Разбойничий тракт - Иванов-Милюхин Юрий Захарович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Абрек свалился на сухостой, не издав ни единого стона. Обличьем он был похож на своего товарища, может быть, являлся его родственником, но рассуждать по этому поводу не было времени. Борьба не на жизнь, а на смерть, идущая на маленьком клочке земли, расположенном на левом берегу Терека, не позволяла особо размышлять и заставляла совершать самые дерзкие поступки.
Дарган прицелился из пистолета еще в одного противника, едва удерживая рвавшийся наружу крик ярости. Выстрел побудил бандитов остолбенеть, теперь их насчитывалось всего двое, если не брать в расчет женщины в темных одеждах, закутанной в них по самые глаза.
Пока абреки приходили в себя, Дарган успел перекинуть ружье на грудь и послать пулю в лоб одному из них. Второй присел на корточки, суетливо задергал пальцем спусковой крючок. От страха он запамятовал, что перед этим сам разрядил ружье. А казак уже рвался к нему, воздев шашку над головой, он с лету полоснул по шее, прикрытой воротником бешмета, разрубая позвонки и сухожилия до самого горла, ударившего фонтаном крови.
В этот момент Дарган вдруг почувствовал, как что-то толкнуло его в правую руку, вмиг ослабив струной натянутые мышцы. Звука выстрела он не слышал, но осознал, что заряд послала именно эта женщина, замотанная платком. На лету перехватив клинок в левую руку, он в несколько прыжков преодолел расстояние до нее, стремясь попасть острием под подбородок. Только в последний момент какая-то сила заставила его искривить полет лезвия, направив его мимо женщины. Дарган остановился, он знал наверняка, что перед ним старшая дочь Ахмет-Даргана и что лучший выход из положения – не оставлять кровницу в живых. Но он понимал и другое, что на бабу оружия больше не поднимет.
Чеченка упала на колени, обхватила его ноги цепкими пальцами.
– Не губи меня, Дарган, ведь мы с тобой одной крови, – словно в молитве с воем закачалась она, платок развязался, светло-русые волосы накрыли умоляющие серые глаза, нос и губы. – Поднимать руку на родственника – большой грех.
– Кто тебе это сказал, женщина? – Он схватил ее за космы, едва владея собой, намотал их на кулак.
– Ибрагим сказал, он ездил за товарами в Пятигорскую и встретил людей из отряда моего отца Ахмет-Даргана, которого ты убил. А потом на рынке они показали ему на тебя.
Дарган заскрипел зубами. Его подозрения по поводу ночных похождений Ибрагима подтвердились, хотя все равно были неожиданными, ведь чеченец принял православную веру.
– Еще Ибрагим говорил, что у тебя много драгоценностей, которые ты привез из похода в богатую страну, где правил император Наполеон, – не уставала откровенничать старшая дочь главаря разбойников.
– Так вот кто продал меня!… – вскинулся казак, пораженный услышанным.
Меж тем, катаясь по земле, женщина продолжала умолять:
– Я первая дочь Ахмет-Даргана, у меня маленький сын и совсем крошечная девочка, у которых ты тоже отобрал отца. Ты сгубил двух моих сестер, оставил меня одну во всем свете. Я не знаю, кто первым нарушил закон гор на тропе войны, но, ради всего святого, пощади нас, последних из рода Ахмета Дарганова. Ведь я снова беременна, хотя еще не докормила грудью последнего ребенка.
– А кто в этом виноват, женщина?
– Мой муж, пусть Аллах на небе будет к нему справедливым, хотел иметь много детей. Он мечтал о мальчиках, а родилась девочка.
– А когда бирючонок вырастет, он начнет мне мстить?
– Никогда этого не будет, обещаю тебе. Я мать, и дороже сына и дочери у меня никого нет.
– Вашим обещаниям грош цена, для вас я гяур, как вы для меня – дикие звери.
– Я клянусь тебе ребенком, что в моей утробе, – понимая, что казак может не поверить ее словам, женщина выхватила из-под одежд маленький кинжал, полоснула себе по запястью и подняла окровавленные руки. – Не дай роду Ахмета Дарганова исчезнуть навсегда, ведь и ты для нас не чужой. Кровью клянусь…
Несмотря на то что вокруг были разбросаны трупы товарищей, Дарган тогда отпустил женщину. Из-под одежд у нее и правда выпирал большой живот. Она вошла в бурные воды Терека, переправилась на другой берег реки и, не оглядываясь больше, побитой собакой потащилась в аул, а казак, оставив поле боя нетронутым, побежал в станицу.
На окраине ему повстречались встревоженные люди, не отвечая на расспросы, он держал направление к площади, на которой стояла лавка армянина. Дарган застал Ибрагима внутри помещения за беседой со своим хозяином. Развернув выкреста лицом к себе, он молча вогнал в его грудь кинжал по самую рукоятку. Лазутчик схватился за черкеску казака, вытаращив бешеные глаза, медленно начал соскальзывать с лезвия на пол. Когда тело коснулось утрамбованной каблуками земли, непримиримый горец, ради мести притворившийся православным, был уже мертв.
Гонтарь знал эту историю от начала до конца. Он не в силах был понять, почему его лучший друг, не щадивший врагов, отпустил собственную кровницу. Этот странный случай не укладывался ни в какие рамки, заставляя невольно пожимать плечами.
– Что валяться в ногах, что заверять в верности по гроб жизни, на это татары были способны всегда. Про бабу не скажу, а мужчина у них на колени становится в трех случаях. В первый раз перед Аллахом, во второй – когда пьет воду из ручья и в третий – когда срывает цветок и дарит его женщине. Не мне тебе про это объяснять, – продолжая начатый разговор, друг налил чихиря в кружку и добавил, махнув ладонью по усам. – По мусульманскому учению обмануть или убить иноверца у них грехом не считается, наоборот, правоверный, поступивший так, после смерти попадает в рай. Не как у нас, любое живое существо принимается за божью тварь и требует к себе отношения одинакового.
– Женщина нарушила клятву на крови, – размышляя о своем, пристукнул кулаком по столу Дарган. – Такое православными тоже не прощается.
– Ищи ветра в поле. На правый берег ты давно не хожий, это в молодости вместе с чеченцами мы ходили к черкесам с ногаями воровать лошадей. А сейчас в ихнем ауле мы появляемся только вместе с русскими солдатами, – отставляя чапуру, сказал Гонтарь. – И те там надолго не задерживаются, повоевали малость и обратно, а бирючок в любой момент может объявиться у нас.
Дарган заметил, как при последних словах блеснули глаза и напряглись кулаки у старшего сына, как обхватил он рукоять кинжала, словно собирался прямо из-за стола вскакивать на лошадь и ехать защищать отца. У младшего тоже увеличились темные зрачки. Он подумал, что Софьюшка вовремя догадалась увести девок в горницу. Тему пора было менять.
– Как у тебя с отарами, получается? – спросил он, имея в виду овец, разводимых Гонтарем.
– Для этого надо было родиться горцем. Сколько лет вожусь, а приплода настоящего не видал. То болезнь подкосит, то кормов не хватает, – отмахнулся тот. – Сын баранами заниматься не хочет, говорит, лучше на царевой службе днями пропадать, нежели за овцами катышки убирать. А больше заработать не на чем, да и не приучены мы деньги копить.
– Вот здесь ты прав. Я и сам на лошадях не дюже разбогател.
Когда Гонтарь вернулся с войны, Дарган честно разделил с ним и остатки парижского схрона, и деньги, вырученные от продажи золотых изделий. Поначалу друг загорелся, купил дом, построил овчарню. Но видно, правда, к накоплениям казаки были равнодушны, сколько он ни бился, все равно богаче не стал, растратил сбережения на подарки своим многочисленным девкам.
Дарган особой прибылью тоже похвалиться не мог: позариться в их местах действительно было не на что. Дома покупать не представляло надобности, ко всему, не каждый казак согласился бы продать. Лавку заводить не было смысла, на всю станицу хватало и одной, лошадьми всех обеспечивать не вышло, казаки сами разводили их, стараясь вместе с жеребцами держать кобыл. Вот и получилось, что истратились Даргановы лишь на домовладение, остальные сокровища лежали нетронутыми. Но на призывы жены уехать из станицы за-ради большого рубля и неясного будущего детей казак ответил категорическим отказом.
