Псы господни - Sabatini Rafael (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗

Аутодафе завершилось. Прощенных отправили в монастырь, где назавтра на каждого будет наложена епитимья согласно приговору. Приговоренных к смерти поспешно вывезли за городские стены, на луг возле реки. Тут в ля Дехеса на берегу бурного Тагуса, в чудесном мирном уголке близ реки, замкнутом с другой стороны горами, был поднят огромный белый крест, символ милосердия. Вокруг него располагались столбы, к которым привязывали осужденных на сожжение, с заготовленными возле них вязанками хвороста. Здесь Christi nomine invocato завершалось в дыму и пепле Дело Веры. Толпа последовала сюда за осужденными, чтобы поглазеть на замечательное зрелище, и ее снова удерживали за ограждением, охранявшимся солдатами. Но большинство тех, кто принимал активное участие в аутодафе, вернулось с помилованными в монастырь.

Кардинал-архиепископ уже снимал облачение у себя во дворце. Он наконец был спокоен за племянника: Фрей Хуан де Арренсуэло все же принял предложенный им план действий: дону Педро вынесли приговор на основании показаний Фрея Луиса. Приговор требовал уплаты штрафа в тысячу дукатов в казну инквизиции и ежедневного в течение месяца посещения мессы в соборе Толедо. Дону Педро полагалось присутствовать там босым, в одной рубашке и с веревкой на шее. По истечении этого срока вина будет искуплена, он получит отпущение грехов и восстановление в правах.

Дело о колдовстве должно расследоваться согласно долгу и законам инквизиции, и будь подсудимая колдуньей или просто еретичкой, ее обязательно сожгут на костре на следующем аутодафе. Само же по себе дело столь ординарно, думал кардинал, что не потребует его дальнейшего вмешательства.

Но он поторопился с этим заключением. Через полчаса после его возвращения в замок к нему явился взволнованный Фрей Хуан Арренсуэло.

Он принес известие, что Фрей Луис Сальседо уже открыто протестует против порядка судопроизводства и осуждает его как нарушение закона. Приговор, вынесенный дону Педро, по утверждению Фрея Луиса, основывается на показаниях, которые являются предположительными, пока не будет доказано, что подсудимая — колдунья. Фрей Хуан спрашивал — и весьма настоятельно — какие принимать меры, если пыткой не удастся вырвать у женщины признание в чародействе.

Арренсуэло пытался унять доносчика напоминанием, что не следует будить лихо, пока оно спит, что в данной ситуации протесты и умозрительные рассуждения Фрея Луиса — всего лишь игра воображения.

— Игра воображения! — Фрей Луис рассмеялся. — А разве приговор дону Педро не игра воображения, позволяющая ему избегнуть более сурового наказания, которое, возможно, его еще ждет?

Он заявил это при большом скоплении людей в монастыре, в его словах чувствовалась явная угроза. К тому же рвение и страсть доминиканца произвели сильное впечатление на слушателей: они сочувственно восприняли его слова.

Кардинал был сильно раздосадован. Но природная мудрость побудила его скрыть свои чувства: на стороне противника — правда, а досада — плохой помощник в делах. Он призадумался, не говоря ни слова, чтоб не выдать свое огорчение.

Наконец он позволил себе улыбнуться доброй не без лукавства улыбкой.

— Мне сообщили из Сеговии, что местный инквизитор веры тяжело болен и требуется преемник. Я сегодня же обсужу назначение на эту должность Фрея Луиса Сальседо. Его рвение и кристальная честность — залог успеха. Он отбудет в Сеговию тотчас по принятии решения.

Но предложение, разрешавшее, по мнению кардинала, все трудности, явно испугало Фрея Хуана.

— Фрей Луис расценит новое назначение как попытку устранить неугодного свидетеля — попытку подкупить его, чтобы он замолчал. Он будет пылать разрушительным праведным гневом, который ничто не сможет потушить.

Кардинал понял, как справедливо замечание Фрея Хуана, и вперился взглядом в пустоту. Итак, монах, ревнитель правды, грозится свести на нет все его усилия, если пыткой не удастся вырвать нужного признания у женщины. Отныне на это вся надежда.

Внезапно без вызова явился секретарь. Кардинал раздраженно отмахнулся от него.

— Не сейчас! Не сейчас! Вы нам мешаете.

— Послание короля, ваше высокопреосвященство.

Заметив недоумение на лице кардинала, секретарь пояснил: служители инквизиции привели человека, который был при оружии во время аутодафе, потому что послан королем с посланием к Генеральному инквизитору. Послание он должен вручить лично.

Пропыленный, измученный и небритый, сэр Джервас был представлен кардиналу. Он еле держался на ногах. Его глаза, воспаленные от бессонницы, запавшие, окруженные тенями, блестели неестественным стеклянным блеском, а походка была шаткой от усталости.

Кардинал, человек гуманный, отметил все это про себя.

— Вы очень торопились, я вижу, — сказал он, то ли спрашивая, то ли утверждая свои наблюдения.

Джервас поклонился и вручил ему письмо.

— Усади гостя, Пабло, он ни в коем случае не должен стоять.

Англичанин с благодарностью опустился на стул, указанный кардиналом, и тотчас предупредительно принесенный секретарем.

Его высокопреосвященство сломал королевскую печать. Он прочел письмо, и его озабоченно нахмуренный лоб разгладился. Он оторвал взгляд от королевского послания и посмотрел на Фрея Хуана искрящимися от радости глазами.

— Я думаю, это ниспослано небом, — сказал он, передавая пергамент доминиканцу. — Волею короля женщину забирают из-под опеки святой инквизиции. Отныне она не имеет к нам никакого касательства.

Но Фрей Хуан, читая письмо, хмурился. Даже если подсудимая и не колдунья, она все же еретичка, и душу ее нужно спасти. Фрей Хуан негодовал на королевское вмешательство в сферу, которую почитал промыслом Божьим. В другое время Генеральный инквизитор разделил бы его негодование и не отдал бы еретичку без борьбы и строгого напоминания его величеству, что он подвергает себя опасности, вмешиваясь в дела веры. Но сейчас приказ пришелся очень кстати, разрешил все трудности и спас Генерального инквизитора даже от возможного обвинения в семейственности. Размышляя об этом, его высокопреосвященство улыбнулся. И обезоруженный этой мирной располагающей улыбкой, Фрей Хуан склонил голову и подавил в себе протест, готовый вот-вот сорваться с языка.