Бессмертный - Слэттон Трейси (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Да уж, попытаться стоит, — согласился Марко.
Он беспечно помахал мне на прощание и убежал, оставив меня в раздумьях о побеге. Вряд ли кто-то из нас допускал мысль о провале плана и о том, что он приведет к самым катастрофическим последствиям, которые только можно себе представить.
Шли дни, я пил только воду и ничего не ел. Это оказалось легко: в конце концов, я же привык голодать. После многолетней практики это было нетрудно. Правда, запах жареного мяса и тушеных овощей, нарезанных фруктов и ароматного сыра, теплого хлеба с маслом, которые приносила Симонетта, сводил меня с ума. Но потерпеть стоило. Свобода стоит любых жертв. Я слабел и тощал, ожидая, когда Сильвано заметит это и разрешит мне прогулки. А еще я ждал вестей от Марко.
Но не приходило ни то ни другое, и спустя две недели я начал отчаиваться. Хоть я и был необычайно вынослив, но голод все-таки брал свое, и я ослабел. Прошло больше шестнадцати дней с тех пор, как я брал в рот что-то кроме воды или глотка вина. Еще немного, и у меня не останется сил, чтобы сбежать, если Марко наконец объявится. Я искал способы попасться Сильвано на глаза и не получить колотушек. Главное — чтобы Сильвано увидел, что я захворал и мне надо на свежий воздух. Приходилось верить, что Марко будет ждать меня у Понте Каррайя: я слишком ослаб, чтобы далеко уйти самому. Еще повезло, что мне хватило силенок продержаться так долго! Я верил, что моя решимость поможет мне добраться до условленного места, но Марко придется поухаживать за мной пару дней, прежде чем мы покинем Флоренцию.
Однажды ночью, после ухода клиента, все еще наслаждаясь чудесным вознесением святого Иоанна на небеса, я решил принять меры. Этот клиент занял у меня больше времени, чем все остальные, так что у меня было и больше времени, чтобы в полной мере насладиться фресками. Голодание усиливало ясность ощущений: краски еще никогда не были столь яркими, а кожа у персонажей Джотто — такой теплой и живой. Яркие впечатления придали силу моим ослабевшим членам, и я смог доковылять вслед за клиентом до двери. На трясущихся ногах я прошел через сумрачные залы замка, намереваясь натолкнуться на Сильвано, чтобы наконец-то обратить на себя его внимание и как-нибудь добиться от него разрешения на прогулку. Я прислонился к стене отдышаться.
— Лука, я как раз шла за тобой, — послышался голос Симонетты.
Она осторожно потрясла меня за плечо. Я и не заметил, как глаза сами собой закрылись и я заснул, не сходя с места.
— Почему ты не в своей комнате? Почему не вымылся? Берегись, как бы Сильвано тебя не заметил!
Она заставила меня оторваться от стены и вытерла, потом поманила за собой.
— Пошли, — сказала она и взяла свечу из подсвечника на стене.
Она повела меня через длинный коридор. Мы проходили мимо других дверей, она стучала и звала их обитателей с собой. Все это было так необычно, что я, даже несмотря на сонливость, таращился на них с нескрываемым любопытством. В большинстве это были такие же дети, как я, мальчики и девочки разного возраста, телосложения и роста. Были там белокурые, рыжие головки, темноволосые цыгане и даже несколько африканцев с лоснящейся кожей цвета эбенового дерева, под которой перекатывались округлые мускулы. Был один стройный бесцветный мальчик с красными глазами и кожей точно выбеленное полотно. Был карлик, едва достававший мне до пояса. Все мы вели себя очень тихо и так робко, что даже не смели поднять глаз. Кто-то из детей оглядывался на меня, и я пытался вообразить, как они попали сюда: отловили их на улице, как меня, или продали родственники, как это случилось с отсутствующим среди нас Марко. Нас уже собралась целая процессия, и мы свернули в другой коридор, а Симонетта все стучала в двери. К нам присоединились женщины, большей частью молодые и красивые, за исключением двух непомерно тучных теток. Даже двое взрослых мужчин не смогли бы обхватить их за талию обеими руками. Я пытался представить, сколько надо съесть, чтобы так распухнуть, но у меня помутилось в глазах при мысли о завтраке из сластей, масла и сливок, а еще обеде из горшочка супа и целой ляжки зажаренного на вертеле быка. Симонетта вновь свернула за угол, и мы оказались у тяжелой двери. Она сняла засов и повела нас по лестнице вниз.
Факелы на стенах освещали наш путь по разбитым каменным ступенькам. Шедшая за мной маленькая белокурая девочка с ленточками в волосах заплакала, и я замедлил шаг, пока мы не оказались рядом. Она судорожно вцепилась в мою руку и крепко сжала. Впервые в жизни кто-то обращался ко мне за утешением, и меня это страшно растрогало. Несмотря на головокружение от голода, я в ответ тоже ласково сжал ее руку и серьезно улыбнулся ей. Она испуганно поглядела на меня голубыми глазами, огромными, как плошки, потом отрывисто вздохнула и еще крепче схватилась за мою руку, как утопающая за соломинку. От этого мне еще сильнее захотелось защитить ее.
Мы вошли в большой и холодный подвал, озаренный факелами. Их пламя бросало зловещие тени на серые каменные стены, а посреди подвала стоял Сильвано — и несколько крепких мужиков, которых я раньше никогда не видел. У всех были одинаково жестокие лица кондотьеров — наемных солдат, которые защищали Флоренцию от давних городов-соперников — Пизы и Турина. Я находился впереди всех рядом с Симонеттой, уже многие дети, стоящие у меня за спиной, плакали. Лицо Сильвано с острым лезвием носа, красное в свете факелов, выражало полное спокойствие. Вдруг он повернулся и встал к нам в профиль; из-за обманчивой игры света и тени показалось, что у него есть еще одно лицо сбоку, где должны быть щека и ухо. Он жестом приказал мужчинам расступиться, и вперед вышли два высоких громилы, ведя под руки Марко. Бледный, оцепенелый Марко: его фарфоровое личико было измазано грязью и покрыто ссадинами, нижняя губа рассечена, одежда в лохмотьях, как после драки.
— Это Марко. Многим из вас он знаком, — бархатным голосом заговорил Сильвано, небрежно помахивая изящной рукой. — У него здесь было много привилегий, не так ли, Марко? — Марко кивнул, как будто в дурмане. — Но ты обманул мое доверие, верно, Марко? — Сильвано покачал головой и с притворным разочарованием щелкнул языком.
Он начал ходить кругами вокруг Марко. В руке у него блеснуло что-то белое. Сначала я подумал, что это гигантский клык, но потом он подкинул предмет в воздухе и виртуозно поймал другой рукой. Я увидел, что это длинный тоненький нож.
— С моего соизволения в виде особой милости Марко была дарована привилегия выходить на улицу, — продолжил Сильвано, беспечным и игривым тоном, как будто поддразнивая. — Ему было дозволено гулять по улицам нашего славного города. Но он решил, что ему можно там и остаться. Он даже решил, что можно никогда не возвращаться!
С этими словами Сильвано набросился на него и полоснул его под коленкой ножом. Из сухожилия правой ноги хлынула кровь. Марко заорал. Нога его обмякла, он согнулся вправо. Все дети и многие женщины беззвучно зарыдали. Я тоже.
«Не кричи, Марко, — молил я, — это его только раззадорит!»
Внутри меня что-то надорвалось. Марко ведь был так добр ко мне, щедр и великодушен! Разве честно я отплатил ему, выдумав несбыточную мечту? Она созрела и принесла такие жестокие плоды. У меня в груди будто крошились в пыль старые засохшие листья.
— Марко спрятался на телеге, которая направлялась в деревню. Он думал, что я не найду его там, за городом. Глупый мальчишка! — хмыкнул Сильвано и полоснул ножом еще раз.
Кровь забила струей, окропив его богатые одежды. Сильвано захохотал во все горло. Загоготали и мужики, державшие Марко. Они выпустили его, и мальчик, обливаясь слезами, с криком рухнул на пол.
— Перевяжи ему раны. — Подбородок Сильвано дернулся к Симонетте.
Она бросилась исполнять его приказ. Глаза Сильвано блуждали по толпе детей и женщин.
— Теперь желание Марко исполнится. Он будет жить за стенами моего прекрасного заведения. Он будет жить, где ему вздумается, коли здесь ему не понравилось. Он будет жить, но больше никогда не встанет на ноги.
