Дочь викинга - Крён Юлия (бесплатные полные книги txt) 📗
Когда Ингунн увидела ее стриженой – короткие пряди топорщились во все стороны, как иголки у ежа, – девочка завопила от ужаса. А Тир рассмеялся, когда двумя днями позже Руна поднялась на палубу. Она надеялась, что корабль вскоре вновь пристанет к берегу и тогда у нее появится возможность сбежать, но они плыли днем и ночью, оставив берег позади. Теперь они окончательно покинули родину Руны. Девушка с трудом сдерживала слезы, думая о том, что уже не может распоряжаться своей судьбой. Но хотя бы ее горе принадлежало ей целиком. Она никому его не показывала.
Не оглядываясь на родную землю, Руна смотрела на парус. К своему изумлению, она заметила, что рядом с кораблем отца плывут еще два судна. Наверное, в Вике они присоединились к Рунольфру. Руна присмотрелась к кораблям внимательнее, но увидела лишь резные драконьи головы на корме. На палубах не было ни женщин, ни детей, которых мужья и отцы заставили отправиться навстречу новой жизни. А может, семьи последовали бы за своими кормильцами добровольно…
– Что ты тут делаешь? – гаркнул отец.
Теперь на Руну смотрел не только смеющийся Тир.
– А ну вернись в трюм!
Девушка, пождав губы, направилась в комнатку под палубой.
Там она уселась рядом с Ингунн. Девочка сшивала какие-то полотна. Руне не хотелось знать, что это такое, и уж конечно не хотелось браться за шитье, но Ингунн явно нужно было поговорить – а может быть, ей приказали потчевать Руну не только обедами, но и словами…
– Парус корабля настолько огромен, что его нельзя соткать на станке, – объяснила Ингунн. – Нужно сшить вместе много кусков ткани.
Руна ничего не ответила.
– Может, ты тоже хочешь заняться шитьем, чтобы отогнать скуку?
Дома обычно шила бабушка.
– Я умею ловить рыбу и охотиться, больше ничего, – сказала Руна.
На самом деле это было не так. Дома она ухаживала за коровой, поддерживала порядок в доме, чинила крыши, подметала пол, разводила огонь в очаге. Она делала все, все, о чем просила ее Азрун.
Оставшись одна, Руна набросилась на еду. В ней вдруг вспыхнул голод, и тошнота прошла. Хлеб сильно отдавал пеплом, мясо походило на сапог, а слезы, которые девушка проливала за едой, были солеными.
Вечером дубовый киль корабля уткнулся в песчаный берег бухточки. Там путешественники и провели ночь. На следующий день корабль бросил якорь неподалеку от Вика.
Вначале Руна была еще слаба после пережитого потрясения, ее душа полнилась страхом и яростью, но едва почувствовав твердую почву под ногами, девушка загорелась желанием сбежать.
Руна успела отбежать на пять шагов, когда отец схватил ее за волосы и приволок обратно в лагерь.
– Если и дальше будешь делать глупости, на ночь останешься на корабле! – рявкнул он.
Вечером, когда все собрались у костра, Руна из упрямства отказалась есть. И только после бессонной ночи голод одолел ярость. Руна попросила у Ингунн еды, и девочка принесла ей солонины, намазанной маслом, и коровий рог, наполненный элем. Вытирая руки о тунику, Руна вдруг нащупала у себя на поясе нож. Она крепко сжала его рукоять, поднимаясь на борт корабля. Может быть, ей убить себя? Или на кого-то напасть?
В конце концов она обрезала ножом свои волосы. Девушке не хотелось никому причинять вред, но она поклялась себе, что отец больше не схватит ее за длинные локоны.
Когда Ингунн увидела ее стриженой – короткие пряди топорщились во все стороны, как иголки у ежа, – девочка завопила от ужаса. А Тир рассмеялся, когда двумя днями позже Руна поднялась на палубу. Она надеялась, что корабль вскоре вновь пристанет к берегу и тогда у нее появится возможность сбежать, но они плыли днем и ночью, оставив берег позади. Теперь они окончательно покинули родину Руны. Девушка с трудом сдерживала слезы, думая о том, что уже не может распоряжаться своей судьбой. Но хотя бы ее горе принадлежало ей целиком. Она никому его не показывала.
Не оглядываясь на родную землю, Руна смотрела на парус. К своему изумлению, она заметила, что рядом с кораблем отца плывут еще два судна. Наверное, в Вике они присоединились к Рунольфру. Руна присмотрелась к кораблям внимательнее, но увидела лишь резные драконьи головы на корме. На палубах не было ни женщин, ни детей, которых мужья и отцы заставили отправиться навстречу новой жизни. А может, семьи последовали бы за своими кормильцами добровольно…
– Что ты тут делаешь? – гаркнул отец.
Теперь на Руну смотрел не только смеющийся Тир.
– А ну вернись в трюм!
Девушка, пождав губы, направилась в комнатку под палубой.
Там она уселась рядом с Ингунн. Девочка сшивала какие-то полотна. Руне не хотелось знать, что это такое, и уж конечно не хотелось браться за шитье, но Ингунн явно нужно было поговорить – а может быть, ей приказали потчевать Руну не только обедами, но и словами.
– Парус корабля настолько огромен, что его нельзя соткать на станке, – объяснила Ингунн. – Нужно сшить вместе много кусков ткани.
Руна ничего не ответила.
– Может, ты тоже хочешь заняться шитьем, чтобы отогнать скуку?
Дома обычно шила бабушка.
– Я умею ловить рыбу и охотиться, больше ничего, – сказала Руна.
На самом деле это было не так. Дома она ухаживала за коровой, поддерживала порядок в доме, чинила крыши, подметала пол, разводила огонь в очаге. Она делала все, все, о чем просила ее Азрун.
Руна, переплетя пальцы, опустила руки на колени. Ингунн замолчала.
День шел за днем. Корабль по дороге зашел еще в один порт, Аггерсборг, расположенный в Дании, но после этого к берегу уже не приставал. Вокруг было только море.
Матросы ориентировались по звездам, по полету птиц, по памяти. Суши видно не было.
Вскоре Руну одолевали не только горе и тоска по родине, но и скука. В какой-то момент девушке все-таки захотелось помочь Ингунн с шитьем, но она устояла перед искушением. Взяв нож, она принялась вырезать по дереву. Ингунн недоверчиво наблюдала за ней.
Вскоре деревянные балки трюма украсил замысловатый орнамент.
Время от времени Руна выглядывала в щели в палубе. Иногда, когда на море поднимались волны, с потолка стекали холодные капли. Балки скрипели, пол шатался, и Руна боролась с тошнотой. Потом шторм сменялся штилем и корабль продвигался вперед только благодаря гребцам.
День ото дня люди на корабле становились все мрачнее. Хотя их кожаная одежда была пропитана маслом, она не защищала от влаги – от дождя и морских брызг. Даже Руне, сидевшей под палубой, в дождливые дни казалось, что она никогда не сможет полностью высохнуть и смыть с кожи всю соль. На корабле нельзя было развести костер, поэтому из пищи оставалось только вяленое мясо, да и то со временем становилось все противнее. К тому же запасы подходили к концу. Вода так застоялась, что вскоре Руна уже не могла ее пить, и ей приходилось утолять жажду элем. Эль, который варила бабушка, Руне нравился, а от того напитка, который можно было пить на корабле, у нее болела голова. Но может, все дело в том, что путешествие оказалось очень уж скучным.
Днем Руне было жарко под палящим солнцем, ночью же ее трясло от холода. Мужчины спали по двое под одной накидкой, так хоть немного можно было согреться. Ингунн пригласила Руну забраться к ней под одеяло, и в первую ночь девушка отказалась. На следующий день она согласилась – не столько из-за холода, сколько из жалости к стучащей зубами девчушке. Ингунн была не виновата в том, что так сложилась ее судьба, к тому же приятно было обнять кого-то ночью, услышать чье-то дыхание, почувствовать, что ты не одна в этом мире.
Рядом с Ингунн Руна провалилась в глубокий сон без кошмаров – кошмаров, мучивших ее все эти ночи. В этих снах бабушка медленно поднималась на ноги, изо рта у нее текла кровь. Азрун вопила, и ее вопль был похож на крик коровы перед смертью.
Отец старался держаться от Руны подальше, особенно с того дня, как девушка обрезала волосы. Она думала, что он будет молчать до тех пор, пока они не доберутся до Нормандии, но однажды вечером Рунольфр вошел в трюм. Он махнул рукой, приказывая Ингунн выйти. Руне хотелось удержать ее, ведь она уже знала, что Ингунн панически боится мужчин, и больше всех – Тира. Но прежде чем она успела что-то сказать, Ингунн выполнила приказ Рунольфра.
