Третья причина (сборник) - Дмитриев Николай Николаевич (книги полностью .TXT) 📗

– А они как же? – Пётр кивнул на негров, которые дружно гребли, ничуть не опасаясь каких-то там крокодилов.

– Они это знают и, чтоб купаться у берега, делают специальные загородки из брёвен.

Пётр вспомнил, что и правда видел по дороге нечто подобное и крутнулся на месте, пытаясь рассмотреть торчавшие из воды брёвна, но тут негр, сидевший рядом, дёрнул его штанину.

– Кибоко, бвана… [2]

Пётр посмотрел в ту сторону, куда указывал негр, и совсем близко на отмели увидел выглядывавшие из воды головы бегемотов. Похоже, взрослые животные мирно дремали, и только малыши играли друг с другом. Небольшой бегемотик, удивительно напоминавший повадками щенка, вскарабкался на спину своей мамаше и с шумом плюхнулся назад в реку. Только один бегемот, зачем-то выбравшийся на берег, медленно возвращался к воде, лениво похрюкивая. При ходьбе под его кожей переливался жир, а сам он удивительно напоминал толстую, лоснящуюся бочку.

Менс жестом показал, откуда нужно заходить, шлюпка медленно приблизилась к стаду, и когда до бегемотов оставалось ярдов двенадцать, охотник опёрся коленом на доску сиденья и прицелился.

Выстрел переполошил всё стадо. Бегемоты, мирно отдыхавшие на отмели, бросились в глубину. Плеск, шум, фонтаны брызг мгновенно превратили сонное царство в сплошной хаос. Через минуту вокруг не было видно ни одного животного, и только бок подстреленного Менсом бегемота выглядывал из воды примерно на четверть.

Шкурин, привставший на сиденье, чтобы лучше рассмотреть плавающую тушу, внезапно ощутил резкий толчок, сбросивший его на днище. Пётр ещё не понял, что произошло, как лодку снова тряхнуло, и совсем рядом с бортом показалась огромная пасть вынырнувшего бегемота.

В следующий момент зубы животного впились в борт шлюпки, затрещало дерево, перепуганные негры, бросив вёсла, замахали копьями, и только Менс не утратил самообладания. Он поднял свой «ремингтон» и выстрелил в голову разъярённого бегемота. Затем грянул второй выстрел, и страшная пасть исчезла, оставив в борту измочаленную зубами доску.

Менс вытер пот, выступивший на лбу, и, опустив ружьё, повернулся к всё ещё не пришедшему в себя Петру.

– Видите, Томбер, как тут бывает…

– Вижу… – Шкурин попытался взять себя в руки и через силу улыбнулся. – Мы всё про крокодилов речь вели, а, выходит, и бегемот сожрать может…

Поставив винтовку между колен, Менс оперся на неё, сел на сиденье и, странно посмотрев на Петра, неожиданно спросил:

– Томбер, а вам известно, что мадемуазель Флер не идёт с нами?

– Флер?.. – не поняв, в чём дело, переспросил Пётр, но тут же спохватился: – Ах, Флер!

Он понимал, что вопрос, поставленный так неожиданно, имеет целью прояснить ситуацию с ним самим, однако, памятуя, что об этом никто не заговаривал и предложения остаться вместе с Флер в миссии тоже не было, Пётр внешне равнодушно заключил:

– Ну что ж, так, наверное, лучше. Вы же сами только что говорили, здесь всё может случиться… Но, я надеюсь, мы тоже долго ходить не будем?

– А это уж как получится… – Менс покачал головой и, словно предостерегая Шкурина от чего-то неожиданного, многозначительно добавил: – Знаете, Томбер, я не хочу ничего загадывать наперёд, но сафари – это сафари…

Ньика – саванна, земля цвета львиной шкуры, расстилалась вокруг. Вытянувшись длинной змейкой по траве, похожей на спелую рожь, шёл караван. В такт упругому шагу покачивались на головах чёрных носильщиков белые тюки. Они и такие же белые повязки на бёдрах негров вместе с пробковыми шлемами европейцев одинаково хорошо выделялись как на жёлтом фоне саванны, так и в густой зелени джунглей.

Оставались позади акакции-седари, на кронах которых, как на коврах, густо сидели грифы. Задирая чёрные хвосты, уносились во все стороны испуганные газели. Завидев людей, смешной рысью убегали жирафы. Однако, ни на что не обращая внимания, караван из девяноста пяти человек шёл, не останавливаясь.

Уверенно вышагивал впереди проводник – метис Симбонанга, одетый в отличие от негров носильщиков, в цветастый тюрбан и лёгкую накидку. Двумя цепочками шли по обе стороны каравана сорок чёрных воинов-аскари. Держась вместе и то и дело перекладывая с плеча на плечо ружья, шли ещё не привыкшие к таким переходам четверо белых…

Обилие впечатлений постепенно привело к тому, что Пётр даже перестал обращать внимание на животных, кишевших вокруг, и снова погрузился в свои мысли. Сейчас его больше всего занимала истинная цель экспедиции, поскольку на обычное сафари она не походила никоим образом.

Прежде всего Петру бросилось в глаза, что в самом конце каравана негры носильщики тащат те самые ящики с винтовками «Гра», которые он заприметил ещё на «Зуаве». Потом Шкурин заметил, что ни Менс, ни Шаво, которые раньше говорили только про слоновую кость, сейчас и внимания не обращают на слонов, встречавшихся по дороге. Следовательно, цель каравана была совершенно иной…

Внезапно размышления Петра оборвал предостерегающий выкрик. Он прошёл немного вперёд, остановился и, ощущая в груди холодок опасности, молча потянул с плеча «винчестер». Оказалось, что проводник, который шёл тропой, известной только ему, точно вывел караван к ограде, вдоль которой успела выстроиться добрая сотня вооружённых копьями воинов.

Петру показалось, что вот-вот начнётся стрельба, он даже поудобнее перехватил винтовку, но неожиданно оказавшийся рядом Менс властно пригнул ствол «винчестера» к земле.

– Подождите, Томбер, ничего удивительного, они видят нас впервые, но, надеюсь, Симбонанга сумеет с ними договориться…

И действительно, метис вышел вперёд и что-то громко выкрикнул. В тот же момент с другой стороны из строя выскочил молодой негр и заскакал на месте, угрожающе размахивая копьём. Казалось, Симбонанга должен был тут же перепуганно отступить, однако он, наоборот, подошёл ещё ближе и заговорил, постепенно переходя с крика на обычную речь.

Теперь вперёд выступил старый негр и, отстранив воинственного соплеменника, спокойно заговорил с Симбонангой. Менс, который всё время прислушивался к разговору, удовлетворённо кивнул и усмехнулся.

– Вот видите, Томбер, они даже обещают накормить нас…

Охотник не ошибся. Уже через полчаса местный вождь Читимба вместе со старейшинами селения сидел на площадке-боало, укрытой от солнца широкой кроной баньяна, и внимательно слушал прибывших. За ним молча теснились мужчины племени, не выпускавшие из рук ни копий, ни щитов из буйволовой шкуры. Дальше, вокруг площадки, имевшей ярдов двадцать пять в поперечнике, теснился ряд круглых хижин с грибообразными кровлями из связанной пучками травы, а за ними виднелся склон, поросший деревьями.

Обрадовавшись, что всё закончилось так мирно, Шаво приказал открыть тюк и теперь на боало происходил торг. Пройдоха-метис, весело скалясь, наклонился к вождю и что-то говорил ему, широко разводя руки. Между тем, слушая Симбонангу, вождь вытянул из тюка свёрток материи и, щупая её со всех сторон, коротко отвечал метису.

Наконец стороны пришли к соглашению, вождь разложил ткань на коленях и принялся любоваться как уже своей собственностью, а Симбонанга повернулся к Шаво и заговорил:

– Его, Читимба, – метис скорчил рожу в сторону вождя. – Брать весь кусок для себя и жены. Его давать большой корзина муки и в придачу один петух, для бвана…

Метис поднял грязный указательный палец и умильно посмотрел на Шаво, явно ожидая похвалы. Глядя на ужимки проводника, Пётр едва удерживался от смеха, однако, сообразив, что сделка состоялась, поинтересовался:

– Слушай, Тони, я никак не пойму, кто тут кого надул?

– А чего понимать, считай сам, – Менс повернулся к Петру. – За месяц работы негр получает 16 ярдов ткани, жена тоже стоит 16 ярдов, а хижина 4. За то, что он взял, они берутся кормить нас всех, так что я считаю, вполне приличная сделка…

– Да и ещё петух, – с усмешкой добавил Пётр и вздохнул. – Жаль, я ихнего языка не понимаю, они разговоры ведут, а я стою пень пнём…