Секира и меч - Зайцев Сергей Михайлович (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗

Быстро сели на свои места, сделали печальные лица. С опаской косились на дверь.

Вот дверь тихо отворилась, и вошел Глеб. Сумрачное лицо. Секиру скинул с плеча, поставил в угол. Меч с поясом снял, повесил на колышек у двери.

Кивнул братьям, воззрившимся на него тревожно:

— Я с миром. Или вы чего-то иного от меня ждете?

Фома сцепил под столом вспотевшие, дрожащие руки:

— Мы от тебя давно ничего не ждем.

— Отрезанный ломоть!.. — задиристо воскликнул кто-то из средних, но Фома посмотрел на того зло.

А Глеб пропустил обидные слова мимо ушей. Сел к столу, с торца сел, — что ближе к выходу. Отщипнул от краюхи крошку, плеснул в глиняную чашку вина.

Сказал негромко:

— Встретил я людей в лесу. Сказали мне про беду. Встретил и в поле людей. Показали они место, где родителей наших нашли. Встретил пастуха за околицей. Он пугал меня лесными разбойниками и стращал половецкими ханами. А правды не сказал! Кто убил? У кого рука поднялась на стариков?

На брата недобро взглянул Памфил:

— Из леса приходил кто-то. Не из твоих ли дружков? Не из разбойников ли?..

При этих словах сжались, побелели кулаки Глеба.

Вмешался Фома:

— Молчи, Памфил! Не время затевать ссоры. А ты, Глеб, не слушай его. А слушай меня, старшего брата. Я вас обоих когда-то нянчил, саживал к себе на колени, баловал пряником…

Выпил Глеб вино, сказал спокойно:

— Тот старик, которого вы прислали, говорил…

— Мы не присылали никакого старика, — перебил его Кирилл.

Услышав эти слова, Глеб побледнел.

— Значит, это был отец, — сказал он совсем тихо.

— Как отец? Когда? Родителей наших уж два дня как нет, — зашумели братья. — Ты в своем ли уме?

Глеб кивнул:

— Теперь я понял. Это отец приходил. Он ведь один знает ко мне дорогу… Вернее, приходил дух его…

Возмущались братья:

— Почему не к нам? Почему к тебе, к разбойнику приходил?..

Пытался угомонить, шипел на братьев Фома. Когда ему это несколько удалось, спросил он Глеба:

— Скажи, брат, что он говорил тебе, этот… дух? Что отец говорил?

Грустным стало лицо Глеба:

— Он пришел среди ночи, как всегда приходил. Я уже ждал его…

— Оказывается, отец приходил к нему! А мы и не знали, — удивленно посмотрели друг на друга Афанасий и Борис.

Фома зыркнул на них грозно:

— Не перебивайте.

Глеб продолжал:

— Он был бесплотен. Это я сейчас понимаю. А тогда не подумал об этом. Он был — видение. Он стоял в челне… А через минуту уж становился звуком. Отец был криком птицы, плеском волн, был эхом. Еще я помню, он был дуновением ветра — холодного, внезапного. Он разговаривал со мной как бы отовсюду. И ниоткуда…

Фома почувствовал, будто мурашки побежали у него по телу. Спросил:

— Что говорил-то он?

Но Глеб словно не слышал вопроса:

— Он был весь в белом…

— А что говорил? — спросил и Кирилл.

Глеб поглядел на него печально:

— Говорил, спросить надо о чем-то у Мстислава, Святополка и Корнила.

— Спрашивали уже! — вставил Андрей. — Вон Кирилл и спрашивал.

— Что они сказали? — обернулся Глеб.

Памфил посмотрел на младшего брата исподлобья:

— Сожалеют князь и люди его. Говорят, хороший был воин Аскольд. А про мать говорят: счастливая была женщина — родила стольких сыновей!..

— И все? — вскинул брови Глеб.

— Еще скорбят, — добавил Кирилл, — что защитить их не успели… Кабы, говорят, платили наши родители вовремя князю в казну, успел бы защитить их князь. А не платили они — оттого у дружины были лошади некормлены, еле двигали ноги, оттого и не успели защитить…

Нахмурился Глеб:

— И вы не увидели здесь намека? Не услышали насмешки?

— Искали мы намек, — кивнул Памфил.

Фома повысил голос:

— Но говорил уверенно князь, что следы убийцы ведут к лесу, — старший брат испытующе посмотрел в глаза Глебу. — Скажи нам, Глеб, не в твоем ли лесу прячется убийца?

Как сухая сосновая ветвь, вспыхнул Глеб:

— Кроме волков, я не знаю в лесу убийц.

— А может, ты дружков покрываешь? — предположили Афанасий и Борис. — Может, известна тебе рука убийцы?

Глаза злые обратил на них Глеб:

— По-моему, братья, вы не очень умны. Хотя меня и постарше!..

Никифор, доселе молчавший, голос подал:

— А может, он сам?..

Все притихли.

Фома спросил:

— Что сам? О чем ты?..

Никифор в волнении сглотнул слюну:

— Сам он, может, родителей наших… за что-то… А теперь зубы заговаривает!.. Говорит, дух отца приходил!.. Почему к нам не приходил? Почему никто из нас вообще не видел никаких духов? А он видел…

Все задумались, внимательно посмотрели на Глеба.

— Вы с ума никак посходили? — потемнел лицом Глеб.

Фома так рассудил:

— А что, братья! Я хоть и не показываю на Глеба пальцем, а не вполне уверен в его непричастности. Мог ведь быть обижен наш Глеб на родителей. А значит, и выместить обиду мог!

Глеб от возмущения утратил дар речи.

Братья слушали очень внимательно. Фома продолжал:

— Зачем, к примеру, какому-то разбойнику убивать в поле старого пахаря и его жену, у которых нечего взять? Разве что дохлую клячу… Но лошадь осталась на месте… — Фома ощупывал Глеба взглядом. — Мы думали тут: князь с дружиной убить могли. Другим для острастки. Чтоб вовремя платили в казну… Но зачем князю убивать работника? Зачем ему ссориться с семьей его, в коей столько взрослых сыновей? Зачем князю ссориться с Сельцом? Припугнуть ведь и иначе можно…

— Вот и мы думаем… — вставили Афанасий и Борис.

— Есть сомнения у меня, что вы думаете, — наконец ответил Глеб. — Головы ваши — как пни еловые.

Вспылил Афанасий:

— А вот я сейчас схвачу твою секиру…

Крикнул Борис:

— Я меч твой схвачу…

Печально покачал головой Глеб:

— Духа не хватит. Забыли вы старую истину: не всякий, кто держит меч, может им ударить; не всякого послушается секира…

Вмешался Фома:

— Сидите, братья. Он прав!.. Не хватало нам еще здесь подраться! — он тягостно вздохнул. — К тому же я только рассуждал, предполагал. Повторяю: я не показывал пальцем.

— И показывать нечего! — ярился Афанасий. — Отцеубийца за нашим столом. Можем ли мы это стерпеть? Дух родителей вопиет…

Борис отодвинулся от Глеба:

— Ты убил! Все сходится: ты затаил обиду, ты — разбойник, столько лет пропадаешь в лесу, одичал… Тебе родителей убить, что ветку сломить…

А Глеб вдруг успокоился, подавил злость во взгляде. Со вздохом поднялся:

— Все понятно мне. Князя Мстислава боитесь. Готовы родного брата, невиновного человека в отцеубийстве обвинить, лишь бы не ссориться с князем…

— Уходи прочь! — шипел Борис и все отодвигался.

Глеб усмехнулся ему в лицо:

— У таких вот детей и убивают родителей! Видно, знают, что за стариков никто не постоит.

— Осторожнее, Глеб! — сказал с угрозой Кирилл. — Нам все труднее сдерживаться.

Глеб ответил с обидой:

— Были бы уверены, что я убил, — так не сдерживались бы. Зачем же в отцеубийстве обвинять, не будучи в том до конца уверенными?

— Уходи, Глеб, — посоветовал Фома, самый старший брат. — Слова твои колют в больное место. Лишь двое неразумных обвинили тебя.

— Но остальные молчат!

Фома развел руками:

— Я не хочу допустить до драки. Мы братья все же! И у нас общая беда…

Больше ничего не сказал Глеб. Отшвырнул ногой тяжелый табурет, снял со стены меч, подхватил секиру и оставил дом.

— Не верю ему! — признался Фома.

— А я тебе не верю, — сказал Кирилл. — Ты, и вправду, не хочешь ссориться с князем.

— А кто хочет? — вздрогнул Фома.

Тут к нему обратился Памфил:

— Скажи, брат, а если б мы были уверены, что убил Мстислав…

— Знай место, сучок! — огрызнулся Фома.

Глава 3

Не пошел Глеб далеко в лес, на опушке затаился: лег в можжевеловых кустах и пролежал до вечера… Слушал, как в Сельце лают собаки. Едва стемнело, поднялся по склону холма к часовне, отыскал среди старых провалившихся могил две свежие — могилы родителей, сел между ними на влажную холодную землю, обхватил голову руками и замер. Сидел так Глеб долго: без слез, без горьких сетований, без клятв.