Борель. Золото (сборник) - Петров Петр Поликарпович (список книг .TXT) 📗
Сипловатый, режущий сердце тенор Ромы колючим свистом вонзался в молчаливые сопки:
В реве не заметили вывернувшуюся из-за ближнего дерева сухую, немного сгорбленную фигуру. Алданец схватился за обрез, но опустил его, когда услышал торопливый гортанный окрик.
– Сывой, сывой!
– Вын! – окликнул Филя.
– Пылохо ваша сымотылы, – заговорил китаец. – Шибыко пылохо.
– Ну, чего скажешь, ходя? – спросил, брызжа слюной, Сохатый. – Опиум, халву принес?
– Бойся моя, – лепетал китаец. – Милисыя калаулы. Моя уходы вы голод. – Вын снял тюбетейку и вынул из нее пропахшую потом влажную бумажонку. Алданец и Сохатый наклонились к огню, долго разбирали короткий текст.
В записке подтверждалось сказанное. Сохатый пустыми глазами посмотрел на вожака и бросил скомканную бумажку в костер.
Она мгновенно растаяла, кверху подлетели черные клочья пепла.
– Сколько меня плати? – Вын хитро косил на Алданца узкими бегающими глазами. Он знал, что ссориться с ним вожак не будет. Алданец достал из-за пазухи бычий рог и, отшатав пробку, всыпал в трепещущую руку китайца золотого порошка.
– Сыпасибо! Опиум надо?
– Давай! – разом отозвались все кроме Хлопушина.
Вын выпил спирту и смешался с темью. Когда замолк шорох шагов, Алданец ударил Сохатого по загорбку и обратился к остальным.
– Мильтоны унюхали нас. Идем сегодня на работу и меняем свою развиденцию.
В пьяной толкотне сматывали легкие манатки, запинались о выступившие из земли коренья, ощупывали оружие. Алкоголь накалял отравленную кровь.
Из ущелья вышли с лопатами и кирками на плечах. По вершинам скал кружил сухой ветер. Гуськом, по-китайски, вышли на объятую тьмой долину.
И тут Хлопушин оробело остановился.
– Что за ворожба? – наткнулся на него Балда.
– Не пойду я… Што-то пужат меня.
– Ты облешачил! Хошь увильнуть! – К ним подошли Сохатый и Алданец.
– В деревню хочу податься, – виновато бормотал Хлопушин. – Вы, ребятушки, не обессудьте. Не по кишке мне ваша жисть. Страху сколько, боже мой! Не в обиде я на вас…
– Э, моль деревенская!
Кирка Алданца блеском рассекла полукруг и хрястко влипла в голый череп старателя. Со стороны реки рванул ветер, повергая в бездну темноты Хлопушина.
– Вытряхни! – коротко сказал вожак.
Филя сунул руку за пазуху убитого и вместе с медным крестом выдернул кошелек. Компания торопливо зашагала в притаившуюся ночь.
– Вот тебе и хозяин, – безотчетно вздохнул Рома.
До водоотводного канала, недавно построенного с большими усилиями, ползли на четвереньках, обливались потом и росой, очумело припадали, заслышав обманчивые шорохи, в обветшалую траву.
Ветер тянул на реку, поэтому перестук лопат с кайлами не долетал до рудника. «Работали» жарко, задыхались от спешки. Из-за сопок заря распускала розовые махры, когда в открытую ставню главной магистрали стремительно зашумела волна. Волна с шипением докатилась до запруды и начала поднимать кверху оставленные в новых шурфах вещи. Бешеный вал рушил боковые крепы, размывал стены. В шурфы валились подмытые навесные лбища земельных выступов, отделяющих площади забоев. Земля липким клеем оседала на дно, а сверху свирепо схлестывались встречные волны. От отдачи летели наверх мутные брызги.
На восходе солнца выступившая из шурфов вода поползла по луговинам улентуйской долины, затопляя старые шурфы. Вода напорно подбиралась к электростанции и окладке обогатительной фабрики. Часть недостроенных мастерских подвергалась опасности.
На каланче суматошно заливался колокол, стараясь перекричать сирену и гудки. Поднятые тревогой, рабочие бежали сквозь серые хлопья тумана настречу водному разгулу.
Магистраль была испорчена.
Глава одиннадцатая
1
В тенистых взгорьях, в ямуринниках, на крышах домов и шахт серебряными заплатами лежал первый перистый иней. Над поселком кружились хайластые галки.
– Вызов наверстать потраченное время и возместить убытки, – бросил Бутов. Он погрозил тайге кулаком и громогласно закричал в кучу рабочих:
– Выкурим гнус! Давал мой забойщик сто – норму, а завтра даст с десятком. Ручаюсь! А для себя еще пяток пристегну, если хвороба меня не заберет.
– Правильно, Нил Семенович! Технический персонал тоже дает встречный план: в этом году пустить все мастерские и подготовить оборудование «американки».
Бутов оглянулся и заулыбался Антропову.
…В эти дни после отчаянной борьбы с наводнением центральная магистраль была восстановлена. В шахты и шурфы опускались победоносно. В переплеске споров и воспоминаний люди пытались перекричать механические двигатели.
Бутов ухватил Гурьяна и Стукова за руки, увлек в шахту. Трое шли навстречу гремящему бремсбергу. От электрического света чешуей серых змей поблескивали цепи. И каждому не верилось, что год тому назад здесь мертвой глыбой лежал неизмеримо тяжелый пласт земли. Бутов провел их в последний забой, уходивший с наклонным углублением. Забой крепили бревенчатыми стенами и потолками новоприбывшие люди.
Топоры, кирки и лопаты стучали глухо, будто за соседними коридорами. Разработка шла по направлению к пятой шахте, смежной с шахтой «Реконструкция».
Бутов ткнул вперед пальцем.
– Видишь, Василий?
– Не слепой же я, – усмехнулся секретарь.
– А что ты видишь?
– Ну… забой, крепи и тебя, верзилу.
– Нет, кроме шуток?
– Да ты забавный, Нил! Не сорочьи яйца я ел.
Шахтер выжал в кулаке смолевую бороду и крякнул, как будто выпил стакан спирта.
– Еще буду забавнее, когда начну разводить здесь рационализацию. Глянь, как оборачивается дело.
– Ну? – не терпелось Гурьяну.
– Вот и гну? Не я ли говорил, что «Пятую» с «Реконструкцией» придется повенчать, хотя они и бабьего сословия. Посмекай-ка, что будет у нас без этих перегородок. А? Все пойдет по одной дороге, и дело это даст экономию на сотни тысяч в один год.
– А не просчитался ты? – полушутя спросил Стуков.
– Вырежи тогда язык! Вишь, шахты-то закладывались не по нашей охоте.
– Если жила ведет туда, то ты дело говоришь.
– Почему же я и выпячиваю.
Бутов взялся за кайлу и пошел к стене забоя.
– Так! – довольно усмехнулся Гурьян. – Завтра же дам распоряжение Антропову изучить это предложение.
Директор и секретарь спускались в три шахты. Работа шла без задержек. Подземный муравейник, облитый зеленоватым светом, в каждом ударе кайлы, ритмичных суровых звуках бремсберга чувствовал крепнущую дисциплину. Люди говорили коротко, повелительно.
Наверху, отряхивая от пыли кожанку, Гурьян сказал Стукову:
– Нужно Нила утвердить вторым моим помощником. Как ты думаешь?
– А на шахту кого поставишь?
– Костю Мочалова хочу попробовать.
– Смотри, тебе виднее…
– Не справится – поможем. Но мне кажется, что этот парень винты не отпустит.
Наискосок от шахты они прошли к шурфам. Две лебедки бесперебойно подавали пески. В километре, приближаясь к посеревшему от ветшавшей травы увалу, сверлили буровые скважины еще неполинявшие станки. Два электровоза беспрерывно подавали руду к бегунке. Узкоколейке приходилось делать петлю мимо новой усадьбы. Многое еще не было доделано. Гурьяну же переоборудование прииска казалось только в зародыше. Теперь видел, что механические мастерские далеко отнесены от «американки», а водоснабженческая магистраль локтем завернулась между электрической станцией и обогатительной фабрикой. Нужно было сооружать водопроводы и дать электроэнергию в новый поселок.
Костю директор встретил около станка, Электродвигатель гудел напряженно. Алмазная коронка с хрустом вгрызалась в твердокаменный массив (поблизости был увал). В сигнальной прорези колонковой трубы трудно было различить породы. Скважина обещала быть глубокой.
