Тайны Парижа. Том 1 - дю Террайль Понсон (читаем книги txt) 📗
На записку, посланную с капельдинершей, немедленно был получен ответ:
«Да, — писал граф, — я действительно сын майора Степнова и всегда готов к услугам французского офицера, знавшего моего покойного отца».
Полковник немедленно вышел из ложи и был настолько счастлив, что госпожа Сент-Люс не заметила его. Почти в то же время и граф вышел в фойе, где и встретился с полковником.
Молодой человек и старый солдат радушно поздоровались; полковник сказал графу:
— Когда-то майор граф Степнов, ваш уважаемый отец, осыпал меня милостями, а теперь я хочу обратиться с просьбой к сыну…
— Говорите, полковник, я к вашим услугам. Мой кошелек и моя шпага в распоряжении того, кого мой отец называл своим другом.
Полковник притворился, что хочет попросить о чем-то, но не решается.
— Граф, — начал он с волнением, — признание, которое я хочу вам сделать, таково, что я вынужден просить у вас честного слова, что вы сохраните это в тайне.
— Даю вам слово.
— То, что я хочу вам рассказать, — продолжал полковник, волнение которого, по-видимому, все росло, — до того странно, что я попросил бы вас отойти в сторону.
— Пойдемте, — сказал граф, беря под руку полковника и отходя с ним в угол фойе, где никого не было.
— В первые годы Реставрации, — начал полковник, — я полюбил так, как любят только однажды в жизни. Женщина, которую я любил, теперь уже умерла. Итак, я любил и был любим. Мне было в то время тридцать четыре года; я был красив и носил блестящую форму гусарского офицера. Она была замужем за угрюмым стариком. Увы! Наше счастье было непродолжительно. Одно событие, тайна которого не принадлежит мне, разлучило нас навсегда…
Полковник остановился и отер слезу; затем он продолжал:
— Я узнал, что она сделалась матерью… К несчастию, я не мог ни увидать ребенка, ни ее самое. Я был тогда в Испании. Когда я вернулся, я вышел в отставку; у меня почти не осталось средств, не было и связей; так что свет, в котором жили она и ее ребенок, навсегда был закрыт для солдата императорской гвардии, обратившегося в промышленника…
Полковник снова прервал свою речь, как будто стараясь побороть свое волнение.
— Она умерла, а я уже старик, — продолжал он. — Но ее ребенок, которого я обожаю так же, как обожал мать, жив. Теперь это благородная и красивая женщина, — но увы! Она так же недоступна для меня, как и ее мать.
Граф Степан вздрогнул, смутно предчувствуя то, что собирался сообщить ему полковник.
— Ну и что же? — спросил он.
— Иногда, изредка я имею счастье видеть ее, вмешавшись незамеченным в толпу, которая раздается при ее проходе; но вы должны понять, что мне этого недостаточно… я хотел бы видеть ее каждый день… хотя мне пришлось бы для этого разыгрывать у нее роль подчиненного… быть слугой.
— Милостивый государь…
— Знаете ли, — продолжал полковник, — у меня было несколько собратьев по оружию, менее счастливых, чем я, возвратившихся с поля битвы с чином поручика или капитана. Так как у них не было средств к жизни, то они поступали на какую-нибудь незначительную должность. Одни из них пошли по коммерческой части, другие заняли скромные места управляющих… Ах! Если бы я мог добиться того же… слышать, как она отдает мне приказания… видеть ее ежедневно… жить под одной кровлей с нею.
Граф посмотрел на полковника и не мог не прийти в восторг от человека, отеческая любовь которого заставляла его принести в жертву человеческое достоинство.
— Итак, — спросил он его, — вы хотите стать подчиненным человеком?..
— Я готов на все, лишь бы жить возле нее, граф, — ответил полковник, по-видимому, растроганный до слез.
— Однако, — заметил граф, — такое признание…
— Милостивый государь, — решительно сказал полковник, — я обратился к вам потому, что только вы можете исполнить мое желание.
— Каким образом? — простодушно спросил молодой русский.
— Если бы я назвал имя этой женщины, сохранили ли бы вы мою тайну?
— Даю слово дворянина!
— Хорошо! — ответил полковник. — Я узнал, что баронесса Сент-Люс…
Его голос дрогнул при этом имени, а граф чуть не вскрикнул от удивления.
— Я узнал, что баронесса Сент-Люс, — продолжал полковник, — ищет главного управляющею своими имениями и домами, человека честного и с некоторым образованием…
Граф Степан почувствовал волнение.
— Итак, этим требованиям, мне кажется, я мог бы удовлетворить.
— Как! — вскричал граф. — Полковник Леон согласился бы?..
— Не полковник Леон, а капитан Ламберт. Вы поклялись сохранить мою тайну, вы предложили мне свои услуги, и я прошу вашей протекции для того, чтобы получить это место управляющего под именем капитана Ламберта.
— Вы получите его, — ответил граф. Полковник схватил его руку.
— Вы благородны и так же добры, как ваш отец, — пробормотал он.
— Послушайте, — сказал граф, — баронесса Сент-Люс уезжает завтра вечером в свое имение в Бретани; зайдите завтра утром ко мне, и я вас представлю.
Граф Степан дал полковнику свою карточку и, уходя, сердечно пожал ему руку.
Молодой русский вернулся в ложу баронессы, полковник же уехал. Наклонившись к молодой женщине, граф прошептал:
— Берта! Вы любите меня?
Она взглянула на него своими большими грустными глазами и ответила только:
— Неблагодарный!
— Хорошо, — продолжал граф, осчастливленный ответом, — но если бы я попросил у вас маленького доказательства, дали бы вы мне его?
— Может быть…
— Вы ищете управляющего?
На губах баронессы показалась насмешливая улыбка.
— Вы хотите сделаться управляющим, чтобы последовать за мною в Бретань?
— Не я, — ответил граф, — но бедный старый служака, которого я люблю и который был другом моего отца.
— Где вы его видели?
— В фойе, пять минут назад. Это — довольно крепкий старик, бывший капитан, человек честный.
— Хорошо! — небрежно ответила баронесса. — Приведите его завтра ко мне.
— Вы — ангел доброты!
Она посмотрела на него со своей очаровательной улыбкой.
— Послушайте, — сказала она, — вы не знаете всего, что я для вас сделала сегодня.
Граф посмотрел на баронессу.
— Вы приедете в Бретань, — продолжала она, — через две недели и будете представлены шевалье де Керизу, моему соседу, его внуком, вашим другом Лаврентием де Кердель.
В эту минуту упал занавес по окончании последнего акта.
— Проводите меня до кареты, — сказала баронесса, взяв графа под руку, — и приходите завтра с вашим протеже.
На другой день, около одиннадцати часов, полковник действительно явился к графу Степану, оканчивавшему туалет. Изящный человек исчез. Остался старый солдат в синем сюртуке, с громадными усами — тип ворчуна-солдата, который обессмертил Шарлэ.
— Разве меня нельзя принять, — спросил он с улыбкой графа, — за настоящего капитана Ламберта?
— О! Конечно, — ответил граф. — И баронесса Сент-Люс придет в восторг от вас.
Тут полковник счел долгом слегка побледнеть и спросил с волнением:
— Вы думаете, что я буду принят?
— Даю вам слово.
Между человеком, который безумно любил баронессу Сент-Люс, и другим, искусно разыгрывавшим роль мнимого отца, о ком же могла быть речь, как не о ней?..
Граф почти признался в своей любви, а полковник уверял его, что ему очень приятно это слышать, лишь бы «она» была счастлива.
В то время, как они ехали в карете на Вавилонскую улицу, молодой русский почувствовал непреодолимую потребность сообщить полковнику, что через две недели после отъезда баронессы он отправится на месяц к де Керизу, соседу баронессы Сент-Люс.
«Ого! — подумал полковник, — это изменяет мои планы».
Баронесса приняла гостей в спальне, в утреннем костюме.
Граф представил ей мнимого капитана Ламберта, который казался взволнованным и постоянно запинался в разговоре.
«Бедный отец», — подумал граф.
«Бедный человек! — проговорила про себя баронесса. — Как тяжело для его гордости, что он принужден просить места чуть ли не слуги».
