Сент Ив - Стивенсон Роберт Льюис (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
В сердце моем пробудилась горячая симпатия к нему, и на другое утро, когда мы скользили по волнам при умеренном бризе, я воспользовался случаем и поздравил капитана с тем, каким молодцом «Леди Нипеан» показала себя в шторм.
— Да, — рассеянно отозвался он. — Старушка не подвела.
— Надобно полагать, настоящей опасности и не было?
Капитан Коленсо вдруг поднял на меня серьезные глаза.
— Мистер Дьюси, вся моя жизнь — служение господу, и он не потопит судно, которому я вверил свою честь. — И, не давая мне времени понять, что означают эти загадочные слова, он продолжал совсем другим тоном: — Сейчас этому трудно поверить, но в прежние времена моя «Леди Нипеан» была очень шустрая.
— Уж, наверно, быстрота для нее и сейчас — первое дело, — заметил я. Только безнадежно сухопутная крыса, вроде меня, могла вообразить, будто этому старому корыту по силам заниматься каперством, но никак иначе я не умел объяснить себе странности этого корабля.
— У нас нет нужды полагаться на быстроту ее хода.
— Стало быть, вы полагаетесь на ваши пушки?
Я еще и раньше приметил, как заботливо здесь ухаживают за орудиями. Они были медные и сияли не хуже дверных ручек в кают-компании.
— Что ж, мне и прежде случалось на них полагаться, — уклончиво отвечал капитан. — В последний раз — в те поры только еще началась война с Америкой — мы направлялись в Галифакс и в открытом море сошлись с одной шхуной. На ней было двенадцать тяжелых карронад и две длинных пушки, да еще тяжелое орудие на левом траверсе, а у нас, сами видите, восемь карронад и еще вот это орудие, мы их называем «почтовые пушки». Однако же за каких-нибудь два часа мы обратили эту шхуну в бегство.
— И спасли свою почту?
Капитан резко встал (мы с ним сидели на корме на клетках с курами).
— Извините, мне надобно распорядиться, — сказал он и поспешно поднялся по трапу на ют.
Дней, должно быть, через десять, когда я по обыкновению рассеянно бродил по палубе, капитан подошел ко мне и предложил с ним посидеть.
— Я желал бы с вами посоветоваться, мистер Дьюси. Вы, как будто, не обрели еще спасения? Я хочу сказать, вы не принадлежите к нашей вере?
— Какой именно?
— Я и все мое семейство, сэр, — смиренные последователи Джона Уэсли.
— Нет, к этой вере я не принадлежу.
— Но ведь вы джентльмен? — Я поклонился. — И во всем, что касаемо чести… Считаете ли вы, сэр, что верноподданным должно повиноваться своему земному повелителю, даже если веления его противны их совести?
— Смотря по тому…
— Речь идет о чести, сэр. Положим, вы поклялись исполнить справедливое… нет, более того, благородное дело, и вам приказывают нарушить клятву. Как тут поступить?
Мне вспомнился злополучный полковник, что бежал из плена, изменив своему слову, и я ответил не сразу.
— Может быть, вы выскажетесь яснее? — спросил я наконец.
Капитан не сводил с меня пытливого взгляда. Потом вздохнул, покачал головою и вытащил из кармана маленькую Библию.
— Я не джентльмен, сэр. Я исповедовался во всем перед господом, однако же мне хотелось узнать, как поступил бы на моем месте джентльмен, — продолжал он простодушно.
Длинные нервные пальцы его листали Библию, видно, он хотел отыскать какой-то текст, но передумал, снова вздохнул и закрыл книгу, а через минуту его позвали проверить курс судна.
До сих пор мое уважение к капитану неуклонно росло. Он был ко мне так доброжелателен, так неизменно учтив; он нес бремя скорби — какова бы ни была ее причина — с такой кроткой покорностью, что я подчас от души жалел его, хоть и клял его самого и всю команду за их противную человеческой природе скрытность.
Но назавтра же это уважение в один короткий миг рассеялось, как дым. Мы сидели в кают-компании за обедом, капитан во главе стола с обычным своим отсутствующим видом рассеянно крошил сухарик, и вдруг на пороге встал Рубен Коленсо, старший сын и первый помощник капитана, и торжественно объявил, что в четырех милях по курсу с подветренной стороны виден парус. Я поднялся за капитаном на палубу. Когда неизвестную шхуну сквозь дымку тумана заметил дозорный, она лежала в дрейфе, но теперь, судя по всему, она готовилась нас перехватить. Было около двух часов дня, видимость отличная, и хотя она была от нас мили за две, я разглядел на ней британский флаг.
— Но это не настоящий английский флаг, — сказал капитан Коленсо, глядя в подзорную трубу. На его старческих, желтовато-бледных щеках заиграл румянец, я почувствовал скрытое волнение всей команды. Что до меня, то я готов был в предстоящей схватке играть незавидную роль мишени; однако же, к моему удивлению, капитан не стал раздавать абордажные сабли, не приказал вытащить из трюмов порох, иными словами, и пальцем не шевельнул, чтобы привести «Леди Нипеан» и своих людей в боевую готовность. Почти все они собрались на палубе, совершенно позабыв про свои пушки, которые еще утром начищали с превеликим усердием. Так мы и шли, ни на дюйм не отклоняясь от курса, и были уже почти на расстоянии выстрела, как вдруг над шхуной взвился звездно-полосатый флаг, и прямо перед нами в воду шлепнулось ядро, должно быть, предостережения ради.
Я во все глаза смотрел на капитана Коленсо. Неужто он намерен сдаться без единого выстрела? Отложив подзорную трубу, он взялся за рупор и словно ждал чего-то; лицо его болезненно подергивалось. Внезапно черное подозрение оледенило меня: да ведь этот человек собирается изменить своей отчизне! Я глянул на грот-мачту: там развевался британский флаг. Я повернул голову и тут скорее почувствовал, нежели увидел вспышку и услышал оглушительный грохот, — озадаченный американский корабль ударил по «Леди Нипеан» из бортовых орудий так, что ядра пронеслись над самым носом нашего брига. Американцы, разумеется, тоже увидели наш флаг и решили, что мы намерены подойти вплотную, сцепиться с их судном на абордаж.
И тут то ли мой упорный взгляд, то ли гром пушечных выстрелов, уж не знаю, что именно, вывели капитана Коленсо из оцепенения, и когда нас окутало дымом, он выронил рупор и с искаженным лицом побежал к гакаборту отвязывать фал. Предатель совсем позабыл спустить флаг своей страны! Но было уже поздно. Пока он канителился с фалом, по шканцам ударил ружейный залп. Капитан вскинул руки, повернулся на каблуках и повалился навзничь к ногам рулевого, а флаг медленно опустился на него, словно затем, чтобы скрыть его позор.
Тот же час стрельба стихла. Во мне боролись презрение и жалость, влекло коснуться несчастного и обуревало отвращение, но тут какая-то женщина, я не вдруг узнал Сусанну, с воплем метнулась мимо меня и упала на колени перед трупом. Из-под пурпурных складок флага струился тоненький ручеек крови. Он пополз по палубе, приостановился у стыка двух досок и разлился там лужицей престранной формы. Я не сводил с нее глаз. Лужица удивительно напоминала карту Ирландии. Тут я наконец услышал, что мне что-то говорят, поворотил голову и увидел рядом тощего американца с квадратной челюстью, который уже успел подняться на бриг.
— Вы что, туги на ухо? Сколько раз повторять вам, что все это неслыханная глупость?
— Я и не думаю это оспаривать, сэр.
— "Леди Нипеан"! Не угодно ли! А кто там под флагом? Капитан? Так я и думал. Убит, а? Что ж, его счастье. А не то я охотно побеседовал бы с ним минут пяток: уж очень мне любопытно, чего ради он все это проделал.
— Что именно?
— Да привел свой корабль в здешние воды, — ведь коммодор Роджерс уже у Род-Айленда, никак не дальше. Видно, не из трусливых был. Ну, а вы какую службу несете на этом дьявольском корыте? Черт меня побери, ну и баб же у вас тут!
И в самом деле, три несчастные женщины, упав на колени, жалобно причитали над телом капитана. Мужчины все сдались, у них даже не было оружия, чтобы сложить его к ногам победителей, и теперь их собрали на шкафуте под охраной доброго десятка янки. Один лежал без чувств, двое или трое были в крови (их поцарапало летящими щепками): оказалось, что борт американского корабля — фута на полтора ниже бортов «Леди Нипеан» и американцы почти не причинили вреда тем, кто был на палубе, хотя в корпусе, надобно думать, зияло немало пробоин.
