Последнее королевство - Корнуэлл Бернард (книги без регистрации txt) 📗
И они пошли. Плотный строй, щит к щиту; утреннее солнце играло на лезвиях топоров, мечей и наконечниках копий.
Копья и метательные топоры первыми пошли в ход, но мы в переднем ряду присели за щитами, второй ряд прикрывал нас щитами сверху, и копья и топоры тяжко ударили в дерево, воткнулись, не причинив вреда. Тут я услышал дикий боевой клич датчан, в последний раз ощутил укол страха – и вот они очутились здесь.
Загрохотали, ударяясь друг о друга, щиты; мой ударил меня в грудь. Яростный крик, копье просвистело у меня между лодыжек, Осиное Жало ткнуло вперед и ударило в щит, крик слева, топор пролетел над моей головой. Я присел, снова выбросил вперед руку с мечом, снова наткнулся на щит, сам ударил щитом, высвободил клинок, наступил на копье, нацелил Осиное Жало в бородатое лицо; человек отпрянул, кровь лилась ему в рот из разрезанной щеки. Я отступил на полшага и снова нанес удар, меч сверкнул над моим шлемом и плашмя попал по плечу. Какой-то датчанин с силой отпихивал меня назад; я был в первом ряду, и вокруг датчане вопили, пихали, ударяли.
Клин, дрогнувший первым, первым и умрет!
Я знал, что Леофрика сейчас изо всех сил теснят справа, но у меня не было времени обернуться и ему помочь.
Человек с разрезанной щекой замахнулся коротким топором, собираясь разбить мой щит в щепы, но я неожиданно опустил щит и снова нацелил Осиное Жало ему в лицо. Лезвие скользнуло по его скуле, хлынула кровь, я ударил по его щиту своим, и датчанин отшатнулся назад, но его толкнули стоявшие за его спиной, и на этот раз Осиное Жало угодило ему в горло. Пузырящаяся кровь хлестала из распоротой гортани; бородач упал на колени, а человек, стоявший за ним, метнул копье, которое воткнулось в мой щит и застряло. Датчане все напирали, но их же погибшие мешали им пройти. Метнувший копье споткнулся о покойника, и мой сосед справа ударил замешкавшегося в голову краем щита, а я пнул датчанина в лицо ногой и полоснул Осиным Жалом. Другой противник выдернул копье из моего щита, замахнулся, но его зарубил мой сосед слева.
Все больше датчан наседало, мы отступали, наши ряды прогибались, потому что датчане отжимали наш правый фланг со стороны болота, но Леофрик удерживал врагов до тех пор, пока мы не развернулись спинами к горящим кораблям. Я ощутил исходящий от судов жар и подумал, что здесь мы и умрем; умрем с мечами в руках и с жаром огня за спиной.
Яростно обрушившись на рыжебородого датчанина, я попытался разбить его щит, в то время как Ида справа от меня упал на землю, его кишки выползали через разрез в кожаном доспехе. Датчанин надвинулся на меня сбоку, я ткнул Осиным Жалом ему в лицо, присел, приняв его топор на ломающийся щит, крикнул англичанину сзади, чтобы тот закрыл брешь в строю, и ударил Жалом датчанина с топором по ногам, проткнув ему лодыжку; чье-то копье тут же вонзилось ему в висок. Я с громким воплем кинулся на наседающих датчан, но места для драки не было, ворчащая масса людей рубила, колола, умирала, истекала кровью – и тут появился Одда.
Олдермен ждал, пока датчане столпятся на берегу, ждал, пока они начнут давить друг друга в стремлении до нас добраться, и только тогда вывел армию с холма Синуита. Англичане явились как гром среди ясного неба, с мечами, топорами, серпами и копьями.
Когда враги увидели их, раздались тревожные крики, и почти сразу я ощутил, что меня уже не давят так, как раньше: датчане разворачивались навстречу новой угрозе. Я ткнул Осиным Жалом кому-то в плечо, клинок вошел глубоко, наткнувшись на кость, но человек вывернулся, вырывая короткий меч у меня из рук. Я выхватил Вздох Змея, крича своим воинам, чтобы они лупили негодяев.
– Это наш день! – орал я. – Один дарует нам победу!
Теперь – вперед! Вперед, в общую свалку. Бойтесь людей, обожающих битву. Равн говорил, что лишь один человек из трех или даже четырех – настоящий воин, остальные дерутся неохотно, но я выяснил, что лишь один из двадцати любит биться. Такие люди наиболее опасны как самые умелые, это они отделяют души от тел, и их надо бояться. Я был из таких и в тот день у реки, когда прилив смывал кровь под пылающими кораблями, позволил Вздоху Змея спеть свою песню смерти. Я запомнил из этой битвы немного, только ярость, вдохновение и смерть. Подобные моменты воспевают скальды: вершина сражения, с которой движешься к победе… И смелость покинула датчан. Они-то думали, что побеждают, думали, что загнали нас в ловушку, под горящие корабли, думали, что вот-вот отправят наши души в загробный мир, и вдруг на них ураганом накинулся фирд Дефнаскира.
– Вперед! – орал я.
– Уэссекс! – ревел Леофрик. – Уэссекс!
Он рубил топором, валя на землю датчан, уводя команду «Хеахенгеля» от кораблей.
Датчане отступали, пытаясь от нас спастись, и теперь мы выбирали себе жертвы.
Вздох Змея был безжалостным в тот день. Удар щитом, чтобы лишить врага равновесия, выпад клинком вперед и вниз, укол в горло – и к следующему врагу. Я загнал одного кричащего датчанина в тлеющие останки лагерного костра и убил его. Некоторые кинулись к уцелевшим кораблям, спуская их на воду, но Убба все еще не сдавался, он громогласно велел своим воинам построить новый клин и защищать корабли. Сила Уббы была так велика, а гнев так могуч, что новый клин построился.
Мы жестоко ударили в него, рубили мечами, топорами, метали копья, и снова вокруг не осталось свободного места, только толкающаяся, стонущая, дурно пахнущая толпа. Но на этот раз отступали датчане – шаг за шагом, – а присоединившиеся к нам люди Одды окружили врагов и теперь били по ним железом.
Но Убба держался, не давал своим рядам распасться, заставлял их оставаться под знаменем с вороном, и каждую лишнюю минуту, которую он сдерживал нас, очередной корабль отчаливал от берега. Все, чего теперь хотели датчане, – это спасти людей и корабли, дать возможность уйти хотя бы части армии, избавиться от напора щита и меча. Шесть датских кораблей уже выгребали в море Сэферн, остальные воины только грузились; я крикнул своим, что надо прорваться и перебить их, но места не было, только скользкая от крови земля и клинки, ударяющие по щитам. Мои воины напирали на клин врага, раненые выбирались из задних рядов…
И тут, с неистовым ревом, на нас обрушился Убба с огромным боевым топором. Я помнил, как он дрался в битве при Гевэске, когда исчез в гуще врагов только для того, чтобы уничтожать их. Его гигантский топор взметнулся, расчищая место, наши ряды отшатнулись, и датчане хлынули вслед за Уббой, который, кажется, вознамерился выиграть битву один, навеки оставив свое имя в северных легендах. Его охватило безумие битвы, все руны были забыты – Убба Лотброксон творил легенду о себе. Вот англичанин упал, сраженный его топором, Убба заревел, датчане шагнули за ним; теперь они угрожали прорвать наши ряды. Я пробился назад, туда, где стоял Убба, и окликнул его по имени, называя сыном козла и дерьмом. Он развернулся, дико сверкая глазами, и увидел меня.
– Ты, щенок! – прорычал он.
Люди передо мной отскочили, когда он сделал шаг вперед: его кольчуга была в крови, половина щита исчезла, на шлеме виднелись зазубрины, а лезвие топора покраснело.
– Вчера я видел, как упал ворон, – сказал я.
– Ты врешь, щенок!
Его топор описал дугу, я принял удар на щит, и мне показалось, что меня боднул бык. Он выдернул топор, а вместе с ним кусок дерева, теперь мой щит пропускал дневной свет.
– Ворон упал с неба! – повторил я.
– Ты – шлюхино отродье! – отозвался он, и его топор снова взметнулся, и снова я принял его на щит, после чего отступил назад. Дыра в щите стала больше.
– И, падая, ворон кричал твое имя.
– Английское дерьмо! – заорал он и взмахнул топором в третий раз.
Теперь я сделал шаг назад и попытался ударить его Вздохом Змея по руке с топором, но он был быстр, как змея, и вовремя отпрянул.
– Равн говорил, что я убью тебя, – сказал я. – Он предсказал это. Он заснул у ямы Одина, в крови, и видел, как упало знамя с вороном.
– Врешь! – крикнул он и пошел на меня, собираясь сбить на землю весом и грубой силой, но я встретил его щитом к щиту и выдержал натиск. Потом я взмахнул Вздохом Змея, но меч скользнул по шлему Уббы, и я отскочил за миг до того, как топор просвистел там, где только что были мои ноги. В следующий миг я кинулся вперед, попав ему точно в грудь концом меча, но в моем ударе не было силы, и кольчуга спасла его. Убба махнул топором снизу вверх, собираясь распороть меня от паха до шеи, но мой разбитый щит остановил топор. Мы оба отступили назад.
