Каролинец - Sabatini Rafael (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Дорогой! — сказала она и обвила руками его шею.
Будь Эндрю постарше, стальной блеск в глазах отца, глядевшего на него поверх маминого плеча, эти насмешливые очертания губ многое бы ему сказали.
Гарри провел рукой по темным волосам жены.
— Я знаю, Миртль, тебя страшит неизвестность. Но ты всегда была у меня очень храброй. Побудь храброй еще немножко, совсем-совсем немножко. Ладно, дорогая, я все-таки скажу тебе кое-что… но ты должна все забыть, лишь только услышишь. Это известно только мне да Молтри, который отвечает за осуществление плана. Успех предприятия зависит от соблюдения тайны, и если она будет нарушена, то все пропало.
— Ох, тогда не говори, Гарри, не надо! Я как-нибудь еще потерплю.
Она боится, подумал он. Миртль и в самом деле перепугалась, но совсем по другой причине, нежели он предполагал.
— Нет, я хочу, чтобы ты знала. Это осушит твои слезы. Мы заманили армию Превоста в западню. Он считает, что Линкольн околачивается за Саванной, но правда, потрясающая правда состоит в том, что Линкольн приближается к его тылам. К завтрашнему дню Превост обнаружит, что зажат тисками двух наших армий. Пусть он только останется на месте еще двадцать четыре часа, и его разгром станет так же неотвратим, как завтрашний восход. Ну, моя дорогая, еще чуточку терпения, и все будет хорошо. Я сказал тебе это, чтобы успокоить. Я не должен был… Ну да ладно, я знаю, какая ты честная и стойкая и какая осторожная.
Он поцеловал ее и оставил счастливой и утешенной этим бесспорным доказательством его доверия и любви.
Глава XIII. Стратегия Ратледжа
В одиннадцать утра Лэтимер выехал на лошади из городских ворот к оборонительным линиям и повстречал Молтри, возвращавшегося после инспектирования работ, которые срочно заканчивал полковник де Камбрэ. Генерал приветствовал своего адъютанта, и лукавая улыбка осветила его иссеченное морщинами лицо.
— Совету не довелось понаслаждаться долгими прениями, — сообщил он, — хотя, видит Бог, не покажи я им зубы, они с удовольствием прели бы до сих пор. Я заявил, что они могут смело избавить себя от болтовни по поводу капитуляции, потому что я никогда не соглашусь на позорные условия Превоста. Тем, кто был на моей стороне, этого оказалось достаточно. Что же касается остальных, то они знают, что в случае открытого конфликта город наверняка поддержит меня в решимости обороняться.
— Значит, будем сражаться?
— Рано или поздно. Между тем мы, по настоянию Ратледжа, пока тянем время. Я послал другое письмо, в котором отказался принять их условия, но написал, что был бы счастлив рассмотреть менее смехотворные предложения, если Превост отрядит офицеров на переговоры.
— То есть, менее нелепые условия…
— Нет-нет. Мы не сдадимся ни на каких условиях. Во всяком случае, пока командую я. Но ведя переговоры, мы выгадываем время.
— А какой в этом смысл?
Молтри позволил себе подмигнуть.
— Чтобы укрепить оборону. Пока суд да дело, мы продолжаем нашу работу, и каждый выигранный час нам на руку.
Они поравнялись с палаткой полковника Бикмена, командующего артиллерией. Стоя напротив нее, они разглядели внутри группу людей, в большинстве своем облаченных в синие мундиры Континентальной армии; среди них на походном стуле восседал в цивильном платье Ратледж.
Подъехал конный офицер и, остановив лошадь перед Молтри, снял шляпу.
— Сэр, полковник Превост передал через парламентера, что если работы на укреплениях не будут приостановлены на время перемирия, он прикажет своим солдатам немедленно наступать.
Сначала лицо Молтри омрачилось, затем он беззлобно рассмеялся:
— Разгадали наш трюк, черти. Право слово, бывают моменты, когда британцы демонстрируют толику ума. Капитан Данбар, передайте мое почтение полковнику де Камбрэ, и пусть он прикажет своим саперам прекратить работу.
Капитан Данбар отдал честь и поскакал выполнять поручение.
Молтри хотел было продолжить свой путь, но из палатки выглянул другой офицер.
— Почтение его светлости, сэр. Он будет рад вашему участию в Тайном совете в штабе полковника Бикмена, где обсуждается ответ генерала Превоста.
— А, так он уже получен? Дьявол, они не теряют времени даром. — Молтри быстро спешился. — Пойдем, Гарри. Клянусь жизнью, это обсуждение обещает быть занятным.
Они передали поводья солдату, и тот привязал лошадей к балке, выступающей из завала.
В палатке собрались восемь членов Тайного совета и с ними полковник Джон Лоренс, сын старого друга Ратледжа — Генри Лоренса. Этот способный и предприимчивый молодой офицер пользовался особой популярностью среди солдат за свою беззаветную храбрость, но Молтри питал к нему легкое недоверие за его столь же выдающееся самовольство. Его безрассудство и отступление от приказа в ходе отступления Молтри от Саванны привело к тяжелым неоправданным потерям в бою под Кузохэтчи.
Однако сейчас Молтри был рад присутствию Джона Лоренса, полагая, что найдет в нем надежного союзника в противовес необъяснимому малодушию, проявляемому с недавних пор губернатором.
Генерал сел на краешек походной кровати Бикмена. Ратледж уже занял единственный стул у квадратного столика с письменными принадлежностями. Трое или четверо членов Тайного совета притулились в самых разнообразных местах; Гедсден оседлал ящик с боеприпасами, содержимое которого было под стать его нраву.
Ратледж зачитал вслух письмо, полученное от британского генерала. Тот объявлял о своей готовности вести переговоры, предложенные генералом Молтри; он уже имел честь назначить для их проведения двух офицеров, из которых один
— его брат, полковник Превост. Они будут ждать двух уполномоченных генерала Молтри. Провести переговоры британский командующий предлагает на ничейной территории между позициями британских и американских войск.
Губернатор отложил письмо и обвел собравшихся своими совиными глазами.
— В отсутствие генерала Молтри я счел своим долгом вскрыть эту депешу, хотя она, конечно, адресована ему. — Он сделал паузу. Никто ничего не ответил; сам Молтри только кивнул. — Итак, генерал Превост согласен вести переговоры, а это уже кое-что. Теперь генералу Молтри остается сказать, какие условия он согласен обсуждать с британцами, дабы мы могли принять решение.
— Условия чего? — гаркнул Гедсден.
— Условия капитуляции, разумеется, — угрюмо сказал Ратледж. — Другие вопросы перед нами не стоят.
В палатке наступила мертвая тишина. То была тишина потрясения и оцепенения, длившаяся несколько секунд; наконец ее нарушил один из штатских членов Тайного совета, чарлстонский торговец Джон Эдвардс. Дрогнувшим голосом, со слезами на глазах, он высказал неуверенный протест:
— Как? Неужели мы без боя сдадим город?
— Сдадим город? — эхом отозвался Молтри, и палатку наполнил его недобрый смех. Он впился глазами в Ратледжа. — И ваша светлость осмелится сказать об этом его жителям?
Гедсден поддержал своего генерала:
— Народ настолько полон решимости и спокойствия, насколько этого вообще можно ожидать от людей в столь критической ситуации. Они готовы стоять насмерть и защищать свою родину. — Он уставился в переносицу губернатора, почти угрожая ему взглядом. — Человека, который скажет им, что мы должны сдаться, разорвут в клочки, как предателя.
Гул одобрения и враждебные взгляды в сторону Ратледжа подтвердили, что все разделяют мнение Гедсдена. Но Ратледжа это ничуть не тронуло. Он был спокоен, когда начал ровным голосом выстраивать цепь аргументов, которые уже приводил ранним утром в своем Совете. Он описал ужасы штурма, разрушений и убийства горожан, которые начнутся, если на улицы ворвутся разъяренные солдаты врага. Он напомнил о женщинах и детях, оставшихся в городе, напомнил также — хотя это было излишним — что у него нет здесь ни жены, ни ребенка, поэтому он беспокоится не за своих родственников. Затем он напомнил, что во время войны бывают ситуации, когда и храбрейший может сдаться, не теряя чести, и, более того, когда доблесть и честь требуют сдаться во имя спасения других.
