Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга (электронная книга TXT) 📗
верхнюю часть в щепки.
Наверное, с моей стороны это было безрассудство. Наверное, надо бы извиниться
перед Коннором — и конечно, перед капитаном Фолкнером — за ущерб, причиненный их
кораблю.
Но я не должен был его упустить.
2
На какой-то миг повисла мертвая тишина, только слышалось, как океанская волна
шлепает в борт корабельными обломками да тяжко вздыхает натруженный, утомленный
шпангоут. Над головой трепыхались от легкого ветра паруса, но сами корабли были
неподвижны, словно обессилели от удара.
И так же внезапно обе команды, пришедшие в себя, взорвались криками. Я
опередил Коннора, бросился на нос «Аквилы» и перемахнул на палубу шхуны
Бенджамина, а там ударом опорного крюка убил первого же матроса, поднявшего на меня
оружие, добил его клинком и столкнул корчившееся тело за борт.
Какой-то матрос попытался удрать в люк, я догнал его, выдернул наружу и всадил
ему в грудь клинок. Бросив прощальный взгляд на совершенные мной опустошения, на
наши сцепившиеся корабли, медленно дрейфовавшие в океан, я спустился в люк и
захлопнул за собой крышку.
Сверху неслось громыхание ног по палубе, приглушенные крики, выстрелы и
деревянный стук падавших тел. А внизу была неожиданная, влажная, почти жуткая
тишина. Слышалось плесканье воды и шлепанье капель, и я понял, что шхуна дала течь. Я
дернул деревянную распорку, она вдруг накренилась, и вода хлынула сплошным потоком.
Сколько еще шхуна продержится на плаву? Я прикинул.
В общем, я узнал то, что скоро узнает и Коннор: что никаких припасов, за
которыми мы уже столько времени гоняемся, нет и в помине — во всяком случае, на этом
корабле.
Я осмысливал это и вдруг услышал шум и, обернувшись, увидел Бенджамина
Черча — с пистолетом, который он наставил на меня двумя руками.
- Привет, Хэйтем, — прохрипел он и нажал курок.
Он был неглуп. Я знал это. Потому-то он и выстрелил сразу, чтобы уложить меня
наверняка, пользуясь внезапностью нападения; и даже целился он не строго по центру, а
чуть-чуть вправо, потому что я правша и, естественно, уклоняться буду в правую сторону.
Но и я тоже все понял, потому что учил его именно я. И его выстрел пришелся в
корабельный корпус, потому что я уклонился, но не вправо, а влево, сделал перекат и
встал на ноги и набросился на него, а он даже не успел выхватить шпагу. Я вырвал у него
пистолет вместе с клочком рубашки и швырнул в сторону.
- У нас была мечта, Бенджамин, — прорычал я ему в лицо. — Мечта, которую ты
попытался погубить. И вот за это, мой дорогой бывший друг, ты заплатишь сполна.
Я бил его. Коленом в пах — и он согнулся в три погибели, задыхаясь от боли;
кулаком в живот и в челюсть — и два его окровавленных зуба запрыгали по полу.
Я дал ему упасть, и он упал туда, где уже было изрядно сыро, и лицо его покрылось
брызгами от прибывавшей забортной воды. Корабль кренился, но мне теперь было все
равно. Бенджамин попытался подняться на четвереньки, но я повалил его ударом сапога и
пинал до тех пор, пока он не начал задыхаться.
Я схватил конец троса, поднял Бенджмаина на ноги и быстро примотал к бочке.
Голова у него поникла, на деревянный настил медленно, тягучими нитями, спускались
кровь, слюни и сопли. Я встал рядом, взял его за волосы и заглянул ему в глаза, а потом
врезал ему кулаком по морде и услышал, как хрястнула у него переносица, и я отступил
назад, отряхивая кровь с пальцев.
- Хватит! — крикнул у меня за спиной Коннор.
Я обернулся. Он переводил взгляд с меня на Бенджамина, и ему было противно.
- У нас здесь другие цели, — сказал он.
Я покачал головой.
- Но, похоже, что разные…
Но Коннор, ступая по воде, которой набралось уже по щиколотку, протиснулся
мимо меня к Бенджамину. У Бенджамина в заплывших от кровоподтеков глазах была
ненависть.
- Где украденный тобой груз? — требовательно спросил Коннор.
Бенджамин в ответ плюнул.
- Да пошел ты.
И вдруг, невероятно, но он запел: «Правь, Британия!»
Я шагнул к нему.
- Заткнись, Черч.
Его это не остановило. Он продолжал горланить.
- Коннор, — сказал я, — спрашивай, что тебе нужно, и давай закончим с этим.
Коннор взвел клинок и поднес его к горлу Бенджамина.
- Еще раз, — сказал Коннор. — Куда ты дел груз?
Бенджамин глянул на него и моргнул. На мгновение мне показалось, что он начнет
оскорблять Коннора и плеваться, но вместо этого он заговорил:
- Он там, на острове, ждет отправки. Но у тебя нет на него прав. Он не твой.
- Да, не мой, — сказал Коннор. — Этот груз предназначен людям, которые думают
не только о себе, которые сражаются и умирают за то, чтобы избавить мир от вашей
тирании.
Бенджамин грустно улыбнулся.
- Не те ли это люди, что стреляют из мушкетов, сделанных из английской стали? И
перевязывают раны корпией, возделанной руками англичан? Неплохо устроились: мы
работаем — они пожинают плоды.
- Ты выкручиваешься, чтобы оправдать свои преступления. Словно это ты
невинный агнец, а они воры, — возразил Коннор.
- Смотря как на это смотреть. Нельзя прожить жизнь праведно и честно, не
навредив никому. Думаешь, у Короны нет повода? Нет права считать себя обманутой? И
ты знаешь это лучше других, раз уж борешься с тамплиерами — они ведь тоже мнят себя
справедливыми. Вспомни об этом, когда будешь кричать, что действуешь ради общего
блага. Твои враги не согласятся с этим — и не без причины.
- Слова твои, может быть, искренние, — прошептал Коннор, — но это не делает их
правдой.
И прикончил его.
- Ты молодец, — сказал я, когда подбородок Бенджамина склонился к груди, а его
кровь смешалась с водой, которая все продолжала прибывать. — Для нас обоих его смерть
— благо. Пойдем. Я ведь нужен тебе, чтобы забрать с острова груз?..
16 июня 1778 года
1
Я не виделся с ним уже несколько месяцев, но отрицать не буду: вспоминал я его
часто. И задавался вопросом: что за общее будущее может быть у нас? У меня, тамплиера
— выкованного обманом, в горниле предательства, но все же тамплиера — и у него,
ассасина, созданного для того, чтобы истреблять тамплиеров.
Когда-то давно, много лет назад, я мечтал в один прекрасный день объединить
ассасинов и тамплиеров, но тогда я был молод и наивен. Мир еще не показал мне своего
истинного лица. А его истинное лицо неумолимо, беспощадно и жестоко; первобытно
жестоко и бесчеловечно. Места для мечты там нет.
Но он снова пришел ко мне, и хотя он ничего не сказал — во всяком случае, пока
— мне почудилось, что в его глазах теплится та же наивная мечта, через которую когда-то
прошел я сам, и она-то и заставила его найти меня в Нью-Йорке, чтобы получить ответы
или чтобы рассеять какие-то сомнения, терзавшие его.
Может быть, я был неправ. Может быть, этой юной душе все-таки свойственны
сомнения.
Нью-Йорк все еще оставался под пято й красных мундиров, отряды которых
маршировали по улицам. Прошло уже почти два года, но никто так и не был привлечен к
ответственности за тот пожар, из-за которого город впал в прокопченную, сажей
пропитанную тоску. Некоторые кварталы так и стояли необитаемые. Военное положение
