Через пустыню - Май Карл Фридрих (книги без сокращений TXT) 📗

— Ты слышал об этом?

— Кто же этого не знает! Весть о таких подвигах быстро разносится по горам и долинам. Мохаммед Эмин сделал свое племя богатейшим из всех племен.

Али-бей украдкой улыбнулся мне, а потом сказал:

— Как это прекрасно — захватить без боя в плен тысячи человек.

— Мохаммеду Эмину такое бы не удалось. Он, правда, сильный и смелый человек, но при нем был еще один иноземный полководец.

— Иноземный? — спросил хитрый бей.

Его, конечно, раздражало неуважение, выпавшее на мою долю, и он воспользовался возможностью пристыдить хозяина. При этом, естественно, не помешала бы чрезмерная хозяйская похвала в мой адрес.

— Да, иноземный, — ответил вождь. — Разве ты этого не знал?

— Расскажи!

И курд повел свой рассказ:

— Мохаммед Эмин, шейх хаддединов, сел перед своей палаткой, чтобы держать совет со старейшинами своего племени. Тут раскрылось облако, и с неба спустился всадник, причем его конь коснулся земли точно посередине совещавшихся. «Селям алейкум!» — приветствовал он главу хаддединов. «Алейкум селям! — ответил Мохаммед Эмин. — Чужестранец, кто ты и откуда прибыл?» Конь всадника был черным, как ночь, а сам всадник был облачен в кольчугу, наручники, поножи и шлем из чистого золота. Вокруг его шлема вилась шаль, сотканная райскими гуриями, так что тысячи живых звезд сверкали в ее петлях. Рукоять его копья была из чистого золота, острие копья сверкало, словно молния, а под ним были привязаны бороды сотен убитых врагов. Кинжал его сверкал подобно алмазу, а меч мог сокрушить сталь и железо. «Я — полководец из далекой страны, — ответил Сияющий. — Я люблю тебя и только что услышал, что твое племя должно быть уничтожено. Поэтому я сел на своего коня, который может летать подобно человеческой мысли, и поспешил сюда, чтобы предупредить тебя». — «Кто это хочет уничтожить мое племя?» — спросил Мохаммед. Небесный всадник назвал имя врага. «Ты это точно знаешь?» — «Мой щит говорит мне обо всем, что происходит в мире. Смотри сюда!» Мохаммед взглянул на золотой щит. В середине его был карбункул, в пять раз больший, чем ладонь мужчины, и в нем увидел Мохаммед всех своих врагов, собравшихся уже, чтобы выступить против него. «Какое войско! — воскликнул он. — Мы погибли!» — «Нет, не погибли, потому что я тебя спасу, — ответил чужой. — Собери всех своих воинов вокруг Ступенчатой долины и жди, пока я не приведу к тебе врагов!» Затем он подал знак своему коню, после чего снова вознесся и исчез за облаком. Мохаммед Эмин вооружился сам, вооружил своих людей и выступил к Ступенчатой долине, окружив ее так, что враги войти туда, пожалуй, могли, но выйти бы им не удалось. На другое утро прискакал чужеземный герой. Он сиял, как сотни солнц, и этот свет ослеплял врагов, так что они закрыли глаза и последовали за ним в Ступенчатую долину. Там он повернул свой щит — сияние пропало, и враги открыли глаза. Тогда-то они увидели себя в долине, из которой не было выхода, и вынуждены были сдаться. Мохаммед Эмин не убил их; однако он взял у них часть их стад и потребовал от них дань, которую они должны будут платить ежегодно, пока стоит Земля.

Курд закончил свой рассказ и замолчал.

— А что же случилось с чужеземным полководцем? — спросил бей.

— «Селям алейкум!» — сказал он, потом поднял своего вороного коня в облака и исчез, — гласил ответ.

— Эту историю очень хорошо слушать, но сделай милость, скажи, достоверна ли она?

— Она достоверна. Пятеро человек из Джелу были в Селямии в то самое время, когда ее там рассказывали хаддедины. Эти люди проходили здесь и передали ее мне и моим людям.

— Ты прав, эта история произошла наяву, но не так, как ты ее слышал. Хочешь увидеть черного коня сераскира [140]?

— Господин, это невозможно!

— И все-таки это возможно, потому что он стоит поблизости.

— Где?

— Вон тот вороной жеребец.

— Ты шутишь, бей!

— Я не шучу, а говорю правду.

— Конь великолепен. Такого я еще в жизни не видел. Но он принадлежит этому человеку!

— А этот человек и есть тот чужой сераскир, о котором ты рассказывал.

— Быть того не может! — От удивления вождь бадинанов широко открыл рот.

— Невозможно, ты говоришь? Разве я когда-нибудь тебе лгал? Еще раз скажу тебе, что это действительно он!

Глаза и рот вождя открылись еще шире. Он смотрел на меня как безумный и непроизвольно протянул свою руку за медом, однако попал рядом в табачный кисет.

Не заметив этого, он отправил в рот, за частокол белых блестящих зубов, хорошую порцию наркотической травы. Я подозревал уже, что это зелье может быть чем угодно, только не табаком. В целом я предположил верно. Трава немедленно подействовала: вождь судорожно сомкнул челюсти, а потом изверг содержимое своего рта прямо в лицо моему доброму Али-бею.

— Ради Пророка! Это правда? — еще раз спросил он, крайне ошеломленный.

— Я в этом тебя уже заверил! — ответил Али-бей, утирая лицо кончиком своей одежды.

— О сераскир, — теперь обратился вождь ко мне, — дай Бог, чтобы твое посещение принесло нам счастье!

— Тебе оно обязательно принесет счастье, я обещаю! — ответил я.

— Твой вороной конь здесь, — продолжал он, — но где же твой щит с карбункулом, твои латы, твой шлем, твое копье, твоя сабля?

— Слушай, что я тебе скажу! Я и есть тот иностранный воин, который был у Мохаммеда Эмина, но я не с неба спустился. Я приехал из одной далекой страны, где вовсе не был сераскиром. У меня не было ни золотого, ни серебряного оружия, но вот ты видишь ружья, каких у вас нет; с ними мне нечего бояться даже многочисленных врагов. Хочешь, я покажу тебе, как они стреляют?

— Умоляю тебя твоей головой, головой твоего отца и головой твоего друга Али-бея, не делай этого! — попросил он испуганно. — Ты снял с себя латы, отложил копье, щит и меч, чтобы употребить это оружие, которое, возможно, еще опаснее. Не знаю, как я должен тебя отблагодарить, но обещай мне, что ты захочешь стать моим другом!

— Какая в том польза? В твоей стране есть поговорка: «разумный враг лучше неразумного друга».

— Разве я был неразумным, господин?

— А ты разве не знаешь, что надо приветствовать гостя, тем более если он пришел с твоим другом?

— Ты прав, господин! Ты укорил меня народной мудростью. Позволь, я отвечу тебе другой поговоркой: «малый должен покориться большому». Будь большим, а я буду тебе повиноваться!

— Повинуйся прежде моему другу Али-бею! Он победит, и турецкие ружья, безусловно, будут твоими.

— Ты сердишься! Извини! Клянусь моей головой, я ничего не пожалею, чтобы послужить тебе. Возьми этот виноград и ешь! Возьми этот табак и кури!

— Благодарим тебя, — ответил Али-бей с улыбкой. — Мы ели перед отъездом и должны, не теряя времени, возвращаться в Шейх-Ади.

Он поднялся, и я вслед на ним. Вождь сопровождал нас до тропы и еще раз пообещал выполнить свой долг как можно лучше. А мы отправились в деревню старой дорогой.