Базалетский бой - Антоновская Анна Арнольдовна (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
– О, неблагодарные! Не я ли, неосторожный, сотворил вас? Почему же отягощаете мои уши тошнотворными воплями? Если так – делайте что хотите. Я отныне не вмешиваюсь в ваши ничтожные распри. Знаю, сколько бы я ни перестраивал землю, все равно вызову неудовольствие, ибо сказано: «Нельзя угодить всем».
Тут аллах повернулся к земле спиной и насладился душистым дымом кальяна, вокруг голубых боков которого летали планеты и звезды.
Это об аллахе. А о людях другое. Они блуждали в догадках: почему высокопрославленный в ответ на жалобы сбросил серую застывшую слюну, подобно камню свалившуюся с неба? Прождав не более двенадцати базарных дней, еще яростнее заспорили правоверные и гяуры, потом, выпив ледяной воды, решили поручить ученым всех земель разгадать по серой слюне помыслы аллаха.
Ровно три года, три месяца и три дня думали ученые, затратив тысячи тысяч кусков древесной коры (тогда еще не было, слава аллаху, пергамента или бумаги), тысячи тысяч рабов таскали драгоценные свитки в особые помещения, сверкавшие бронзовыми сводами или затененные пальмами, выстроенные каждой страной для себя, но под общим названием: «сарай размышлений».
В один из дней народившиеся на радость правоверным и гяурам калифы, эмиры и повелители, потеряв терпение, воскликнули: «Если ученые не кончат думать, то, да возвеличит их аллах, они сами будут заживо погребены в „сараях размышлений“!» Не прошло и базарного часа, как ученые единодушно возвестили: «Свидетель Хуссейн, мы додумались!»
Велик аллах в деяниях своих! На праздник «Открытие конца дум» у милостивого подарка аллаха собралось столько правоверных и гяуров, что и муравью не пролезть. Но тут, как во сне, произошло неожиданное, повергнув жителей земли в отчаяние: все ученые говорили разное.
– Это слабость аллаха! – сказал один.
– Надуши свой рот, лжец! – закричал другой. – Это сила!
– Пепел на ваши пустые головы! – вознегодовал третий. – Это щедрость аллаха!
– Чтоб твой язык оброс волосами! – задыхался четвертый. – Это насмешка!
Тут поднялось множество ученых, и, потеряв пристойность, каждый кричал свое, не слушая другого. Увидя, что этого мало, они вцепились друг другу в густые бороды, и свидетели «битвы ученых» стали ловить «на счастье» разноцветные клочья волос. Тогда один, всплеснув руками, завопил:
– Аллах, почему покраснело небо?
Испуганно подняв головы и увидя голубое небо, все хотели осмеять лгуна, но он исчез, захватив последние остатки бород ученых и мудрецов.
Впоследствии – да станет он жертвой верблюжьего помета! – лгун открыл на пути в Мекку торговлю, клянясь, что нет товара благочестивее, чем бороды ученых, отмеченных аллахом ясновидением и даром пророчества…
Уже гурии стлали ложе из своих кос, а спорщики продолжали драться – еще миг, и вселенная осталась бы без единого ученого! Но всемогущий, как всегда, посылает помощь вовремя.
В самую середину толпы растерзанных ученых влетел на коне благочестивый шейх неизвестной страны и неизвестного цвета, в одной руке он держал белый виноград, в другой черный, – может, поэтому перед ним все смолкло.
– Остерегайтесь, правоверные! – крикнул он. – Это мудрость!
– Во имя аллаха! – вскрикнули все, услышав доселе неслыханное слово, и многие побежали прочь. Тут выступил рыбак…
Внезапно вздрогнули светильники: приоткрыв дверь, слуги внесли блюда с пилавом. Отодвинув кальян, шейх скромно умолк…
Но когда жирные пальцы в последний раз опустились в пушистый рис и исфаханцы стали вытирать их только что выпеченным лавашом, шейх продолжал!
…Тут выступил молодой рыбак с приятным лицом, прославленный храбростью, и сказал так:
– Правоверные, неразумно бояться неизвестного. Да поможет мне святой Аббас, я остаюсь у камня, дабы проникнуть в помыслы аллаха. Ради сладости жизни вы и еще тысячи тысяч недоумевающих узнают, зачем сбросил всемогущий на наши головы мудрость.
Аллах послал людям терпение, и они долго ждали, но когда по тропинке разгадок вернулся рыбак надежды, его никто не узнал: он был худ, как дервиш, стар, как пророк, а глаза были так раскрыты, словно в них заблудилась туча. Только женщина стройная, как газель, любившая раньше кольца его черных кудрей, роняя слезы, как капли дождя, горестно воскликнула:
– О, зачем попала я в сети отчаяния? Ты ли это, господин мой? Что сделала с тобою мудрость!
– Женщина, – бесстрастно сказал рыбак, – смысл жизни в созерцании великого движения вселенной, остальное не стоит внимания, ибо человек подобен мыльному пузырю, который избалованная аллахом Жизнь пускает себе в забаву. Знай, о женщина: раздувшись до предела, пузырь лопается, и вместо роскошного видения глаза правоверных видят то, что ничего не видят.
– О рыбак, – вскрикнула женщина, – мудрость, выпотрошив тебя, набила глупостями!
– Женщина, – продолжал тянуть слова, как невод, рыбак, – опьянение усладами жизни проходит, как бессвязный лепет горячки, оставляя не больший след, чем пена на песке морском. На пути внезапности смерть постигнет тебя, и в дальнее странствие, кроме своей трухи, ты с собою ничего не возьмешь.
И было так, как было. Женщина покрыла лицо желтыми розами, а разнокожие радовались: «Слава справедливому, помудрел рыбак, а не мы», – и твердо решили остерегаться страшного дара аллаха.
– Поистине, – сказал купец, обладавший золотом, – твои притчи стоят богатства! И мы, иншаллах, в Исфахане прославим встречу с тобой…
– И если бы не боязнь затруднить тебя, – поспешно продолжил купец, владелец драгоценностей, – перед тяжелым путешествием через пустыню, которое, как сказал хозяин, ты завтра предпримешь, – да приведет тебя святой Хассан к берегу благополучия! – мы бы умоляли усладить наш слух еще одним поучением. Возблагодарим судьбу за…
– Я бы счел себя неблаговоспитанным гостем, если бы воспользовался вашей учтивостью и поспешил уйти. Имам сказал: «Не нужны все блага мира, если подстерегает нас разлука». Да разрешат покорители путей принести слуге моему горячее каве и кальяны…
И когда слуга, обменявшись взглядом с шейхом, едва слышно шепнул по-грузински: «Пьют!» и поставил перед своим господином хрустальный кальян, шайх громко по-персидски произнес:
– Да будет испито столько, сколько сваливает видящего и слышащего в тину сновидений! Неизбежно мне, о купцы, сказать слово, подходящее к месту. Да усладится ваш слух поистине поучительной притчей.
И, словно не замечая беспокойных взглядов купцов, усиленно борющихся со сном, шейх продолжал:
– До меня дошло, что в давно прошедшие лунные и солнечные года, занесенные песками времени, в городе Багдаде жил купец по имени Хассан-аль-Хассиб, обладавший несметными богатствами, женами, подобными гуриям, молодыми невольницами и рабами. По воле Габриэла, лавка этого купца самая богатая на базаре, была всегда переполнена прославленными покупателями, ибо сам калиф и эмиры забирали у него товары для своих жен.
Во имя справедливости скажем: не одним богатством Хассан-аль-Хассиб снискал почет и уважение всех, но еще необыкновенным благочестием. Никогда Хассан не забывал вознести положенные правоверным на каждый день молитвы аллаху и даже пользовался случаем лишний раз сотворить намаз. Ни один нищий не проходил мимо его лавки, не получив горестный вздох сочувствия. Он благочестиво помогал вдовам и сиротам оплакивать их нужду и печальную участь и молил аллаха не допустить несчастных умереть с голода около его дверей.
Это о бедных, необдуманно родившихся; другое – о дарах калифу, везирам и страже. Свидетель пророк, никто не мог сравниться с Хассаном в изяществе подарков и щедрости. И когда случилось то, что случилось, базар в волнении зажужжал, как выгнанные из улья пчелы: «О Аали! О Мохаммет! Хассан ночью обворовал своего соседа гяура!» Суд в Багдаде творил сам великий везир, считавший себя в судебном деле преемником мудрого Сулеймана-бен-Дауда. И вот на жалобу гяура собрались не только возмущенные владетели лавок, но и все жители Багдада, кипевшие негодованием на Хассана за его неслыханный поступок. Прибежало столько, что все не вместились в судилище. Тогда скамьи заполнили богатые и знатные, а остальные поспешили захватить места на улице и поставили глашатая для передачи происходящего у великого везира, последователя Сулеймана-бен-Дауда.
