Закон пустыни - Жак Кристиан (е книги TXT) 📗
Однако в праздничный день, когда чествовали Имхотепа, творца ступенчатой пирамиды, местность оставалась пустынной. Пазаир и Нефрет прошли между рядами могил первых династий, заботливо ухоженных одним из сыновей Рамсеса Великого. Когда взгляд скользил по именам усопших, выбитых на камнях иероглифами, они как бы оживали, обращая в прах толщу времен. Могущество слова оказывалось выше могущества смерти.
Место погребения Беранира, расположенное неподалеку от ступенчатой пирамиды, было отделано красивым белым камнем из карьеров Туры. Доступ к шахте, которая вела в подземные помещения, где находилась мумия, прикрывала огромная плита. Часовня же оставалась открытой для посетителей, которые приходили помянуть усопшего и принести дары для его статуй и изображений.
Скульптор увековечил Беранира широкоплечим зрелым человеком, со спокойным лицом. Главный текст, расположенный горизонтально, приветствовал возродившегося на прекрасном Западе; в конце своего долгого путешествия он вновь оказывался среди своих, среди братьев-богов, питаясь звездами, и утоляя жажду водами первичного океана. Ведомый своим сердцем, он шел прямыми дорогами вечности.
Пазаир прочитал вслух строки, предназначенные для тех, кто пришел поклониться гробнице: О живущие на земле, проходящие мимо гробницыэтой, если любите вы жизнь и ненавидите смерть, произнесите имя мое, дабы я жил, произнесите для меня магическое слово.
– Я найду убийцу, – поклялся Пазаир.
Нефрет грезила о тихом счастье, не омрачаемом ни бедами, ни завистью, но ее любовь зародилась в буре, и ни она, ни Пазаир не обретут покоя, пока не откроют истину.
Когда тьма отступила, землю осветило солнце. Деревья и травы вновь зазеленели, птицы выпорхнули из гнезд, рыбы стали выпрыгивать из воды, вверх и вниз по реке поплыли суда. Пазаир и Нефрет вышли из часовни, которая окрасилась в рассветные тона. Они провели ночь рядом с душой Беранира, чувствуя ее близость, ее тепло и трепет. Это чувство они сохранят навсегда.
Праздник закончился, ремесленники возвращались к своей работе. Жрецы исполняли утренние службы, увековечивая память ушедших. Пазаир и Нефрет шли вдоль дороги, выложенной при царе Унасе и ведущей к храму, расположенному ниже. Они присели под пальмами, на краю хозяйственных насаждений. Смеющаяся девчушка принесла им финики, свежий хлеб и молоко.
– Мы могли бы остаться здесь, забыть о преступлениях, о поисках истины, о людях.
– Ты грезишь наяву, судья Пазаир?
– От меня избавились самым подлым способом, и они не остановятся. Разумно ли ввязываться в борьбу, проигранную заранее?
– У нас есть долг перед Бераниром, учителем, которого мы глубоко почитаем, мы должны бороться, забыв о себе.
– Я всего лишь мелкий судья, которого могущественные силы загонят в самый дальний угол самой удаленной провинции. Меня раздавят без малейшего усилия.
– Ты боишься?
– Мне не хватает духу. Каторжная тюрьма – это тяжкое испытание.
Она положила голову ему на плечо:
– Мы снова вместе. И ты полон сил, я знаю, я чувствую это.
Ласковое тепло согрело душу Пазаира. Боль стихла, усталость ушла. Нефрет была настоящей волшебницей.
– В течение месяца каждый день ты будешь пить воду из медного сосуда. Это прекрасно лечит от слабости и тоски.
– Кто мог так подставить меня? Скорее всего, тот, кому было известно, что Беранир вот-вот станет верховным жрецом Карнака и сможет нас поддерживать.
– Кому ты об этом рассказывал?
– Твоему врагу, старшему лекарю Небамону – чтобы он оставил тебя в покое.
– Небамону… Тому, у кого были доказательства твоей невиновности, и кто вынуждал меня выйти за него замуж!
– Я совершил ужасную ошибку. Узнав о предстоящем назначении Беранира, он решил одним ударом убить двух зайцев: устранить учителя и обвинить в этом преступлении меня.
Лоб Пазаира перерезала морщина.
– Он не единственный возможный виновник. После моего ареста начальник стражи Монтумес вступил в сговор со старшим судьей.
– Магистратура и стража, замешанные в одном преступлении…
– Заговор, Нефрет, заговор, объединивший людей влиятельных и властных. Беранир и я начали им мешать: я собирал серьезные улики, а он давал мне возможность вести расследование до конца. Зачем понадобилось уничтожать почетную стражу сфинкса – вот на какой вопрос необходимо найти ответ.
– Не забудь также о химике Чечи, о краже небесного железа и об Ашере, полководце-изменнике.
– У меня никак не получается связать воедино преступления и подозреваемых.
– Прежде всего, надо позаботиться о памяти Беранира.
Сути хотел достойно отметить возвращение своего друга Пазаира. Он пригласил его с женой в одну из самых изысканных таверн Мемфиса, где подавали красное вино, датированное первым годом правления Рамсеса, великолепно зажаренного ягненка, овощи, соус и необыкновенно вкусные пирожные. Он изо всех сил старался хотя бы на время отвлечь друзей от мучившего их вопроса об убийстве Беранира.
Пошатываясь, с мутной головой, он вернулся к себе, где наткнулся на Пантеру. Светловолосая ливийка вцепилась ему в волосы.
– И где же ты был?
– На каторге.
– Это ты там напился?
– Я напился, зато Пазаир жив и здоров.
– А обо мне ты вспоминал?
Он схватил ее за талию, поднял и держал, прижав к себе.
– Я вернулся, разве это не чудо?
– Ты мне не нужен.
– Лжешь. Мы еще не насытились друг другом.
Он осторожно положил свою подругу на ложе, ловко снял с нее короткое платье и с юношеской страстью стремительно овладел ею. Она издала крик сладострастья, не в силах сопротивляться тому, чего так ждала. Потом, когда они лежали рядом, переводя дух от пережитого счастья, она положила руку ему на грудь.
– Я дала себе слово изменить тебе в твое отсутствие.
– Удалось?
– Не скажу. Чтобы ты мучился от неизвестности.
– Я тебя разочарую. Единственное, что имеет для меня значение, это наслаждение в данный момент.
– Ты чудовище!
– Я тебе не нравлюсь?
– Ты и дальше будешь помогать Пазаиру?
– Мы смешали нашу кровь.
– Он хочет мстить?
– Прежде всего, он судья, а уж потом обыкновенный человек. Истина для него ценнее собственных переживаний.
– Послушай меня хоть раз в жизни. Не ввязывайся в эти дела, держись в стороне.
– К чему эти советы?
– Его враги слишком сильны.
– Откуда это тебе известно?
– У меня предчувствие.
– Ты от меня что-то скрываешь?
– Разве есть женщина, способная тебя обмануть?
Служебный кабинет верховного стража был похож на возбужденный улей. Монтумес ходил взад и вперед, отдавая приказания, часто противоречащие одно другому, и поторапливал подчиненных, собиравших свитки папируса, деревянные дощечки – весь архив, накопившийся за время его службы. Глаза его были воспалены, он то и дело почесывал лысый череп, понося медлительность своих служащих. Выйдя на улицу, чтобы проследить за погрузкой документов на повозку, он столкнулся с Пазаиром.
– Мой дорогой судья…
– Вы на меня смотрите так, как будто перед вами привидение.
– Вы шутите! Я надеюсь, что ваше самочувствие…
– Пребывание в каторжной тюрьме его не улучшило, но моя жена быстро поставит меня на ноги. Вы переезжаете?
– Ведомство, следящее за оросительными каналами, предсказывает сильный паводок. Приходится принимать меры.
– Но, мне кажется, до этого квартала вода не поднимается.
– Береженого бог бережет.
– И где же вы устроитесь?
– Ну… видимо, у себя. Но это, конечно, временно.
– Прежде всего, это незаконно. А старший судья об этом знает?
– Наш дорогой судья очень утомился. Не следует его беспокоить.
– На мой взгляд, перевозку документов следует приостановить.
Голос Монтумеса стал пронзительным и гнусавым.
– Возможно, вы и невиновны в преступлении, в котором вас обвиняли, но ваше положение все же не настолько прочно, чтобы вы могли мне приказывать.
