб! Я еле на ногах устоял. А он повернулся и пошел. Ну мне обидно стало, я – за ним, и Павел со мной. Я смотрю: от ворот Роська бежит, вроде как Михайлу защищать. Я только хотел крикнуть, чтоб не лез, а Михайла мне в дых как даст! Я и обмер.
– Что потом?
– Ну пока продышался да опомнился… Смотрю: Пашка на карачках стоит, Панкрат с поясом на Роську идет, а между ними Михайла с ножом. Я тогда Семену крикнул, что все на себя беру и чтобы он уходил. Они с Панкратом и ушли.
– Все?
– Роська не виноват, он Михайлу защищать кинулся! Вся вина на мне, это я на Пашкину подначку поддался, забыл, что Михайла воинское учение прошел. Он нас еще пожалел, мог бы так отметелить… Корней Агеич, прости Роську, он честно поступил. Мы вдвоем на одного и сзади.
– Все?
– Все.
– Десятник Андрей!
Немой снова положил Мишке руку на плечо и слегка сжал.
– Десятник Андрей увидел в окошко, что ко мне подошли сыновья Никифора Палыча и предложили подраться на кулачках, – снова взялся Мишка выступать вместо Немого. – Десятник Андрей, зная, что я обучен кулачному бою и легко могу с ними справиться, за меня не обеспокоился, но побоялся, что я могу ребят крепко побить, и погрозил мне пальцем в окно.
– Андрей, так было?
Немой кивнул.
– Я сначала отказался, и это было глупостью, потому, что братья решили, будто я испугался. Миром было уже не разойтись. Тогда я предложил Петру бить первым. Он не стал. Я предложил еще раз, он опять не стал. Ему было непривычно вот так – сразу, надо было сначала потолкаться, всякими словами друг друга обозвать, разозлиться, как это обычно бывает у мальчишек. Но тогда их пришлось бы бить крепко. Поэтому я ударил сам, но так, чтобы только ошеломить, без вреда для здоровья. Павел после этого отбежал, и было похоже на то, что все закончилось.
Я пошел к воротам, но Петр и Павел кинулись на меня сзади. Ростислав как раз в это время входил в ворота, увидел, что на меня нападают сзади вдвоем. Он никого не бил, а просто прикрыл меня своим телом, чтобы на меня не напали с двух сторон. Он тоже не знал, что для меня это нестрашно. От столкновения оба упали. Павел стал звать на помощь и, когда на его крик явились Семен и Панкрат, приказал вязать Ростислава и угрожал ему казнью.
Я вступился за него, так же как перед тем он вступился за меня. Чтобы не доводить дело до крови, а иначе мне с двумя холопами было бы не справиться, я вызвал свистом Кузьму и Демьяна. Когда они вышли, я напомнил Семену и Панкрату, что мы втроем завалили троих татей в переулке. Это подействовало – они смутились. После этого Петр сказал, что берет всю вину на себя, и велел Семену и Панкрату уходить.
