Паж герцога Савойского - Дюма Александр (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
— Я думал, что монсеньеру больше не о чем меня спрашивать.
— Ты ошибаешься… Подойди! Ивонне занял прежнее место.
— А как ведут себя горожане? — спросил коннетабль.
— Превосходно, монсеньер!
— Мошенники!.. Посмотрел бы я на них, если бы они посмели вести себя иначе!
— Даже монахи взялись за алебарды!
— Бездельники!.. Так ты говоришь, они сражаются?
— Как львы, монсеньер! Что же до женщин…
— Они стонут, плачут и дрожат?.. Эти негодницы больше ни на что не способны!
— Напротив, монсеньер, они ободряют защитников, перевязывают раненых, хоронят мертвых.
— Мошенницы!..
В эту минуту дверь открылась и на пороге появился мужчина в полных доспехах, только на голове у него была бархатная шапка.
— А, господин Дандело, пойдите сюда! — сказал коннетабль. — Ваш брат так вопит в своем Сен-Кантене, как будто его режут.
— Монсеньер, — смеясь, ответил г-н Дандело, — если мой брат, а ваш племянник, вопит, то, я думаю, вы понимаете, зная его, что вопит он не от страха.
— Гм, черт возьми, я знаю, что это не от добра… и это-то меня и злит… Поэтому я позвал вас и маршала де Сент-Андре…
— Я здесь, — отозвался, появившись у входа в комнату, маршал.
— Хорошо, хорошо… маршал… А где господин д'Энгиен?
— Прошу прощения, монсеньер, — сказал, входя, герцог, — я здесь.
— Потроха свинячьи, господа! — яростно прорычал свое самое грязное ругательство коннетабль, видя, что все явились на его зов и ему не на ком выместить дурное настроение, составлявшее основу его характера. — Потроха свинячьи, господа! Мы же не в Капуе, чтобы, как вы, сладко спать!
— Меня это не касается, монсеньер, — сказал маршал, — я уже давно встал.
— А я и не ложился, — сказал герцог Энгиенский.
— Я говорю о господине Дандело.
— Обо мне? — воскликнул Дандело. — Монсеньер должен извинить меня: я проверял посты и оказался здесь раньше этих господ потому, что, когда меня разыскали, я был на коне и прискакал сюда верхом.
— Тогда, значит, я говорю о себе, — сказал Монморанси. — Похоже, я стар и никуда не годен, ведь я один лежал… Гром и молния!
— Коннетабль, — со смехом прервал его Дандело, — да какой черт это говорит?
— Никто, надеюсь, потому что тому, кто это скажет, я разобью морду, как тому предсказателю, кто тогда на дороге напророчил мне несчастье. Но дело не в этом; дело в том, что нужно оказать помощь бедняге Колиньи, ведь ему приходится сражаться с пятидесятитысячной армией. Пятьдесят тысяч, что вы на это скажете? Мне кажется, что у моего племянника со страху в глазах двоится.
Трое офицеров улыбнулись одновременно с одинаковым выражением лица.
— Если мой брат говорит, что пятьдесят тысяч, — сказал Дандело, — то это действительно пятьдесят тысяч, монсеньер.
— И скорее даже шестьдесят, чем пятьдесят, — сказал маршал де Сент-Андре.
— А вы что об этом думаете, господин д'Энгиен?
— Точно то же, что эти господа, господин коннетабль.
— Значит, вы все, как всегда, несогласны со мной?
— Вовсе нет, господин коннетабль, — ответил Дандело, — но мы думаем, что адмирал говорит правду.
— Вы готовы рискнуть чем-нибудь, чтобы помочь адмиралу?
— Я готов рискнуть жизнью, — заявил Дандело.
— И мы тоже, — в один голос ответили маршал де Сент-Андре и герцог Энгиенский.
— Ну, тогда все хорошо, — сказал коннетабль.
И, повернувшись в сторону прихожей, откуда доносился громкий шум, он крикнул:
— Черт побери, что за шум?
— Монсеньер, — ответил один из караульных офицеров, — тут человек, арестованный у Амских ворот.
— Бросьте его в тюрьму!
— Кажется, что это солдат, переодетый крестьянином.
— Так повесьте его!
— Но он ссылается на господина адмирала и говорит, что он от него.
— А письмо или охранная грамота при нем есть?
— Нет, и потому мы решили, что он шпион.
— Колесовать его!
— Минутку! — раздался голос в прихожей. — Людей нельзя просто так колесовать, будь вы сам господин коннетабль.
Затем стало слышно, как кто-то борется, и в комнату из прихожей влетел какой-то человек.
— Эй! — воскликнул Ивонне. — Не вздумайте с ним что-нибудь сделать, монсеньер: это Мальдан!
— Кто такой Мальдан? — спросил коннетабль.
— Это второй гонец, которого вам послал господин адмирал; он выехал одновременно со мной из Сен-Кантена, но прибыл, естественно, на два часа позже меня, поскольку следовал через Ам.
Это и в самом деле был Мальдан; не найдя коннетабля в Аме, он взял там лошадь и прискакал во весь опор в Ла-Фер из опасения, что Ивонне тоже может задержаться в пути.
Каким же образом Мальдан, отправившийся в путь в военном одеянии и с письмом адмирала, прибыл в крестьянской одежде и без письма? Отгадку наши читатели, проявив присущую им проницательность, найдут в одной из следующих глав.
XII. ПРИСТУП
Пусть наши читатели не удивляются, что с точностью, присущей скорее историку, чем романисту, мы следим за всеми подробностями атак и обороны в ходе героической осады Сен-Кантена, героической с обеих сторон — и осажденных и осаждающих.
Впрочем, по нашему мнению, величие нации проявляется как в поражениях, так и в победах: слава побед возвеличивается славой невзгод.
И в самом деле, какой народ не пал бы после Креси, после Пуатье, после Азенкура, после Павии, после Сен-Кантена или после Ватерлоо? Но Господь простер над Францией свою руку, и после каждого падения Франция, напротив, восставала еще более великой, чем прежде.
Иисус семь раз падал под тяжестью креста и спас мир!
Да будет позволено нам так выразиться, в этом отношении Франция среди наций может быть уподоблена Христу!
Сен-Кантен был одной из остановок на крестном пути Франции.
Ее крестом была монархия.
К счастью, позади монархии стоял народ.
И в этот раз, как мы увидим, когда монархия упала, народ остался на ногах.
В ночь после отъезда Ивонне и Мальдана адмиралу доложили, что часовым в предместье Иль слышится шум подкопа.
Колиньи поднялся и помчался туда.
Адмирал был опытным полководцем. Он спешился, лег на землю, приложил к ней ухо и прислушался.
А затем, поднявшись, сказал:
— Это не подкоп, это катят пушки… Противник подтаскивает их, чтобы составить из них батарею.
Офицеры переглянулись.
Потом Жарнак подошел к адмиралу и сказал:
— Сударь, вы знаете наше общее мнение: это место удержать нельзя. Адмирал улыбнулся.
— Мое мнение совпадает с вашим, господа, — сказал он, — но вы же видите, что мы удерживаем его уже пять дней… Если бы я отступил, как вы настаивали, предместье Иль было бы уже в руках испанцев и они уже окончили бы работы, необходимые для того, чтобы атаковать город с этой стороны. Не будем забывать, господа, что каждый день, который мы выигрываем, нам необходим, как загнанной лани глоток воздуха.
— Каково же ваше мнение, монсеньер?
— Мое мнение таково: с этой стороны мы сделали все, что было в человеческих силах, и должны теперь приложить наши усилия, нашу преданность и нашу бдительность в другом месте.
Офицеры поклонились в знак согласия.
— На рассвете, — продолжал Колиньи, — испанские орудия будут собраны в батарею и начнется огонь; значит, на рассвете все, что у нас тут есть, — артиллерия, боеприпасы, ядра, войлочные пыжи, тачки, носилки, копья, землеройные орудия, — все должно быть перевезено в город.
Часть людей займется этим, другая часть забьет дома хворостом и фашинами, которые я велел приготовить, и подожжет их… Я сам прослежу за отступлением и, когда наши солдаты пройдут, прикажу разрушить мосты.
И, поскольку вокруг себя он видел бедных горожан, кому принадлежали эти дома, опечаленно слушавших его приказы, он добавил:
— Друзья мои, если мы и пощадим ваши дома, их разрушат испанцы и возьмут из них дерево и камень, чтобы построить заслоны и вырыть траншеи; лучше пожертвуйте их сами королю и стране: я поручаю вам самим их поджечь.
