Блуждающий огонь - Купер Джеймс Фенимор (книги хорошего качества TXT) 📗

— Вы совершенно верно определяете наши политические партии, синьор, но теперь позвольте мне удалиться: уже ночь, а я далеко не спокоен относительно соблюдения надлежащей дисциплины на вверенном мне судне в мое отсутствие.

Так как вице-губернатор к этому времени успел уже сообщить все, что знал относительно Англии, то он более не задерживал гостя, и тот ушел, предоставив друзьям перетолковывать, как им вздумается, все сообщенные им сведения.

Глава III

Капитан был очень доволен, когда, наконец, оставил дом вице-губернатора — дворец, как называли его простодушные островитяне; его утомили ученые разглагольствования Баррофальди, и хотя он немало знал морских анекдотов, немало посетил английских гаваней и мог сравнительно успешно выпутаться при подобных обстоятельствах, но такой длинный разговор о предполагаемой его родине ему пришлось поддерживать впервые. Если бы почтенный Андреа услышал все посылаемые ему капитаном проклятия, к нему бы не преминули воротиться все его первоначальные сомнения.

Была ночь, но ночь звездная, тихая, полная сладкой неги, такие ночи бывают только на побережье Средиземного моря. Едва ощущался легкий ветерок, казавшийся скорее нежным дыханием моря, и несколько человек продлили свою вечернюю прогулку. Когда моряк подошел к этому месту прогулок, он на минуту приостановился, как бы решая, куда идти. Женская фигура, тщательно задрапированная в широкий плащ, прошла мимо него и, окинув его внимательным взглядом, продолжала подыматься на гору. Неожиданность ее появления и мимолетность помешали молодому человеку в свою очередь рассмотреть ее; но, видя, что она направляется к местам, менее посещаемым, он последовал за ней. Вот она остановилась, и он не замедлил подойти к ней.

— Джита! — радостно воскликнул он, узнавая знакомое лицо, которое она больше не прятала. — Какая удача! Эта встреча снимает с меня большую заботу. Тысячу благодарностей за вашу доброту, дорогая Джита. Разыскивая вашу квартиру, я рисковал скомпрометировать и вас, и себя.

— Вот поэтому-то я и решилась встретить вас, Рауль, хотя это, может быть, и не особенно прилично для молодой девушки. Глаза всех в этом маленьком болтливом городке следят теперь за люгером и, конечно, следили бы за вами, его капитаном, если бы подозревали, где вы. Вы ведь не знаете, за кого принимают вас и ваше судно.

— Ничего постыдного, надеюсь, дорогая Джита?

— Говорят, что вы француз и ваше будто бы английское судно — одна уловка.

— Только-то? — засмеялся Рауль Ивар. — Что ж! Надо снести этот позор. Честное слово, они правы в своем обвинении; между нами всего один американец, нужный для нас при ведении переговоров. За что же мне обижаться, если жители Порто-Феррайо приняли нас как раз за то, что мы и есть на самом деле?!

— Я и не говорю, что вы должны себя чувствовать оскорбленными, но вам может грозить опасность. Если только вице-губернатору придет в голову эта мысль, то он велит в вас стрелять как в неприятеля, и вы погибли.

— Нет, нет, Джита, он слишком пленен капитаном Смитом, чтобы допустить подобную жестокость. К тому же ему придется совершенно переместить всю свою артиллерию, чтобы выстрелы смогли достигнуть «Блуждающего Огня» там, где он теперь стоит; я никогда не ставлю свое судно под выстрелы неприятельской артиллерии. Посмотрите, Джита, мы стоим вне всякой опасности.

— Я знаю, где вы стоите, я следила за вашим люгером, потому что узнала вас; скажу даже, что довольна была вашим появлением — больше еще, обрадовалась при виде такого старого друга, так как подумала, что и он меня, должно быть, не забыл и неспроста подходит к острову, где он знает, кого встретит. Но, когда вы вошли в бухту, я думала, что вы потеряли рассудок.

— И я бы его действительно потерял, если бы еще отложил свидание с вами. Чего мне бояться этих ничтожных островитян? Что мне стоит поджечь все их суда? «Блуждающий Огонь» недаром заслужил свое название — он всюду успеет перебывать, прежде чем опомнится наш неповоротливый неприятель.

— Однако этот неприятель уже подозревает вас, и вы должны быть постоянно настороже. Что я испытала сегодня, когда в вас стреляли!

— И что они мне сделали? Только даром потратили заряды. Они даже не изменили направления нашего люгера. Вы слишком бывалый человек, Джита, чтобы смущаться пустым шумом!

— Именно потому, что я кое-что понимаю в этих вещах, я так и испугалась. Ведь вы бы погибли, если бы эти ядра попали в люгер!

— Но вот этого-то непременного условия нашего несчастия и не было, они не попали. Ну, не будем больше говорить об этом, Джита, будем наслаждаться настоящим счастьем, мы так давно не были вместе.

— Вот потому-то, что это и для меня величайшее счастье, я и не могу не тревожиться, Рауль. Ну, что с вами будет, если вице-губернатору придет фантазия захватить ваш люгер, послав на него отряд солдат?

— Посмей он! Я подошлю к нему моих матросиков, и он славно прогуляется. Да нет, ему ничего не придет в голову, не стоит и говорить об этом.

Весь этот разговор происходил на французском языке, которым Джита вполне владела, хотя в ее произношении слышался несколько итальянский акцент.

— Но вот идея! — воскликнул капитан. — Завтра я подошлю ему моего первого помощника, мою правую руку, моего друга Итуэла Вольта, — пусть побеседует с ним о политике и о религии.

— О религии! — печально повторила Джита. — Чем вы меньше будете затрагивать этот священный предмет, тем мне будет приятнее, и тем лучше будет для вас. Положение вашей родины в настоящее время до некоторой степени извиняет отсутствие в вас религиозного чувства, но тем не менее это большое несчастье.

— Ну, хорошо! — снова заговорил моряк, чувствуя, что коснулся опасного пункта. — Поговорим о другом. Допустим, что нас захватят, чего можем мы опасаться в худшем случае? Мы честные корсары, имеем законные полномочия, находимся под покровительством французской республики и можем очутиться лишь в положении военнопленных. Это со мной уже было и привело лишь к тому, что я принял имя Смита и посмеялся над вице-губернатором острова Эльбы.

Джита невольно улыбнулась, несмотря на всю испытываемую ею тревогу, так умел Рауль расположить в пользу своих взглядов своей неподдельной веселостью и легкомыслием даже людей совершенно иного склада ума. Она знала, что Рауль был два года пленником в Англии, благодаря чему и изучил до некоторой степени язык и порядки этого государства. Он бежал из тюрьмы при содействии моряка, американца Итуэла Больта. Этот последний вполне проникся всеми мстительными планами своего более предприимчивого друга. Вынужденный служить на одном из английских военных судов вследствие насильственного набора в матросы, он горел жаждой мщения и своим примером мог подтвердить, насколько опасен может быть, по-видимому, слабейший из смертных, доведенный до отчаяния несправедливостью сильнейших, которым неизбежно приходится впоследствии расплачиваться за свой деспотизм с жертвой, до сих пор считавшейся слишком ничтожной и не опасной.

Джита была посвящена во все их дела, и хотя не симпатизировала Итуэлу Вольту и не любила американца за его характер, но не раз смеялась, слушая о тех хитростях, которые он постоянно изобретал, чтобы нанести вред англичанам.

— Вы переименовали ваш люгер, Рауль? — спросила Джита после некоторого молчания. — Было бы опасно сказать его настоящее название, так как еще совсем недавно я слышала рассказы одного моряка о грабежах, совершенных вашим люгером, и высказанные им причины, по которым, как он полагал, каждый честный итальянец должен его презирать. Счастье, что этот моряк в настоящее время уехал, а то он бы мог узнать судно.

— В этом я далеко не так уверен, Джита. Мы часто меняем цвета и до некоторой степени оснастку люгера. А что до названия, то раз он теперь считается находящимся на английской службе, то мы дали ему кличку «Крыло и Крыло».