Асканио - Дюма Александр (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗

Правда, Людовик XI с некоторой натяжкой имел право на звание дипломата, но мы придерживаемся мнения, что этот король был скорее алчным собирателем, нежели хитрым дипломатом.

В день прибытия императора в лесу Фонтенбло была устроена охота – излюбленное развлечение Франциска I. Карла V охота утомляла, тем не менее он ухватился за эту новую возможность, чтобы проверить, действительно ли он свободен. В разгар охоты он углубился в лес и скакал до тех пор, пока не очутился один-одинешенек в самой его чаще и не почувствовал себя вольным, как ветер в поле, как пташка в небе. Он почти успокоился, и к нему начало возвращаться хорошее расположение духа. И все же императору Карлу пришлось еще раз испытать беспокойство: подъезжая к месту сбора, он увидел Франциска I, возбужденного охотой, который спешил ему навстречу с окровавленным копьем в руке. Победитель при Мариньяно и Павии чувствовался в нем даже во время королевских забав.

– Полно, любезный брат, развеселитесь! – воскликнул король, когда оба монарха спешились возле дворца, и дружески взял Карла под руку, чтобы показать ему галерею Дианы, сверкающую дивной росписью Россо и Приматиччо. – Бог мой! Да вы не менее озабоченны, чем я в Мадриде. Но согласитесь, дорогой брат, у меня имелись на то веские основания – ведь я был вашим пленником! А вы мой гость: вы свободны, окружены почетом и вас ждет триумф. Порадуйтесь же вместе с нами если и не забавам, которые слишком ничтожны для столь блестящего политика, то хотя бы новой возможности хорошенько проучить этих толстобрюхих пивоваров из Фландрии, задумавших, видите ли, возродить свои коммуны… А еще лучше – забудьте на время о смутьянах и отдайтесь общему веселью! Но, может быть, вам не по душе наш двор?

– Ваш двор изумительно хорош, – ответил Карл V, – и я завидую вам, брат! Вы были при моем дворе и знаете, что он суров и мрачен; угрюмое сборище государственных мужей и генералов, таких, как Ланнуа, [104] Пескер, Антонио де Лейра; а у вас, кроме воинов и купцов, кроме Монморанси и Дюбелле, [105] кроме ученых – Бюде, [106] Дюшателя, [107] Ласкари, [108] есть также великие поэты и художники: Маро, Жан Гужон, [109] Приматиччо, Бенвенуто Челлини, и, главное, ваш двор украшают прелестные дамы – Диана де Пуатье, Маргарита Наваррская, Екатерина Медичи и множество других. И, право, брат, я начинаю думать, что охотно променял бы свои золотые прииски на ваши усеянные цветами поля.

– О! Вы еще не видели прелестнейшего нашего цветка! – наивно воскликнул Франциск, позабыв, что говорит с братом Элеоноры.

– В самом деле? Горю нетерпением полюбоваться этой жемчужиной, – отозвался император, поняв, что Франциск I намекает на госпожу д'Этамп. – Но уже теперь могу сказать: да, правы люди, утверждающие, что вам принадлежит лучшее в мире королевство.

– А вам лучшее в мире графство – Фландрия и лучшее герцогство – Миланское.

– От первого из этих сокровищ вы сами отказались месяц назад, – с улыбкой возразил император, – и я глубоко вам за это признателен; а второе из них вы страстно желаете получить. Не так ли? – спросил он, вздыхая.

– Не будем говорить сегодня о серьезных вещах, любезный брат! – взмолился Франциск I. – Признаюсь, не люблю я омрачать пиры и бранные потехи.

– По правде говоря… – продолжал Карл V с гримасой скряги, сознающего необходимость уплатить долг, – по правде говоря, Миланское герцогство мне бесконечно дорого, и просто сердце кровью обливается, как подумаю, что придется отдать его.

– Скажем лучше – вернуть, брат; это будет гораздо правильнее, и, быть может, мысль о справедливом поступке облегчит хоть немного вашу печаль. К тому же сейчас вовсе не время думать о Милане. Давайте веселиться, а о делах поговорим потом.

– Не все ли равно – подарить или вернуть, – возразил император. – Главное, брат, вы будете владеть лучшим в мире герцогством! Но это решено, и, поверьте, я не менее свято выполняю свои обязательства, чем вы.

– О боже! – воскликнул Франциск, начинавший терять терпение от этого нескончаемого разговора. – Да и о чем вам жалеть, любезный брат? Вам, королю Испании, германскому императору, графу фландрскому, вам, подчинившему себе силой или влиянием всю Италию от Альп до Калабрии!

– Но у вас зато вся Франция! – вздохнул Карл.

– А вы владеете Индией со всеми ее сокровищами! У вас Перу с его рудниками!

– А у вас Франция!

– Ваша империя так обширна, что в ней никогда не заходит солнце.

– А Франция-то все-таки ваша… И что сказало бы ваше величество, если бы я так же пылко мечтал об этой жемчужине среди королевств, как вы о герцогстве Миланском?

– Послушайте, брат, – сурово произнес Франциск I, – во всех важных делах я руководствуюсь скорее чувством, нежели разумом; но, как говорят у вас в Испании: «Особа королевы неприкосновенна», так и я скажу вам: «Земля Франции неприкосновенна!»

– Бог мой! Да разве мы не братья, не союзники? – воскликнул Карл V.

– Ну разумеется! – подхватил Франциск I. – И я надеюсь, ничто не нарушит отныне ни нашего родства, ни союза.

– Я тоже надеюсь на это, – сказал император. – Но можно ли поручиться за будущее? – продолжал он со свойственной ему горделивой улыбкой и неискренним взглядом. – Могу ли я, например, помешать ссоре своего сына Филиппа с вашим Генрихом?

– Ну, если Августу наследует Тиберий, [110] нам эта ссора не будет опасна.

– При чем тут правитель! – продолжал Карл V, горячась. – Империя всегда останется империей; Рим великих цезарей был всегда Римом, даже тогда, когда все величие цезарей заключалось в одном их имени.

– Верно! Однако империи Карла Пятого далеко до империи Октавиана, любезный брат! – возразил Франциск I, задетый за живое. – А битва при Павии хоть и великолепна, ее нельзя сравнить с битвой при Акциуме. [111] Кроме того, Октавиан был богат, а у вас, говорят, несмотря на все сокровища Индии и Перуанские рудники, не очень-то густо с деньгами, ни один банк не хочет больше давать вам взаймы ни из расчета тринадцати, ни четырнадцати процентов. Ваши войска не получают жалованья, и солдаты, чтобы как-нибудь прокормиться, вынуждены были грабить Рим; а теперь, когда он разграблен и тащить больше нечего, они бунтуют.

– А вы, любезный брат, – воскликнул Карл V, – кажется, продали королевские земли и всячески обхаживаете Лютера, [112] чтобы раздобыть денег у германских князей!

– Кроме того, – продолжал Франциск I, – ваши кортесы отнюдь не так сговорчивы, как сенат. Я же могу похвастаться, что навсегда сделал королей независимыми.

– Берегитесь, как бы в один прекрасный день ваш хваленый парламент не учредил над вами опеку! – отпарировал Карл V.

Собеседники распалялись все больше и больше, спор с каждой секундой становился ожесточенней, старинная вражда оживала. Франциск I чуть не забыл о гостеприимстве, а Карл V – о благоразумии. Первым опомнился французский король.

– Клянусь честью, любезный брат, – воскликнул он со смехом, – еще немного – и мы поссоримся! Я же вас предупреждал, что не стоит говорить о важных делах, предоставим их нашим министрам и будем просто друзьями. Договоримся раз навсегда, что вы можете считать своим весь мир, за исключением Франции, и не станем больше к этому возвращаться.

– И за исключением герцогства Миланского, брат, – добавил Карл, поняв свою оплошность и спеша исправить ее, – ибо герцогство Миланское – ваше; я вам его обещал и подтверждаю свое обещание.

Но этот обмен любезностями был неожиданно прерван: дверь открылась, и в галерею вошла госпожа д'Этамп. Король поспешил ей навстречу и за руку подвел к своему венценосному брату.