Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Положение становилось отчаянным. Пардальян был заперт в Париже, словно в огромной мышеловке. Повсюду, где бы он ни появлялся, раздавались злобные крики: гнавшиеся за ним дворяне де Гиза жаждали расправы!
Что делать? Его лошадь слабела; ноздри ее кровоточили, на губах пузырилась пена. Шевалье, покрытый страшными ранами, в превратившейся в лохмотья одежде, с обнаженной шпагой поверх седла, со сверкающими глазами, словно призрак несся по улицам столицы.
Никто даже не пытался его остановить… При виде этой жуткой кавалькады люди разбегались, прижимались к стенам, прятались в арки и — угрожающе сжимали кулаки! Казалось, весь Париж требует смерти этого человека…
Куда же он направлялся, к какой цели?.. Он не знал! Сейчас даже мысли угасли в нем. Из всех человеческих чувств в его измученной душе осталась только ненависть… ненависть, именно она давала ему силы жить после смерти своей обожаемой возлюбленной…
Умереть!.. Умереть, не покарав Моревера?! Невозможно!
Пардальян бросил вокруг себя дикий взгляд, но даже в эту трагическую секунду в нем светилась ирония… Он, значит, умрет! А Моревер, для которого он жил, Моревер, которого он преследовал по всему свету долгих шестнадцать лет, Моревер — убийца Лоизы — будет жить, свободный от всякого страха! Так злодейка-судьба рушит планы человека! И горькая улыбка появилась на покрытом засохшей кровью лице Пардальяна…
Не прерывая своей головокружительной скачки, он опять огляделся, и ему показалось, что он узнает места, дома, улицу… Слабый лучик надежды забрезжил перед ним: это была улица Сен-Дени!.. А ведь улица Сен-Дени — это постоялый двор «У ворожеи»… Это спасение!
И с хладнокровием человека, доведенного до крайности, (которое порой появляется в безнадежных обстоятельствах), Пардальян задумал последний маневр — если, конечно, слово «задумал» может передать ту молниеносную работу мысли, которая длится считанные секунды.
За ним бешеным галопом несся отряд всадников. Он опережал их всего на два или три лошадиных корпуса. Его измученный конь, окровавленный, взмыленный, шел тем напряженным аллюром, который обычно предшествует смерти животного. Шевалье уже видел крыльцо «Ворожеи»; он приготовился… бросил поводья, вытащил ноги из стремян, затем уселся в седле на манер амазонки: как раз в это мгновение он поравнялся с трактиром — и прыгнул!
При этом он шпагой хлестнул измученное животное по шее. Обезумев от боли, но и освободившись от лишней тяжести, лошадь с новой энергией рванулась вперед, но, не пробежав и пятисот шагов, грянулась оземь… группа преследователей, словно вихрь, пронеслась мимо…
Передние, правда, заметили уловку Пардальяна и попытались остановиться, но не тут-то было. Произошла ужасная свалка. Всадники, скакавшие последними, из-за бешеной скорости врезались в ряды своих спутников.
Эта замечательная сцена разыгралась в двухстах шагах от крыльца. Все смешалось. Пять или шесть лошадей рухнули на землю, дюжина всадников, раненых или вылетевших из седел, тоже оказалась на мостовой. Стоны, проклятия, вопли тех, кто пытался выбраться из этой неразберихи, крики собравшейся толпы в мгновение ока переросли в адский шум. Прошло уже более пяти минут с того момента, как шевалье прыгнул на ступени постоялого двора, а порядок все не восстанавливался. Двое из преследователей погибли, семь или восемь было ранено, несколько лошадей испустило дух…
Между тем Пардальян очутился на желанном крыльце как раз тогда, когда все завсегдатаи и слуги высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит. На их глазах Пардальян приблизился к двери, и все с удивлением и ужасом уступили ему дорогу.
Пардальян — обнаженная шпага в руке, камзол в лохмотьях, лицо и руки в крови — представлял собой зрелище столь страшное, что присутствующие затрепетали.
Он вошел в зал, бросил шпагу и остановился в нерешительности. Сделав усилие, он совладал с собой. Заметив чарку, полную вина, оставленную каким-то пьянчугой, который выбежал на крыльцо, он одним глотком осушил ее. Затем закрыл все двери и окна и с тем спокойствием, которым отличались все его действия, принялся возводить баррикаду. Между ближайшим к нему окном и дверью стоял шкаф, полный посуды. Пардальян стал толкать его. Мускулы его напряглись, вены на висках набухли. Упираясь плечами, он яростно налегал на шкаф, так что тот зашатался и сдвинулся с места…
Пардальян прошел на кухню, где тоже была дверь на улицу. Через несколько минут и ее загородил шкаф… Тяжело дыша, Пардальян вернулся в общую залу и, схватив первую попавшуюся бутыль, наполнил вином большой стакан.
— Мэтру Грегуару когда-то пришла в голову хорошая мысль, — пробормотал он, — вставить решетки на окна. Это сбережет силы, да, впрочем, я уже ни на что больше и не способен… уф!.. отменное вино.
Следующий стакан также не обманул его ожиданий.
— Боже мой, — раздался вдруг дрожащий голос, — что здесь происходит?.. Кто вы?.. Что вы здесь делаете?.. Кто завалил дверь?
— Это я, моя дорогая Югетта, успокойтесь! — воскликнул Пардальян, который, обернувшись, заметил хозяйку, спустившуюся на шум с верхнего этажа.
— Вы, господин шевалье?!. Сударь, в каком вы виде!.. О! Да ему плохо!
Пардальян тяжело рухнул на скамейку. Потеря крови, безумная скачка по Парижу, вино, которое он пил стакан за стаканом, — все это в конце концов сразило его. Югетта, забыв о всей странности ситуации, склонилась над раненым и, поддерживая руками голову шевалье, какое-то мгновение смотрела не него с нежностью, в которой соединились любовное волнение женщины и сострадание матери.
Глаза ее наполнились слезами, и она бережно прикоснулась губами к мертвенно бледному лбу бесчувственного шевалье… Это был первый поцелуй хозяюшки Югетты, подаренный ею храбрецу, и он потряс ее до глубины души. Без сомнения, в эту минуту она благословляла страшную схватку, результатом которой стало появление Пардальяна в ее кабачке.
Между тем крики на улице все усиливались. То ли поцелуй, то ли эти вопли (а быть может, и то и другое), заставили Пардальяна очнуться. Он открыл глаза и, глубоко вздохнув, улыбнулся, как человек, вернувшийся к жизни.
— Матье! Любен! — позвала Югетта. — И вы, Жанна, Жильетта, быстро принесите мне укрепляющий бальзам!.. О, но где же они все?..
И впрямь, общая зала была абсолютно пуста. В гостинице не осталось ни одного человека. Пардальян рассмеялся.
— Черт, ведь я забаррикодировал вход, а они остались снаружи!..
— Но зачем вы сделали это?
— Дорогая Югетта, слышите эти крики? — сказал Пардальян вставая.
Шум на улице перед гостиницей все усиливался. Дворяне Гиза готовились к атаке. А столпившиеся зеваки, не знавшие человека, которого собирались захватить, вопили от радости. Бюсси-Леклерк и Менвиль вместе с двадцатью своими друзьями осматривали крыльцо и дверь.
— Нужно вышибить ее, — проговорил Бюсси-Леклерк.
— Минуту! — произнес грубый хриплый голос, дрожащий от мстительной радости.
Все обернулись и заметили Моревера. И хотя их тоже переполняла злоба, они не могли не содрогнуться, увидев, какой ненавистью дышало его лицо. Моревер, всегда считавшийся красавцем, казался сейчас не то что страшным, но просто отвратительным. Наконец-то Пардальян был в его власти!
Каждый понимал, что этот человек имеет веские причины, чтобы стремиться руководить атакой.
— Командуй, — закричали ему.
— Я знаю этого мерзавца, — заявил Моревер. — Будьте уверены, что если он укрылся там, то сумеет защитить себя. Значит, нам нельзя полагаться на удачу. Будем действовать по всем правилам военного искусства…
Он тяжело дышал, и непередаваемая дикая радость светилась в его налитых кровью глазах.
— Надо предупредить герцога, — продолжал Моревер.
— Беру это на себя, — сказал один из дворян и удалился.
— Мы же пока будем хорошенько охранять этот дом, — заключил злодей.
Югетта и шевалье не расслышали ничего вразумительного, ибо слова тонули в шуме и гаме, однако же Югетта прекрасно поняла суть происходящего.
