Бунт на «Баунти» - Холл Норман (полная версия книги .txt) 📗

Утром двадцать четвертого мы бросили якорь в полутора милях от берега. К этому времени о Прибытии корабля знал уже почти весь остров, и на берегу скопилось множество туземцев, некоторые из которых даже приплыли с соседних островов. Едва мы бросили якорь, как корабль окружили десятки каноэ; на палубе появилось столько туземцев, что нам стало трудно выполнять свои обязанности. Неразбериха кончилась, когда на борт взошли два вождя, которых Блай помнил по прошлому посещению острова в 1777 году. Нам удалось внушить им, что на корабле должен быть порядок, и вожди принялись наводить его с таким рвением, что вскоре все туземцы снова очутились в своих каноэ. Капитан Блай пригласил меня в качестве переводчика, однако я тут же обнаружил, что мое знание языка мало чем может помочь, так как местное наречие сильно отличалось от таитянского. В конце концов с помощью знаков и некоторых слов нам удалось объяснить цель нашего посещения, вожди отдали какие-то приказания и большинство каноэ устремилось к берегу.

Хотя капитан Кук и назвал этот архипелаг островами дружбы, у меня сложилось весьма неблагоприятное впечатление о его обитателях. С виду они походили на таитян, однако вели себя в отличие от тех весьма нагло и готовы были стащить все, что попадалось под руку. Кристиан считал, что доверять им ни в коем случае нельзя, и предложил снабдить направляющиеся на берег отряды сильной охраной. Капитан Блай рассмеялся:

– Уж не боитесь ли вы этих жуликов, мистер Кристиан?

– Нет, сэр, но полагаю, что у нас есть все основания быть с ними поосторожнее. По моему мнению…

– Да вашего мнения никто не спрашивает. Проклятье! Не первый помощник, а какая-то старая баба! Пойдемте, мистер Нельсон, нам нужно как-то успокоить эти трусливые душонки.

С этими словами капитан Блай спустился в ожидавший его катер, мистер Нельсон, который хотел собрать еще несколько саженцев хлебного дерева, чтобы заменить ими погибшие в пути, последовал за ним. В этот день никаких неприятностей не произошло. На следующее утро под началом Кристиана на берег отправились два отряда за водой и древесиной. Вот тут-то и оказалось, что Кристиан был прав: не успели мы ступить на сушу, как туземцы принялись нам всячески досаждать. Охрану мистер Блай все же послал; но при этом строго запретил пользоваться оружием. Столпившись у ручья, дикари мешали нам набирать воду, а у нескольких матросов, рубивших деревья, даже отняли топоры. Тем не менее Кристиан справился со своей задачей превосходно, и только благодаря его хладнокровию, туземцы, превосходившие нас по численности раз в пятьдесят, не смяли наши отряды. Нам удалось запастись древесиной и водой, не ввязываясь в сражение, однако когда на закате мы двинулись в обратный путь, туземцы ухитрились завладеть шлюпочным якорем.

Прибыв на корабль, Кристиан доложил о наших потерях капитану. Тот впал в неистовство и принялся браниться в таких выражениях, которые оскорбили бы и простого матроса.

– Безрукий трус и негодяй, вот вы кто, сэр! Черт меня раздери, если это не так! Вы что, имели оружие и испугались кучки паршивых дикарей?

– Что проку в оружии, если вы запретили им пользоваться, сэр? – спокойно поинтересовался Кристиан, однако Блай, не обратив внимания на его вопрос, продолжал изрыгать такие потоки оскорблений, что тот круто повернулся и спустился к себе в каюту.

Обычно после того, как Блай давал выход своим приступам ярости, мы могли несколько дней жить спокойно, однако на этот раз события развивались иначе, что имело самые серьезные последствия для всех нас. Все следующее утро мистер Блай пробыл у себя в каюте и только днем поднялся на палубу, чтобы дать какие-то указания мистеру Самьюэлу, который разбирал покупки, сделанные нами в Намуке. На квартердеке, между пушками, лежала большая гора кокосовых орехов. Блай, знавший точное число купленных орехов, обнаружил, что несколько штук не хватает. Быть может, ему доложил об этом мистер Самьюэл.

Капитан немедленно созвал всех офицеров и принялся у каждого спрашивать, сколько тот купил орехов и не заметил ли он, чтобы кто-нибудь из команды брал их с квартердека. Все отвечали, что им ничего такого не известно, и Блай, по-видимому, решив, что офицеры выгораживают матросов, все более и более горячился. Наконец совершенно разъяренный он подошел к Кристиану.

– Итак, мистер Кристиан, я хочу знать, сколько орехов вы купили для себя?

– Право, не знаю, сэр. Неужели вы думаете, что я мог дойти до такой низости, чтобы красть у вас орехи?

– Да, паршивая собака, именно так я и думаю! Вы украли несколько штук у меня – иначе знали бы точно, сколько купили сами! Все вы проклятые воры и негодяи! Скоро вы станете красть у меня ямс 17 или подговаривать на это матросов! Но нет, вы у меня попляшете! Я отучу вас воровать, шелудивые псы! Я вас всех обломаю!

Из всех подобных сцен эта была самая отвратительная, и тем не менее в ней присутствовало нечто комичное. Кристиан, однако, ничего забавного в этой сцене не нашел, да это и не удивительно: никакой другой капитан военно-морского флота не мог позволить себе обращаться так со своим первым помощником. С искаженным злобою лицом Блай расхаживал взад и вперед по квартердеку, потрясал кулаками и орал на нас так, словно мы находились на другом конце корабля. Внезапно он остановился.

– Мистер Самьюэл!

– Да, сэр?

– Вплоть до дальнейших приказаний прекратите выдачу спиртного этим мерзавцам. И вместо фунта мяса отпускайте по полфунта на человека – всем! Ясно?

– Так точно, сэр.

– Клянусь Богом, я доведу норму и до четверти фунта, если только увижу, что недостает еще чего-нибудь! Вы на брюхе ко мне приползете!

Затем он приказал все кокосовые орехи, принадлежавшие офицерам и матросам, присоединить к корабельным запасам. Когда это было сделано, капитан ушел к себе.

К полуночи наступил штиль. Когда я сменился с вахты, море напоминало тихий пруд, в его зеркально-гладкой воде отражались созвездия Южного полушария. Спустившись вниз, я решил, что спать там слишком жарко. Мы с Тинклером выбрались на палубу и, стоя у гакаборта, завели разговор о доме и о том, какое блюдо мы закажем в первую очередь, когда окажемся на берегу. Внезапно, осторожно оглянувшись, Тинклер сказал:

– Ты знаешь, Байэм, что я – закоренелый негодяй? Я ведь украл у мистера Блая один орех.

– Значит, это тебя, подлец, мы должны благодарить за головомойку?

– Увы, да. Я один из этих жуликов и воров. Я мог бы тебе назвать имена двух других, но не стану. Нам очень хотелось пить, а лезть за водой на мачту было лень. А тут такое соблазнительное зрелище – целая гора орехов! Черт бы побрал этого Нельсона с его хлебными деревьями! Вечно из-за них не хватает воды!

И правда, мы все завидовали нашим саженцам. Их нужно было поливать постоянно, что бы ни случилось. Для того чтобы сократить количество выпиваемой матросами воды, Блай придумал весьма хитрое устройство, которое не позволяло нам утолять жажду слишком часто. Тот, кто хотел пить, должен был слазить на грота-марс за находившимся там мушкетным стволом, спуститься вниз, вставить ствол в отверстие лагуна 18 и, напившись, вновь отнести питьевую трубку на марс. Эту операцию не позволялось проделывать более двух раз за вахту, и люди ленивые старались обходиться без питья как можно дольше.

– Слава Богу, что он меня не заподозрил, – продолжал Тинклер. – Я бы, конечно, стал все отрицать, но, боюсь, выдал бы себя чем-нибудь. А Кристиана ужасно жаль.

– Он знал, что ты взял орехи!

– Не орехи, а только один орех. Конечно знал. Он видел, как я это сделал, но как порядочный офицер отвернулся. Ну ладно, утро вечера мудренее. Может, завтра совесть перестанет меня мучить.

Умением спать Тинклер напоминал корабельную кошку: он мог свернуться клубком и прикорнуть где угодно. Он улегся рядом с пушкой, положил руку под голову и, как мне показалось, вскоре крепко уснул.